– Сравнила теплое с мягким, – буркнул Сацивин. Промокнув салфеткой блестевшую от пота лысину, он скомкал ее и швырнул в мусорную корзину, промахнувшись при этом.
– Все будет хорошо, дорогой, – успокаивающе сказала Лидия. – Остынь. Выпей кофе, послушай музыку… уверена, бояться нам нечего. Тем более наш общий знакомый, до некоторых пор занимающий нашу квартиру в Южном Бутово, уже никогда ничего не расскажет.
Она многозначительно смотрела на мужа, и когда тот поймал ее взгляд, она скрестила перед собой руки.
– Чудесно, – ухмыльнулся Сацивин. – Ты забыла добавить, что он не только уже ничего не скажет, но и не будет больше занимать нашу квартиру. Слишком дорого в последнее время обходилось содержание этого старого мухомора.
– Это верно. Какое там время в повестке указано?
– Мне на три часа, тебе на пять.
– Езжай один, у меня еще одно дело. Встретимся у кабинета следователя, – сказала Коржина.
Сацивин перевел на супругу непонимающий взгляд:
– Что-то я не догнал. Разве мы не вместе поедем?!
Коржина покачала головой.
– У меня встреча с Есенией. Уж лучше я опоздаю к прокурору, нежели к ней.
– Ну да, – кисло улыбнулся Руслан. – А все это время отдуваться буду я.
– Не волнуйся, я постараюсь успеть.
Сацивин скривился.
– Что Есении от тебя надо? Вроде все сделали как надо.
– Как я поняла, речь пойдет о книжках Протасова.
– Рукописях, ты хотела сказать.
– Какая разница, – махнула рукой Лидия.
– А картины? – уточнил Сацивин.
– Само собой. Только, как мне думается, картины повезем без рам и подрамников. У нас есть специальные тубусы, ограничимся ими.
– Милая, процедура проверки культурных ценностей на границе одинакова, – с авторитетным видом заявил Руслан. – Ты хоть на таможне полотна гармошкой сложи, все равно придется объясняться.
– Придется, – не стала спорить Коржина. – Что поделать… За это мы и получаем свою долю. Риск есть везде, а в нашем бизнесе особенно.
Сацивин промолчал. Он хотел съязвить, что рискует прежде всего он, так как именно ему придется заниматься транспортировкой антиквариата, но решил не спорить.
– Ладно, я поехала, – сказала Коржина, и в этот момент пикнул телефон внутренней связи.
– Слушаю! – рявкнул Сацивин в трубку.
– Руслан Валерьевич, тут к вам гости… – раздался голос постового охранника. – Артемий Павлов, адвокат.
Руководитель фонда на мгновение растерялся и зачем-то переложил трубку к другому уху.
– Павлов? – переспросил он.
– Да.
Помедлив, Сацивин распорядился:
– Впусти и покажи, какой кабинет.
– Да, конечно.
Руслан положил трубку.
– Не в радостный час ты покидаешь меня, – протянул он, ослабляя на шее узел элегантного галстука.
– Ты справишься, дорогой, – улыбнулась Коржина и, подмигнув супругу, направилась к выходу. У самых дверей женщина едва не столкнулась с Павловым и, буркнув на его приветствие дежурное «добрый день», скрылась из виду. Адвокат шагнул вперед.
– Руслан Валерьевич? – спросил он.
– Он самый, – нехотя откликнулся Сацивин, даже не привстав со стула при появлении визитера.
– Адвокат Павлов, Московская коллегия адвокатов, – представился Артем.
– Руслан Сацивин, руководитель фонда, в офисе которого вы в данный момент находитесь, – произнес тот, не глядя на адвоката. – У вас какое-то срочное дело? Извините, я сейчас сильно занят.
– Полагаю, из своего плотного графика минут десять – пятнадцать вы сможете выкроить, – сказал Павлов.
Сацивин сделал вялый жест в сторону стоящих у стены стульев.
– Вам что, Протасова на нас пожаловалась? – усмехнулся Руслан, принявшись сворачивать повестку в трубочку. – Вот, к следователю меня с женой вызывают.
– Я действительно представляю интересы Бэллы Альбертовны, – промолвил Артем. – И она, и ее дочь Марина не без оснований считают, что завещание, в соответствии с которым вы уже начали регистрировать имущество в Росреестре на свое имя, неправомерно и не имеет юридической силы.
– Вам-то откуда знать?
– Руслан Валерьевич, в своей деятельности я привык опираться на факты, а не на вымыслы и предположения, – сдержанно произнес адвокат. – Поверьте, я слишком дорожу своим временем, чтобы заниматься голословными обвинениями.
– Нашли кого слушать – выжившую из ума старуху, – презрительно хмыкнул Сацивин. – Бэлла Альбертовна сумасшедшая, ей везде мерещатся враги.
– Неудивительно, когда человек, которому ты всецело доверяешь, обманывает тебя самым подлым образом, – парировал Артем.
– Вы многого не знаете! – воскликнул Руслан. – Протасова – недостойный наследник, она изменяла мужу, писатель сам мне жаловался! Крутила хвостом, пока старик по больницам лежал!
– Даже если и так, измена супругу не входит в перечень оснований, по которым наследник согласно закону может быть признан недостойным.
