Про четырнадцать обычно не говорят отдельно, а называют двумя семерками или двумя кулаками. О ее же слабости, говорят как о лишениях для достижения цели и рассказывают легенду…
Ой, ты уже спишь… Ну, это надо, опять не дослушал!
*Серединословие: Необходимое пояснение от рассказчика.*
Дневники Жалусты *[ударение на первый слог] попали ко мне совершенно случайно… Можно даже сказать, я их украл, поскольку сделал копию без ведома автора, едва только понял, что именно попало в мои руки. Однако ознакомиться сходу с их содержимым не удалось, поскольку записи велись на диалекте Восточных Номов, представляющим из себя довольно запутанную комбинацию льфовского и старо-номского. Мое же знакомство с этими языками, на тот момент было довольно поверхностным. Кроме того, Жалуста часто использовала скоропись, что делало текст абсолютно нечитаемым. В итоге на расшифровку ушло более двух лет. Но могу с гордостью сказать: дело того стоило… Вот только когда она узнает о публикации, то мне будет грозить нешуточная опасность… Однако не включить дневники в книгу я не мог…
(Примечание: для удобства чтение льфийское "Маас сьст теер аЭлф" заменено на "Мастер-Эльф")
*Дневник Жалусты: Запись 1*
Я никогда не вела дневник. Наверно из-за того, что никогда не мечтала стать писательницей, как мама Ивика. Мне и писать-то особенно никогда не нравилось. Вот книжки почитать другое дело. А писать…
Но вот же пишу, потому что… Не знаю почему. Вернее, изначально захотелось все-все записать, чтоб, когда все закончится, ничего не забыть. Однако стоило первым словам лечь на чистый лист, как хронология отошла на второй план. Появилось желание просто выговориться и разобраться… Скорей даже, переосмыслить происходящее.
Смешно наверно такое писать в первых строчках дневника. Словно цену себе набиваю… Просто мысли прыгают с одного на другое. Никак упорядочить их не могу…
Пожалуй, я тогда начну рассказ с себя. В каком-то смысле, проще и естественней. Да и мама Ивика учила, что сначала герой должен представиться. Ну, а дальше как пойдет. Итак…
Мое полное имя Здрости вуд Йити Жалуста… [Клан Здрости дочь Йити (имя) Жалуста]
Можете смеяться, но меня действительно назвали "в честь" шестерки [прим. пер. жалуста – шесть или вторая слабость]. Отец мой, Йити, по его же собственным словам, всегда был не равнодушен к цифрам, находя в них знаки своей судьбы… да и наших судеб тоже. Так что, когда его шестая жена родила ему шестого ребенка, да еще к тому же и девочку, то "ему ничего не оставалось делать", как назвать меня Жалустой.
Мамам такое решение не сильно понравилось. Дружно заявив, что девочке нужно красивое имя или хотя бы нормальное, они устроили грандиозный скандал, посылая математику, поверья, традиции и приметы туда, где сгинул Мастер-Эльф. Однако никто из них не мог что-либо изменить, поскольку папа успел воспользоваться своим правом главы клана Здрости и внес запись в центральную регистрацию до того, как они успели возмутиться. Конечно, существовала возможность подать официальный запрос на исправление "ошибки". Мама Уилла выражала готовность из своих средств оплатить все возможные штрафы. Но отец, опять-таки как глава клана, категорически отказался подписывать запрос.
Страсти в родительской войне накалились очень сильно. По рассказу старших братьев, они всерьез опасались, что матери воспользуются своим правом и выйдут из семьи. Положение спас четвертый братец Гребж, когда попросил объяснить, почему можно любить сестренку, только если у нее будет другое имя.
Матери поворчали и, решив, что устами младенца глаголет истина, успокоились.
Отец всегда вспоминает ту историю чуть ли не со слезами на глазах, не забывая повторять, о том, как в слабости проявляется сокрытая сила. (Гребж при этом закатывает глаза и картинно вздыхает: "Ну, вот опять!")
Только не надо думать, что он папин любимчик! Просто им нельзя ни гордиться. Еще бы, в пятнадцать лет быть удостоенным межнациональной поощрительной премией молодым ученым в области биологии. Он стал самым юным из когда-либо награжденных за всю более чем двухсотлетнюю историю.
Деньги, правда, давали совсем небольшие, но суть не в них, а в признании, да в открывающихся возможностях. Поэтому мы все так радовались на награждении, что ухитрились потерять чек. Его потом какой-то умник нашел и выставил на открытый аукцион как раритетный документ… Впрочем, наверно не стоит ту историю пересказывать: журналисты тогда здорово потрудились, веселя народ различными подробностями в течение двух месяцев. У мамы Ильяну под эти памятные труды целая полка отведена. И, конечно, каждый второй из этих писак припоминал "поэзию чисел": мол, вот оно живое-настоящее: он родился в семье четвертым, которая есть первая слабость. И он действительно слаб (Гребж весьма сухощавый и выглядит хлипковато на фоне остальных братьев), но сила его в другом, во второй седмице, где четвертое обретает крепость… И так далее, и тому подобное.
