— Мы и есть узники, — спокойно произнес Лориаль. — В империи назревают важные события, и жрецам явно не до нас — дворец Хранителя веры гудит, как растревоженное гнездо земляных ос. Но чужеземцы здесь редкость, и рано или поздно о нас вспомнят, не зря же везли в такую даль.
— Вспомнить-то они вспомнят и даже к делу приставят. Однако стоило ли пускаться в дальний путь, чтобы в чужой стране плясать под дудку полоумного жреца, намеренного использовать нас в борьбе за власть? Не пора ли нам устроить свой собственный заговор? Я полагаю, пришло время мне — позаботиться о безбедной старости, а вам — предпринять кое-какие действия, чтобы занять достойное место при дворе здешнего Повелителя.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, но мне так надоело сидеть взаперти, что я уже придумал несколько способов сбежать от этих святош, которые, кажется, считают нас своей собственностью, и хотел поделиться с вами своими замыслами. Гиль вопросительно взглянул на Рашалайна. За время путешествия тот провел в обществе Лориаля немало времени, ему и решать, насколько можно доверять слепому певцу.
— Вероятно, нам еще придется воспользоваться твоими планами побега, но что мы выиграем, оказавшись в чужом городе без добрых знакомых и средств к существованию? В мои годы поздно подаваться в разбойники, а просить подаяние, ежели голова на плечах имеется, просто стыдно. Хотя разговор с Базурутом открыл мне глаза на то, что наши с Лориалем услуги понадобятся ему на очень непродолжительное время, после чего он в лучшем случае выкинет нас на улицу, а в худшем велит прирезать, дабы не болтали лишнего. Но если нас не оценили жрецы, то почему бы нам не примкнуть к сторонникам яр-дана? Причем сделать это надобно так, чтобы они поняли, сколь неоценимых союзников приобрели в нашем лице. Старик предсказатель, слепой певец и безусый юноша, не обладающий никакими особыми дарованиями, — говоря это, бывший отшельник заговорщически подмигнул Гилю, — не та компания, которую наследник престола примет с распростертыми объятиями. Однако ежели мы заявимся к нему не с пустыми руками, а с некоторыми полезными и, я бы даже сказал, жизненно важными сведениями, встретят нас как самых дорогих и долгожданных гостей.
— Какие же сведения мы можем сообщить яр-дану? О кристалле, утратившем свойства ключа к сокровищнице Маронды, которым служители Кен-Канвале тщетно мечтают оживить Холодный огонь в здешнем святилище Амайгерассы, называемом ими храмом Обретения Истины? — поинтересовался Гиль без особого энтузиазма. — Так это вряд ли заинтересует наследника престола. Если бы кристалл можно было в самом деле как-то использовать…
Несмотря на огромное расстояние, отделявшее Бай-Балан от столицы империи Махаили, часть которого они преодолели на «Кикломоре», а часть — на узкой многовесельной лодке, поднявшись в ней по течению Энаны от белокаменного портового города Адабу до самого Ул-Патара, чернокожий юноша не сомневался, что Мгал, последовав за кристаллом Калиместиара, вскоре объявится здесь. Мысль о грядущей встрече с северянином радовала и печалила Гиля, ибо нелегко будет ему сказать другу, что с гибелью Эмрика поход к сокровищнице древних утратил какой-либо смысл и кристалл является теперь не более чем забавной безделушкой. Если бы им удалось хотя бы зажечь с его помощью Холодный огонь в святилище, слух об этом наверняка распространился бы по Земле Истинно Верующих, достиг ушей Мгала и указал ему, где искать Гиля. Но раз уж надеяться на это нечего, то неплохо было бы попасть в число приближенных яр-дана, да желательно с шумом, который привлечет к нему внимание северянина. Вот только как осуществить это благое намерение? Какие такие важные, по мнению Рашалайна, сведения они могут сообщить наследнику престола?
— У нас есть чем заинтересовать Баржурмала, — выдержав приличествующую случаю паузу, промолвил старец, самодовольно поглаживая тщательно ухоженную бороду, придававшую ему благообразный и внушительный вид. Ваджирол сообщил мне, что дюжина ярундов, просидев двое суток над кристаллом Калиместиара, пришла к выводу, что им удастся стереть с него следы прежнего хозяина. Он уверен: кристалл оживит Холодный огонь и чудо это произведет на жителей Ул-Патара неизгладимое впечатление.
— Ты думаешь, они действительно смогут это сделать? — с замиранием сердца спросил Гиль.
— Уверен. Иначе они не рискнули бы докладывать об этом Базуруту. Служители Кен-Канвале втайне готовят грандиозное представление, которое может стоить Баржурмалу жизни. Приписывая своему богу собственные пороки и недостатки, жрецы от его имени потребуют, как я понял, в благодарность за вспыхнувший Холодный огонь принести в жертву Предвечному сына рабыни нынешнего яр-дана. Дескать, ежели жертва будет принесена — Кен-Канвале осыплет Землю Истинно Верующих милостями своими, ежели нет — пошлет на грады и веси ее Хладный огнь и поразит он слабых в вере своей, ибо не следуют и не внемлют они слову Божьему, вложенному им в уста ярундов.
