В коридоре послышалось торопливое цоканье каблуков, и в приемную влетела запыхавшаяся полная женщина:
– Артемий Андреевич, уже пришли? Добрый день!
– Здравствуйте, Мария Петровна.
– Простите, ради бога, еле все успеваю! Оля, почему чай не предложила? – скороговоркой выпалила она. Она уже намеревалась открыть кабинет, как вдруг с беспокойством взглянула на адвоката:
– А, кстати, какой вопрос вас интересует?
Артем поднялся со стула.
– Мария Петровна, пару лет назад в вашем музее проводилась выставка картин, собственник которых скончался. Их родные сейчас оформляют наследство. Мне хотелось бы получить от вас перечень картин с указанием названий и авторов.
Директор музея со страдальческим лицом повернулась к Ольге.
– Ну вот. Я так и предполагала, что это коснется чего-то того…
Она перевела взор на адвоката:
– Мне очень неловко, Артемий Андреевич, но…
– Мария Петровна, разрешите мне, – мягко перебила ее Ольга. – В архивной кто-нибудь есть?
Директор покачала головой.
– Я отпустила сотрудницу, она отпросилась. Но я могу дать ключ.
Она с надеждой глядела на приятельницу.
– Не переживайте, все будет хорошо, – улыбнулась Ольга.
– Ты меня спасла… – пробормотала Мария Петровна, доставая из ящика стола ключ с прицепленным брелоком-шариком. – А то ко мне с минуты на минуту гости из Германии пожалуют…
– Артемий Андреевич, – начала она с виноватым видом, но Павлов успокаивающе поднял ладонь:
– Все в порядке. Видите, как удачно сложились звезды, раз именно сегодня к вам в гости заглянула ваша подруга. Уверен, Ольге не будет стоить большого труда оказать мне небольшую помощь.
– И даже сочту за честь, – с улыбкой сказала девушка.
– Тогда я убегаю, – заторопилась Мария Петровна. – Оля, ты звони, если что!
С этими словами директор музея унеслась прочь по коридору.
– Вы первый раз в нашем музее? – поинтересовалась Ольга, закрывая приемную.
– Да, но я немало слышал о нем, – ответил Артем. – И отзывы, должен сказать, весьма положительные.
Они зашагали к лестнице.
– Здесь ведь не только выставочные залы. Тут есть мастер-классы по живописи, рисунку и даже созданию мультфильмов…
Пока она говорила, Артем пригляделся к своей спутнице повнимательнее. Стройная, привлекательное лицо с нежной кожей и тонко очерченными губами, длинные волнистые волосы цвета полированной меди стянуты на затылке. Темно-серые бархатные глаза обрамляли густые ресницы.
– Вот мы и на месте.
Она открыла помещение архивного отдела, и Артем вошел внутрь. Ольга зажгла свет и повернулась к адвокату:
– Что именно мы будем искать?
Артем бросил короткий взгляд на высоченный железный шкаф под самый потолок и сказал:
– Хозяин картин – Андрей Васильевич Протасов, известный писатель.
– Протасов? – переспросила Ольга, и в глазах ее мелькнуло понимание, которое сменилось сочувствием. – Конечно, я помню. Очень жаль, что умер такой достойный человек… В прессе писали, что это произошло едва ли не в день его рождения?
– Да, он умер в день столетнего юбилея. Вы хорошо информированы, – похвалил Павлов. – Он приглашал меня на эту выставку, но, к сожалению, я не смог ее посетить в тот день.
– А я была на выставке, – сообщила Шельцова. – Андрей Васильевич предоставил около десяти картин. «Пейзаж с церковью» Сергеева, «Таинственная зима» Перова… Еще помню шедевр Мартена «Облака над речкой», это конец восемнадцатого века…
С этими словами она открыла шкаф и выдвинула ящик с картотекой и журналами.
– Мы разговаривали с Протасовым, – продолжала вспоминать Ольга, листая пухлый журнал. – Он рассказал, что картины – не единственное его хобби. Он также интересовался рукописями писателей и поэтов, как современников, так и наших классиков, ставших легендой…
– Ольга, ваша память просто поражает, – восхитился Артем. – Я был морально готов к тому, что об этой выставке вообще никто не вспомнит.
– Как можно забыть такого колоритного мужчину, Артемий Андреевич? – Ольга будто даже обиделась. – Андрей Васильевич мне показался удивительным и интересным человеком. Он отлично выглядел для своих лет, хотя зрение у него уже было неважное. Я даже помню, какие на его пиджаке были награды: орден Славы, орден Знак Почета, орден Трудового Красного Знамени…
Павлова удивила широта познаний Ольги в области фалеристики. Хотя, чему удивляться – ведь она работает экспертом. Между тем его новая знакомая нашла нужный реестр и вслух прочитала:
– Так… Выставка состоялась 14–22 апреля 2018 года… Русские художники конца XIX и первой половины XX века… Собственник – Протасов А. В. Вот перечень картин: Рашевский, «Пейзаж с рекой», Сергеев «Пейзаж с церковью», Киселев «Чайки над морем»… Мартен «Облака над речкой»… Я отсканирую список и перешлю вам.
– Вы позволите? – попросил Артем, и Ольга передала ему журнал.