Если б так пели про меня, то я б взбесилась на второй день. А Гребж, умничка, относился ко всей трепотне вокруг его персоны весьма спокойно. Однако стоило ему получить приглашение на неформальный обед с членами аэльф совета Луизильтаммского института Генетики, как он упал в обморок.
Вот так стоял, читал приглашение, а потом, бум, и свалился. Я в тот момент спорила с отцом в гостиной о покупке новой школьной сумки, поэтому все видела своими глазами. Папа же само падение пропустил, но, обернувшись на шум, от испуга за сына, можно сказать, перелетел с кресла прямо к Гребжу. А у меня после родительского решительного "Нет" на мое "Мне бы хотелось", чувствительность к сопереживанию понизилась. Да и, честно говоря, показалось, что братец просто придуривается. Поэтому я, решила тоже прикольнуться: схватила вазу с цветами, да окатила его с головы до ног. Результат оказался для меня полнейшей неожиданностью. Во-первых, Гребж пришел в себя, однако не возмущался, а просто, стряхнув цветы, позволил отцу усадить себя в кресло, после чего начал по новой перечитывать приглашение. А во-вторых, "решительность моих своевременных действий" произвела такое впечатление на домашних, что мне купили две новых сумки. Причем такие, что девчонки в школе чуть от зависти с ума не посходили.
Я потом две недели за Гребжем следила, в надежде "спасти" его еще разок. Но он, хотя ходил все время жутко озабоченный своей грядущей встречей с аэльфами, до потери сознания так себя и не довел.
После же встречи с львовскими мудрецами, братец излечился даже от намеков на какие-либо обмороки. Вот только "излечение" как-то странно переконтактило проводки в его гениальных мозгах, заменив любовь к едким саркастическим ремаркам на огромное неудержимое желание рассказывать (и пересказывать) о проектах, в которых ему, как "младшему подопечному аэльф ведущего", доведется принять участие. Естественно, в своих описаниях-повествованиях Гребж пользовался строго научной терминологией, от чего никто в нашей семье не мог понять даже половины сказанного. В итоге, как выразился братец Иртим, наши уши пробиологило по самые ноги.
Правда, сказал он это с грустью, уже после того как брат уехал в Луизильтамм.
Мы все тогда грустили. Но не долго, потому что маме Риласе пришла в голову довольно чуднАя мысль, что наша семья вполне может выиграть голосование на роль главы совета кланов.
В принципе, сама идея "выиграть голосование" не была ни чуднОй, ни новой. Но она всегда оставалась весьма теоретической мечтой. Причем такой мечтой, в осуществлении которой никто не видел никакого практического смысла. Однако Мама Риласе на семейном совете резко изменила традиционный взгляд.
Кстати, я сравнительно недавно узнала, что "семейные советы" подобные нашему, большая редкость. Оказывается, у моих одноклассниц дома нет ничего подобного. Их отец просто принимает решение, а потом только ставит об этом в известность. У нас совершенно не так. Наверно из-за того, что папа, наследовав пост главы клана, привык вырабатывать решения, учитывая мнения и интересы других людей. Дома он завел такой же порядок. Выбор моего имени, наверное, был единственный раз, когда он "самодурствовал". А так все маломальские вопросы выносятся на совет. Хотя "совет" не совсем правильное слово. Оно звучит, как заседание правления какой-то компании. У нас же все просто, по-домашнему. Родители во второй половине вечерней седмицы собираются попить чаек и обсудить новости. Вот так за чайком, в ответ на вздохи "как там Гребж", мама Риласе заметила, что при правильном подходе успех четвертого сына может принести известность нашей клановой профшколе. Отец заинтересовался, вот тут она его и огорошила, заявив, что для этого нужно "всего-то" принять участие в избирательной гонке, "выставив" образование одним из основных достижений клана. Пока папа пытался переварить услышанное, она добавила, что по ее расчетам финансовый фонд мамы Уиллы и туристическое агентство мамы Тумтане, спонсируя избирательную кампанию, смогут раскрутить для себя неплохую рекламу, которая даст результат даже в случае проигрыша. Тут мой кусок пирога кончился, и я, решив, что дискуссия о выгоде политической борьбы абсолютно не интересна, ушла к себе.
А зря, так как родители в процессе обсуждения добрались и до меня.
Вообще-то не только до меня, а до всех старших детей… Но я-то себя старшей не считала. И никто не считал… кроме мамы Риласе, заметившей, что мое будущее, через пару лет, тринадцатилетие приходится на год Большого Сбора. То есть я стану подходящей по возрасту для участия в его главном спортивном событии – чемпионате по женскому классическому семиборью.
Интересно, что за умник придумал название "женское классическое"? Мужского-то нет. Ни классического, ни модернового. Да и быть не может, поскольку соревнование есть не что иное, как избрание рабынь-телохранительниц для Мастер-Эльфа. Забавно, конечно, что последний Льфийский правитель сгинул несколько веков назад, а мы каждые три года ему отряд набираем. Вот только титул победительниц сменили на "боевую семерку".