— Ниспосланное свыше знамение — неприятная штука, и Баржурмал будет благодарен тому, кто вовремя предупредит его о грозящем бедствии, — задумчиво проговорил Лориаль. — И еще более щедро отблагодарит он того, кто убережет его от подобной напасти.
— Именно это я и имел в виду, — согласился Рашалайн. — Даже если бы мы принесли ему только известие о готовящемся торжестве, он принял бы нас как благодетелей. А ежели не он, то «тысячеглазый» Вокам, пекущийся, по слухам, о жизни яр-дана больше его самого. Однако чем больше интересного о планах ярундов мы сумеем сообщить ему, тем больше нас будут любить и жаловать сторонники Баржурмала.
— Звучит заманчиво, сведения о кристалле и грядущем жертвоприношении наверняка заинтересуют яр-дана, — пробормотал Гиль. — Но не смахивает ли это на предательство? Жить во дворце Хранителя веры и доносить врагам о его замыслах…
— Ты же сам сказал, что чувствуешь себя здесь узником, а Лориаль подтвердил, что таковыми мы в действительности и являемся. За четыре проведенных здесь дня я, правда, еще не предпринимал попыток выбраться из дворца, но, сдается мне почему-то, успехом бы они не увенчались…
— А я трижды пробовал выйти в город, — воспользовавшись паузой в речи Рашалайна, вставил Гиль. — И один из этих желтохалатных стражников предупредил, что, если я еще раз сунусь к воротам, меня посадят на цепь в подвале для смутьянов.
— Тогда, если ты не считаешь сбежавшего из плена узника предателем, угрызения совести не должны терзать твою безгрешную душу. К тому же, если память мне не изменяет, это нас с Лориалем пригласили на «Кикломор» чинно-мирно, а тебя приволокли, заломив руки за спину. — Старец отправил в рот соленый орешек и взмолился: — Ну сядь, сядь же ты наконец! Я уже все глаза себе измозолил, на тебя глядючи!
— Так вот, — продолжал Рашалайн, когда Гиль, прихватив горсть орехов, уселся на кушетку — комната, отведенная заморскому предсказателю и его ученику, была меблирована весьма скудно, — сбежать можно попробовать и сейчас, хотя лучше было бы еще посмотреть и послушать. Боюсь только, как бы не опоздали мы тогда с предупреждением. Тревожит меня и то, что, заявись мы сейчас к яр-дану, не будет словам нашим полной веры, а еще того хуже, могут нас принять за подсылов Базурутовых.
— Ага! — понимающе произнес Лориаль. — Ты хочешь, чтобы мы выпустили кого-нибудь из узников, томящихся в подземелье этого дворца, и он, передав наше предупреждение кому следует, сообщил яр-дану, что есть у него сторонники-чужеземцы, которые…
— Да не просто узника, а из высокородных! И такой, вернее такая, у меня на примете есть. Хорошенькая девчушка, тюремной жизнью еще не заморенная, — не враз ее схватят, если и погонятся.
— Как это ты умудряешься со всеми переговорить, обо всем проведать, да еще и побывать там, куда другим хода нет? Меня стражники даже ко входу в подземелье не подпустили! — восхитился Гиль пронырливостью бывшего отшельника, который определенно не приучен был тратить время попусту.
— Ежели б я один шел, так и меня бы не пустили. А спутника Ваджирола кто остановит? Я ему наплел — мол, земляка хочу проведать, и таким образом не только Заруга повидал — мается Белый Брат в мешке каменном, а все же не теряет надежду как-нибудь свободу у здешних хозяев вымолить-выслужить, — но и с подземельем познакомился. Место гадкое, слов нет, однако ежели удастся нам из него девчушку ту вызволить и предупреждение она наше яр-дану передаст, то заложим мы тем самым прочное основание будущему своему благополучию…
— Что и зачем надо сделать, я понял! — прервал старика Гиль, окрыленный известием о том, что ярунды взялись стереть с кристалла Калиместиара следы Эмрика, которому, увы, не суждено было отомкнуть им дверь сокровищницы Маронды. — Но как вызволить девчонку из подземелья, если к нему, без сопровождающих, никого из нас и близко не подпустят?
— Об этом-то мы сейчас и поговорим… — пообещал хитроумный старец, живости ума которого могли позавидовать как искушенные в интригах придворные, так и желтохалатные служители Кен-Канвале, слывшие величайшими пройдохами в империи.
Наблюдая за выступлениями крутобедрых и пышногрудых танцовщиц, Баржурмал думал о том, что день начался великолепно и пир задался на славу. После беседы с Пананатом, прозванным придворными Бешеным казначеем, яр-дан ощутил небывалый прилив сил и сам дивился тому, как легко находятся у него нужные слова, чтобы приветствовать Каждого из многочисленных гостей, как ловко ему удается поддерживать непринужденный разговор с теми, кому он еще полгода назад с радостью бы перегрыз глотку, памятуя старые, детские обиды. Многие из высокородных и сегодня еще посматривали на него с затаенным презрением и ненавистью, но, странное дело, в душе Баржурмала не вздымалась ответная волна злобы, и с непонятной ему самому терпимостью он улыбался, шутил и обменивался ничего не значащими вежливыми фразами даже с теми, кто, согласно донесениям Вокама, предоставил своих джангов в распоряжение Хранителя веры, дабы тот избавил их от «необходимости лицезреть зарвавшегося сына рабыни».