Он перевел свое внимание на понтонные мосты на севере от Йортауна, скрытые за лесом. Понтоны были нечто новое для Пардала, и их было достаточно сложно наводить, как бы он ни надеялся на них, но казалось, что они выстоят. Он надеялся, на это. Если все пойдет в тартарары, эти мосты были единственной дорогой домой для трети его армии.
Стомалд наблюдал как Ангел Гарри сделала еще одну небольшую корректировку на оперативной карте. Она была сосредоточена на своей работе, но он увидел крохотную дрожь в ее тонких пальцах и ему захотелось погладить её руку, чтобы она успокоилась. Но она была ангелом, напомнил он себе снова, и, вместо этого, осенил себя звездным знамением, стараясь разделять настроение армии.
У людей была уверенность, подпитываемая идолопоклонством к ангельским защитникам. Действительно, они были более чем просто уверены. Они больше не выглядели просто защищающими себя, а разящими своих врагов, несмотря ни на что, и если они и смиренно молились об удаче, то их пыл был припасен для молитв за силу, за победу, и — особенно — за независимость Малагора.
Он услышал ритмичный бой Гвардейских барабанщиков, от чего у него на лбу выступил пот и он вознес молчаливую молитву — не за себя, а за людей, которых он к этому привел. Хирург начал оттачивать свои ножи и пилы, и он с ужасом смотрел на блестящую сталь, не в силах отвести взгляд.
Чья-то рука коснулась его плеча, напугав его, несмотря на её легкость, и он поднял глаза в изумлении. Ангел Гарри осторожно сдавила его плечо и в её взгляде была доброта и понимание. Он поднял руку и накрыл ее руку своей ладонью, удивляясь собственной смелости, касаясь ее святой плоти, и она улыбнулась.
Браналк старшего Капитана Врикадана испуганно дернулся, когда десять тысяч голосов слились с гром барабанов, и он повернулся в седле, окидывая взглядом своих людей. Могучий гимн разносился вокруг него, сильный и глубокий, но лица пикинеров, возглавляющих колонны были собранными, когда они орали его слова.
Врикадан направил своего браналка ближе к батарее арлаков, скрипящих между колоннами. Даже флегматичным ниогаркам было не по себе, они мычали и размахивали своими бивнями. Седобородый капитан артиллерист поднял голову и встретил его взгляд с мрачной улыбкой.
Тамман стоял на огневом рубеже и наблюдал, как чудище из стали и плоти катится на них. Гул его пения был моральным оружием, потенциал которого он, по сути, не оценил, но, по крайней мере, Войско действовало именно так, как и предсказывал Тиболд. До сих пор.
Двадцать тысяч человек маршировали в направлении бродов. Столько было необходимо, что бы развивать успех, и он почувствовал себя очень маленьким и юным. Хуже того, он ощутил в себе неуверенность. Это было еще далеко от паники, но рев гимна накатывающего монстра мог потрясти кого угодно, и он повернулся к подчиненному ему командиру.
“Почему бы и нам не сыграть свою музыку, Лорнар,” предложил он, и старший-Капитан Лорнар усмехнулся.
“Так точно, Господин Тамман!” Он подозвал юного посыльного, и мальчонка бросился к задней части редута. От туда донеслось бормотание указаний, а затем раздался пронзительный звук скирла. Малагорской верии волынки, и люди Таммана, оскалившись, начали переглядываться, когда дерзкий рев труб поднялся навстречу Гвардейцам.
Боже, я никогда не понимал, на сколько далеко все зашло! Шон заставил себя стоять неподвижно, слушая музыку исходящую от редутов, в ответ на пение Гвардейцев, и почувствовал себя больным и опустошенным, с натянутыми до предела нервами, от осознания того, что тысячи людей шли на смерть. Это не было похоже на неистовую борьбу Израиля с карантинной системой. Это все было медленным и мучительным.
Дистанция неумолимо сокращалась, и он прикусил губу, когда первый столб дыма вырвался из редута. Взрыв снаряда разорвал ряды Гвардейцев, расчленяя и разбрасывая их, а его улучшенное зрение позволяло отчетливо видеть эту бойню. Он сглотнул желчь, но когда заговорили орудия изменилась и музыка. Она наполнилась новым, более яростным ритмом, и он посмотрел на Тиболда.
“Я раньше никогда не слышал этот гимн.”
“Это не гимн,” ответил Тиболд, и Шон поднял бровь. “Это ‘Свободный Малагор,’ Господин Шон,” негромко произнес экс-Гвардеец.
Врикадан услышал высокий и дрожащий, как вой селдака, боевой крик Малагорцев — страшный звук, который, как и музыка разносящаяся перед ним, были запрещены под страхом смерти в течение почти двух Пардалианских веков, но сейчас у него были заботы и поважнее, о которых нужно было побеспокоиться, и он боролся с пригорка, когда очередной залп просвистел в его людей. И еще. И еще! Господи Боже, где они раздобыли все эти пушки?