– У них были отвратительные отношения накануне смерти Протасова, – заявил Сацивин. – Хотя и старик не был святым. Помнится, он как-то…
– Оставим в покое мертвого, – прервал его Павлов. – Андрей Васильевич все равно ничего не сможет возразить вам. Давайте к делу, Руслан Валерьевич.
– К делу? – с наигранным весельем переспросил Сацивин. – Какие у нас с вами могут быть дела?
– Для начала я хочу вас поставить в известность, что по решению суда процесс регистрации прав собственности на все имущество, которое принадлежало Протасову, приостановлен, – сообщил Павлов.
Руслану Валерьевичу стоило неимоверных усилий оставаться спокойным.
– Что с того? – как можно беззаботнее спросил он. Расправив повестку, он начал делать из нее самолетик. – Днем раньше, днем позже, все равно зарегистрируют.
– Если это произойдет, то собственниками будете уже не вы с супругой.
– Да что вам надо? – спросил Сацивин, теряя терпение. – Похвастаться пришли?
Вместо ответа Павлов вытащил из внутреннего кармана пиджака визитку и положил ее на стол перед собеседником.
– У вас есть вещи, которые принадлежали Андрею Васильевичу, – сказал он. – Это относится к движимому имуществу. Чтобы было понятнее, речь идет о рукописях и картинах, которые собирал Протасов. В завещании, которое вы подсунули на подпись вашему соучастнику Роговому, об этом нет ни слова. Но это не значит, что раритетные ценности не существуют. Помните крылатую фразу про суслика, которого никто не видел, а он есть?
Цепкий взгляд адвоката тут же отметил, как вздрогнул Сацивин, поджав губы. Толстяк откинулся на спинку вращающегося кресла и процедил:
– Из того, что вы сказали, я не понял ровным счетом ничего. Что еще за Роговой? Какие рукописи? Картины еще выдумали и суслика приплели!
Артем снисходительно улыбнулся, словно вел беседу с несмышленым ребенком, которого застал со спичками.
– Бросьте, Руслан Валерьевич. Я все равно не дам вам реализовать все это. Поверьте, лучше вернуть коллекцию Протасова его законным наследникам сейчас, не доводя ситуацию до крайности.
– О каких крайностях вы говорите? – прищурился Сацивин.
– О мерах воздействия со стороны следствия. И вы напрасно складываете из повестки самолетик, он у вас уже точно никуда не полетит.
Руслан перестал улыбаться, щелчком ногтя сбив скомканную повестку со стола, его мясистые щеки побагровели от злости.
– Даже если у меня есть эти картины, откуда вам известно, что Протасов их мне не подарил? – тихо спросил он, сверля Артема взглядом, преисполненным нескрываемой ненавистью. – Это мои рукописи и картины, адвокат. Я лишь, как добрый самаритянин, изредка одалживал их старому капризному маразматику, чтобы тот мог получить эстетическое удовольствие на склоне своих лет! А насчет следствия… ха, думали, напугали меня полицией?! Да вы даже не представляете, сколько раз я был на допросах и подписывал эти глупые протоколы! Зубы свои об меня обломаете, вот что я вам скажу!
Лицо Павлова оставалось абсолютно безмятежным. Он неторопливо извлек из своей неизменной папки пару листов бумаги с отпечатанным текстом.
– Почему же не представляю, – сказал он, протягивая их Сацивину. – Я даже готов помочь и освежить вам память, напомнив, какой богатый у вас послужной список. Ознакомьтесь, это сведения, в каких махинациях вы были замешаны при наследственных спорах.
Резким движением Сацивин вырвал листы из рук адвоката и, с трудом уняв раздражение, принялся читать.
– Такой криминальный опыт как-то не очень-то стыкуется с занимаемой вами должностью, – заметил Артем. – Собственно, то же самое касается вашей супруги, общественная жизнь которой пестрит многочисленными скандалами. Ничего личного, просто факты.
– Вы собирали информацию за нашими спинами! – начал заводиться Сацивин. – Вы, знаменитый юрист, вынюхиваете и копаетесь в грязном белье!
– Своего оппонента нужно хорошо знать, – невозмутимо сказал Павлов. – Разве не так? Я не случайно сделал акцент на вашей должности. Ведь это так удобно – прикрываться благими вывесками и громогласными заявлениями о помощи старикам и ветеранам! А под шумок обирать их до нитки. Но здесь вы просчитались, жадность никогда не доводила до добра.
Сацивин медленно поднялся из-за стола, его рыхлое лицо тряслось, как тающее желе. Обвислые щеки из красных стали темно-лиловыми, как свекла.
– Мы оба прекрасно понимаем, о чем идет речь, просто вы не ожидали, что ваши аферы вскроются, верно? – спросил адвокат. – А сейчас вы так напуганы, что вам не хватает смелости признаться в очевидном.
– Вы не имеете права вот так врываться и огульно обвинять… – выдавил Сацивин, тряся головой. – Все ваши домыслы беспочвенны! Я никому не позволю оскорблять и унижать меня! Если понадобится, я найду самых лучших юристов, которые уделают вас, как студента юрфака! Вы еще не знаете, с кем связались!
Павлов тоже встал, прихватив папку.
– Все мои контакты указаны в визитке. Советую не затягивать, Руслан Валерьевич.
И он решительно вышел из кабинета.