– Скажите, Андрей Васильевич, случайно, не обмолвился о дальнейшей судьбе своей коллекции картин и рукописей? – спросил он. – Ну, мол, вдруг он планировал их завещать кому-либо? Передать в качестве дара?
– Нет, не припомню такого, – призналась эксперт.
– Хорошо. Как я понял, ваша работа заключается в оценке того или иного предмета искусства, так?
– Совершенно верно.
Артем вернул ей журнал.
– Можете навскидку определить примерную стоимость картин, которые экспонировались на вашей выставке?
Ольга задумалась.
– Вас интересует каждая картина по отдельности или все собрание в целом?
– Возьмем хотя бы работу Ворошилова «Охота. Псковичи». Или Богатова «По грибы».
– На аукционах итоговая цена подобных картин могла бы составлять порядка трех-четырех миллионов. Нельзя забывать о качестве полотен, поскольку оно тоже имеет значение на торгах, – добавила Ольга.
– Понятно. Как вы полагаете, все картины Протасова можно было бы продать, скажем, за двадцать миллионов?
Девушка пожала плечами.
– Вполне. Если продавцу некуда спешить, за такие работы можно выручить и побольше.
– А рукописи? Можете приблизительно оценить рукописи, к примеру, Ахматовой, Шолохова? Пастернака? Твардовского?
– На них нужно взглянуть, Артемий Андреевич.
– К сожалению, пока это невозможно. – Павлов развел руки в стороны.
– Может, вы приоткроете завесу тайны дела, которого ведете? – спросила Ольга, чуть наклонив голову. – Извините, если мой вопрос показался вам бестактным.
– Вопрос нормальный и естественный, особенно если учесть, что вы помогли мне. После открытия наследства писателя ко мне обратилась его вдова. Судя по всему, мошенники положили глаз на имущество, которое по праву принадлежит ей и ее дочери-инвалиду. По мере разбирательства всплыла тема картин и рукописей. И ваш музей – последняя точка, где коллекция писателя была выставлена на публичное обозрение.
– Да, печально, – со вздохом сказала Ольга. – Мне известны похожие случаи, когда после смерти коллекционера к его родне, словно стервятники, слетались нечистоплотные любители наживы. В моей практике был случай, когда умер коллекционер военной миниатюры, в частности, солдатиков. Его коллекция насчитывала порядка семидесяти тысяч фигур, общая стоимость которой была около полумиллиона долларов. Дочь жила отдельно и когда приехала, у дома уже поджидали скупщики. Не разбираясь и не вникая в тему, женщина просто отдала им всю коллекцию солдатиков вместе с полками за несколько тысяч рублей, в то время как предприимчивые дельцы перепродали раритеты в сотни раз дороже…
Слушая Ольгу, Павлов вспомнил о пресловутом «Центре помощи “Гарантия”».
– Ольга, а такие фамилии, как Сацивин или Коржина, вам ни о чем не говорят? – внезапно спросил он. – На всякий случай поясню: пару лет назад гражданку Коржину задержали при попытке вывоза старинных бронзовых изделий.
Эксперт слега наморщила лоб, погрузившись в воспоминания.
– Странное совпадение, – задумчиво проговорила она через некоторое время. – Несколько лет назад я работала в экспертном управлении при Министерстве культуры. Однажды ко мне обратилась женщина со схожей фамилией… То ли Кожина, но вполне возможно, что и Коржина. Она намеревалась вывезти из России два коллекционных кинжала и за денежное вознаграждение просила выдать справку о том, что это всего лишь декоративные муляжи. Мы выяснили, что это не муляжи, а настоящие раритеты. Я ответила отказом. Эта дама плюнула мне на стол и так хлопнула дверью, что у меня стекла в окнах задрожали.
– Ничуть не сомневаюсь, что мы говорим об одном и том же человеке, – сказал Павлов. – Как практикующий юрист в такие совпадения я не верю. В той ситуации вам лучше было бы согласиться на предложение Коржиной, а после довести информацию о предложении взятки в органы правопорядка… Это надолго поумерило бы ее пыл. А что насчет Сацивина? Это ее супруг.
Ольга покачала головой.
– Человек с такой фамилией мне точно незнаком, – уверенно сказала она.
– Что ж, вы мне очень помогли, – подвел итог Артем. – Не скрою, с вами очень приятно работать!
Эксперт зарделась от смущения:
– Мне тоже было очень приятно. Надеюсь, вы не зря потратили свое время.
Павлов вынул из бумажника визитку, протянул ее девушке.
– Я буду вам очень признателен, если вы вспомните что-то еще по этому делу. И вообще, буду рад вашему звонку!
– Благодарю, Артемий Андреевич… Вот, возьмите и вы мою визитку.
– Можно просто Артемий. Или Артем.
– Принимается, – улыбнулась Ольга. – Позвольте, я вас провожу.
В квартире покойного
Лишь когда приятели покинули территорию гаражей и съездили за ключом, Эд немного успокоился. Впрочем, его измученный мозг, потрясенный двойным убийством в гаражном боксе, все равно требовал разрядки.
Алекс справедливо решил, что пара банок крепкого пива для начала отлично сойдут, благо деньги у них теперь были. Они пристроились за магазином, усевшись на облезлый заборчик, ограждающий газон.