Под шквалом огня он бесполезно пытался пришпорить своего браналка, когда круглое ядро разнесло тому голову. Зверь упал, и его кровь зафонтанировала над ним, но он откатился и выхватил свой меч. Дистанция была еще слишком велика для его орудий, чтобы ответить окопавшимся в редутах, но он вцепился в колено своего помощника.
“Разворачивайте пушки!” рявкнул он. “Приведите их в действие немедленно!”
Тамман закашлялся от окутавших его клубов дыма, наблюдая за одним из его пушечных расчетов. Подготовленный заряд скользнул вниз ствола, пока капитан фиксировал дуло кожаным захватом. Следом опустилось восьми килограммовое ядро, затем пыж, и расчет отскочил назад за бруствер, когда капитан открыл замок и протолкнул вглубь ствола примитивный запальник, протыкая мешок. Пушка изрыгнула пламя и отпрянула назад, намоченная губка зашипела в ее пасти, гася угли последнего выстрела, что бы подготовить её к следующему заряду.
Он отвернулся, потрясенный ревом, грохотом и безумием, исходящим от орудий, и его руки вцепились в земляной вал, когда ряды Гвардейцев расступились, показывая пики и свои собственные развернутые орудия.
Лорду Ракасу не давали покоя эти клубы дыма. Волны огня исходящие из этих редутов были невозможными. Никто не мог разместить такое количество орудий в таком маленьком пространстве, и даже если бы они могли, еретики не могли иметь их столько!
Но они смогли. Языки пламени были повсюду, разбрасывая груды окровавленных конечностей между наступающих пикинеров. Люди Врикадана падали слишком быстро и слишком рано, и он повернулся к сигнальщику.
“Скажите Старшему Капитану Мартасу сократить интервалы. Затем прикажите Старшему Капитану Серталу выдвигаться.”
Замелькали сигнальные флажки, и Рокас закусил губу. Он надеялся, что Врикадан сможет очистить по крайней мере один форт, но, с такими орудиями, для этого понадобится настоящее чудо. Тем не менее, кровопролитие в их рядах должно прикрывать Мартаса достаточно долго для того, что бы тот мог выйти на дистанцию атаки у реки.
Он поднял бокал еще раз, сыпля про себя проклятия, когда его люди вошли в радиус действия картечи и его оценка стоимости взятия Йортауна выросла.
Сенди Макмахен была белой, ее рассудок кричал ей использовать оружие её катера, но она не могла. У неё вызывало отвращение то, как активно она предлагала принять участие в этом ужасе, но упрямая рациональность говорила ей, что она была права — как и был сейчас прав Шон. Имперское оружие никогда не должно применяться, если они не могли использовать его повсюду, но логика и холодный расчет были плохими товарищами, когда она смотрела на дым и кровь, разворачивающегося под ней сражения.
Грохотали пушки Старшего Капитан Врикадана. Они были слишком далеко, чтобы поразить земляные укрепления, но орудийные расчеты тащили их вперед после каждого выстрела, ведя огонь в отчаянной попытке подавить орудия еретиков.
Они не могли добиться ничего существенного, Врикадан понимал это, но каждый выстрел хоть чуть-чуть но помогал, и если они смогут вывести из строя некоторые из этих орудий …
Его северная колонна дрогнула, и Врикадан бросился туда сквозь дым, перепрыгивая через раненых и раздавая отступающим удары плоской стороной своего клинка.
“Держать строй!” проревел он. “Держать строй, черт побери!”
“Ополоумевший унтер-капитан узнал его и набросился на своих людей, подавляя их панику. Врикадан оттолкнул молодого человека, размахивая своим мечом, и люди в первых рядах остановленной фаланги уставилась на него.
“За мной, ребята!” закричал он и бросился вперед как одержимый.
Дым ослепил Таммана, и он переключил свой глазной имплант в режим тепловидения. Изображение было нечетким, и он больше не мог видеть все поле битвы, но можно было выделить множество людей, находившихся на восточному берегу. Он послал вперед посыльного.
Врикадан оскалился, когда луч солнечного света пронзил дым и река засверкала перед ним. Картечь косила и уродовала его людей, они корчились на земле в муках, но за ними были целые полчища. Их не остановить — их нельзя остановить! — а вода так притягивала.
И затем, как только он достиг берега, над огненным валом поднялся дым. У подножия редута были окопы с пушками! Замаскированные окопы, заполненные не тяжелыми пушками, а чагорами, легкими орудиями, собранными в несколько стволов и извергающими огонь.
Он лишь на мгновение увидел это, прежде чем заряд картечи оторвал обе ноги от бедра.
Шон снова сглотнул, внутренне содрогаясь, когда он, используя сканеры Сэнди, наблюдал корчившиеся, кричащие, изуродованные тела на восточном берегу Мортана … и увидел живых людей наступающих посреди этого ужаса.
Господи на Небесах, как они могли это делать? Он знал, что задние ряды гнали их вперед, не давая им выбора, но, кроме этого, было что-то еще. Это было безрассудное, кровавое-безумие и мужество, и не было между этим никакой разницы.