Она редко здесь появлялась в последнее время, но консьерж, добродушная низенькая женщина, узнала ее сразу.
– Бэлла Альбертовна, какая встреча! – улыбнулась она, сверкнув толстыми линзами очков. После ответного приветствия лицо консьержки стало озабоченным:
– Что у вас произошло? Час назад в вашу квартиру какая-то компания пришла! Я не хотела пускать, так какой-то наглый толстяк показал мне документы о наследстве! Мол, теперь он тут хозяин! Я хотела вам позвонить, но номер ваш куда-то задевала, изнервничалась вся! Хотела уже в полицию звонить… Неужто ваш Андрей квартиру ему завещал?!
– С этим как раз и будем разбираться, – не стала вдаваться в подробности вдова.
– Как дочка ваша?
– Все нормально, потихоньку, – отозвалась Протасова, начиная подниматься по ступенькам. При всем уважении к словоохотливой консьержке изливать ей душу не было ни желания, ни времени.
Наконец последняя ступенька была преодолена, и некоторое время Бэлла Альбертовна просто стояла и тяжело дышала, разглядывая массивную дверь. Взгляд выхватывал мелкие детали, столь родные и дорогие сердцу – потертый коврик у порога, алюминиевый крючок для тяжелых сумок, кнопочный звонок, который часто барахлил, из-за чего Андрей Васильевич все собирался установить электронный беспроводной звонок, но так и не сделал этого…
Вдова достала ключи, но, поразмыслив, нажала на звонок.
Сердце ее гулко застучало, в какой-то безумный миг ей почему-то показалось, что дверь сейчас распахнется и на пороге будет стоять он, ее Андрей – с широкой улыбкой и распахнутыми объятиями, такой родной и любимый, как всегда.
Дверь действительно вскоре открылась, и пожилая женщина вздрогнула, словно очнувшись от неприятного сна, – перед ней, сально ухмыляясь, высился Сацивин. Из недр теперь уже ее бывшей квартиры доносились звуки шансона.
– О-о-о, какие люди, – загудел толстяк. Его кремовая рубашка из шелка была расстегнута едва ли не до середины, обнажая мясистую волосатую грудь.
– Добрый вечер, Руслан, – сухо поздоровалась Протасова. – Вы не отвечали на мои звонки.
– Не отвечал, верно, – не стал спорить Сацивин. Покосившись на ключ, который все еще держала в руках Протасова, он добавил: – Вам повезло, что вы застали меня здесь. Ваш ключ все равно не подошел бы – я уже сменил замок.
– Что ж, вы действуете в своем стиле, – промолвила Бэлла Альбертовна. – Значит, мне действительно повезло.
– Что вам нужно? – прямо спросил мужчина, которому, очевидно, быстро надоело общество вдовы. – Вы прекрасно знаете о предсмертном решении вашего мужа.
– Я не собираюсь сейчас обсуждать завещание, – ответила Протасова, помня наставления адвоката. – Я лишь хочу удостовериться, что личные вещи моего покойного мужа на месте. На них вы не имеете никаких прав.
На разгоряченном лице Сацивина отобразилось искреннее недоумение:
– Личные вещи? О каких вещах вы говорите, уважаемая Бэлла Альбертовна? Наверное, вы имеете в виду старые сандалии Андрея Васильевича? Или речь идет о его пилюлях, которые я нашел на подоконнике?
– Перестаньте паясничать! – срывающимся голосом воскликнула Протасова. – Вы отлично знаете, что я говорю о его рукописях! И картинах! Эти предметы искусства мой муж хранил в этой квартире, и вам это известно! И я намерена забрать все это!
Сацивин театрально выпучил глаза и сделал шаг вперед, буквально выпихивая своим обвислым брюхом пожилую женщину к лифту.
– Рукописи? Картины? – протянул он, изображая зевок. – Первый раз об этом слышу. Вы не ошиблись?
Бэлла Альбертовна оторопела, ей показалось, что она ослышалась.
– Конечно, картины… – растерянно забормотала она.
– Единственное, что я нашел, это была бумажка, на которой Протасов записал какой-то рецепт от диареи. Это сойдет? – уже открыто издевался Сацивин.
– Рукописи Ахматовой… – продолжала перечислять вдова. – Шолохова… Твардовского… Вы были у нас дома, и Андрей Васильевич при мне показывал вам… Потом он перевез все сюда… вы…
Она замерла, с нарастающим страхом глядя на возвышающегося над ней Руслана. Приблизив к ней свое лоснящееся от пота пунцовое лицо, он медленно отчеканил:
– Не было ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Тебе померещилось, старая черепаха. Надо же – придумала какие-то рукописи!
Протасова испуганно моргнула, окончательно растерявшись. Она даже припомнить не могла, чтобы когда-либо кто-то подвергал ее таким унизительным оскорблениям.
– Вы не имеете право, – пролепетала она. – Вы… вы хам! И мошенник!
Улыбка на пухлых губах толстяка померкла, у него было такое выражение, словно он вот-вот ударит ее.
– Убирайся отсюда, – сказал он сквозь зубы. – И больше не вставай на моем пути. Скажи спасибо, что не вышвырнул тебя с твоей никчемной доченькой! Сидите ровно на пятой точке и не вякайте!
Перед глазами Протасовой все поплыло, и она, находясь в полуобморочном состоянии, прислонилась к стене, испачкав кофту о побелку.
– И не вздумай склеить тут ласты, – сказал Сацивин, наблюдая за вдовой. – Хлопот потом не оберешься. Иди, умирай где-нибудь на лавочке…
Развернувшись, он скрылся в квартире, громко хлопнув стальной дверью.
Бэлла Альбертовна тяжело вздохнула и трясущейся рукой переложила палку в другую руку. В измученной болью голове царил хаос и кавардак, но даже обидные оскорбления этого негодяя не ранили ее так сильно, как наглый и бесцеремонный обман, касающийся рукописей и картин Андрея…
Лишь оказавшись на улице, она дала волю чувствам и разрыдалась, закрывая лицо своими тонкими старческими руками.
Музей русского искусства
Соломин позвонил после обеда, когда Артем намеревался заскочить в Музей русского искусства, где, по предварительным сведениям, в 2018 году экспонировались картины, которыми владел писатель Протасов.
– Тёма, твой вопрос по свидетелям завещания проработан, оба фигуранта установлены, – раздался в трубке деловитый бас Юрия. – Есть минута?
– Конечно, дружище, слушаю, – ответил Павлов, перехватывая папку из-под мышки свободной рукой. Если эти лица, якобы присутствовавшие при подаче нотариусу закрытого завещания Протасовым, живы и здоровы, он обязательно с ними познакомится поближе.
– Так, первый, – начал Соломин, – Кондратенко Д. М., адрес регистрации совпадает с фактическим проживанием. Работает охранником в ЧОПе «Авангард», в настоящее время его объект – некоммерческий фонд «Центр помощи “Гарантия”». Второй, точнее, вторая – Фельдман Н.А, девичья фамилия – Коржина…
Артем встрепенулся.
«Коржина и Сацивин, те самые личности, что крутились возле Протасова», – вспомнил он слова вдовы.
– …она заключила брак с неким Фельдманом М. Л. и укатила с мужем в Италию, – продолжал Соломин.
– Странно, что не в Израиль, – пробормотал Павлов.
– Коржина-Фельдман ведет свой блог и вообще довольно активная фигура в социальных сетях. Ссылки на ее страницы и всю ее родню я указал в письме, которое в ближайшее время отправлю на твою почту.
– Ты мне здорово помог, Юра.
– Ну, как говорится, чем могу.
Попрощавшись с приятелем, адвокат сел в автомобиль и повернул ключ зажигания. Мощный пятилитровый двигатель послушно заурчал на холостых оборотах.
Все сходится. Значит, эти двое свидетелей имеют прямое отношение к Сацивину и Коржиной. Один трудится охранником в том самом пресловутом фонде, генеральным директором которого был Сацивин, а вторая, судя по девичьей фамилии, – родственница Коржиной. А это могло говорить только об одном – свидетели закрытого завещания, скорее всего, знали о готовящейся афере.
«Впрочем, надеюсь, скоро все станет ясно», – подумал Артем, трогаясь с места.
Музей русского искусства находился на северо-востоке Москвы, на правом берегу Яузы.
На входе сотрудник охраны объяснил Павлову, как пройти к директору музея, и адвокат направился к мраморной лестнице.
Постучавшись, Артем открыл дверь в приемную. Сидевшая за столом худенькая девушка подняла голову.
– Добрый день, у меня назначена встреча с Марией Петровной, – произнес адвокат. – Артемий Павлов, адвокат.
Девушка приветливо улыбнулась, поднимаясь из-за стола:
– Здравствуйте, Артемий Андреевич. Мария Петровна сейчас ненадолго отлучилась – приехала иностранная группа, она вышла встретить. Но она предупредила, что вы можете появиться и приносит свои извинения. Вы можете подождать пять минут? Располагайтесь, пожалуйста, она скоро придет.
Артем вошел в приемную, присев на стул у окна:
– Разумеется. Надеюсь, зарубежные гости останутся довольны посещением вашего музея. – Перехватив ее заинтересованный взгляд, Артем прибавил с легкой улыбкой: – Вы не похожи на секретаря.
Она засмеялась:
– Вы правы, Артемий Андреевич, я не секретарь. Помощница, которая выполняла функции секретаря, сейчас в декрете.
– Тогда, вы, очевидно, вторая помощница директора, – предположил Павлов.
– Открою вам секрет, я даже не работаю здесь, хотя год назад трудилась в этом музее экскурсоводом. Но, учитывая нашу давнюю дружбу с директором Марией Петровной, она на несколько минут доверила мне сей ответственный пост.
– Может, назовете свое имя? А то как-то неловко получается, я даже не знаю, как к вам обращаться, – проговорил Артем.
Щеки девушки порозовели.
– Ой, в самом деле… Ольга Шельцова.
Она протянула руку, и Артем, приподнявшись, пожал ее. Он успел заметить, что кисть его новой знакомой была изящной, с красивыми тонкими пальцами, аккуратные ноготки поблескивали бесцветным лаком.
– Кто же вы по профессии, Ольга?
– Раньше работала в Министерстве культуры, потом здесь… В настоящее время я заместитель директора одного экспертного учреждения.
– Что же это за учреждение, если не секрет? – осведомился Павлов. – Простите за любопытство, но как раз в последнее время мне все чаще нужны консультации экспертов.
– Официально наша организация называется «Научно-исследовательская независимая экспертиза им. П. М. Третьякова»…