Павлов посмотрел на Ольгу. Съежившись от страха, белая как снег, она вжалась в кресло, напоминая испуганного зверька.
– Ты в порядке? – спросил он, и та утвердительно кивнула. Павлов подцепил ногтем одну из пуль, застрявшую в лобовом стекле, и та со звонким стуком упала на приборную доску. Он поднес ее к лицу, внимательно изучая.
– Похоже, девятый калибр, – прищурившись, сказал Артем. – Судя по всему, в нас палили из «Кедра». Причем с глушителем.
– Из «Кедра», – тихо повторила Ольга, медленно выпрямляясь. – Ты так говоришь, будто соринку с костюма смахнул. Нас чуть не убили!
Павлов покачал головой.
– Именно вот на такие непредвиденные случаи я решил установить пулестойкие стекла. Чего не скажешь о колесах, – добавил он, усмехнувшись. – Кстати, я их тоже намеревался укрепить специальным составом, который при проколе полимеризуется, заливая клеем отверстие.
Ольга изумленно смотрела на адвоката. Спокойствие и уверенность его не просто удивляли ее, она была поражена. Интересно, у этого медийного юриста в строгом костюме есть вообще нервы? Или вместо них у него стальные канаты? Их почти минуту поливали огнем из пистолета-пулемета, а у него даже галстук не съехал в сторону, волосок из прически не выбился!
– И часто на тебя совершают покушения? – еле прошептала девушка.
– Бывало, – коротко ответил Павлов.
– Может, тогда лучше ездить на танке? Его точно пули не возьмут!
– Я ценю твое беспокойство обо мне, но я вынужден отказаться от твоей идеи. В танке слишком тесно, да и скорость неважнецкая.
В окошко «Ягуара» постучали, и он опустил его.
– Чем обязан? – миролюбиво осведомился он.
– Начальник, что с крылом делать будем? – пробасил усатый мужчина в строительном комбинезоне. Судя по всему, это был водитель «Газели», которую при маневрах зацепил Павлов. – Я, конечно, все понимаю, но че мне теперь с моей ласточкой делать?
Ольга истерично засмеялась, но тут же умолкла, перехватив серьезный взгляд Артема.
– Не волнуйтесь, сейчас все решим. А вот и ДПС, кстати.
Возле них остановилась патрульная машина.
Шантажистка
Есения была не в духе с самого утра, когда ей позвонили из Парижа насчет обещанных рукописей. Собственно, никто ее не торопил, но оперативное решение проблемы было в ее интересах. Как было обещано, в случае быстрой реализации товара Есения получит бонусы. Если дело затянется, это негативно скажется на сумме, что было заранее обговорено.
Отделавшись дежурными фразами вроде «все под контролем» и «непредвиденные обстоятельства», она пообещала, что вопрос будет решен в ближайшее время. При этом с трудом представляя, насколько фраза «ближайшее время» будет соответствовать действительности.
Вместе с тем, несмотря на свалившиеся трудности, Есения понимала, что ей следует во что бы то ни стало закрыть вопрос по рукописям. Даже картины, изъятые у Сацивина в аэропорту, сейчас не имели такой ценности, как эти злосчастные рукописи… Сделка должна быть исполнена, и тому было несколько причин.
Ну, во‐первых, за работы советских писателей и поэтов этот пройдоха Стэнли, представляющий интересы крупного коллекционера раритетов мистера Говарда, должен уплатить почти миллион евро, и эти деньги будут как нельзя кстати, если она и брат планируют временно залечь на дно.
Во-вторых, срыв сделки повлечет серьезные последствия, как материального характера в виде штрафов, так и в отношении чистоты репутации и надежного партнерства. Новости в узком кругу коллекционеров антиквариата, где крутились Есения и Генрих, распространялись быстрее сарафанного радио, и после такого громкого прокола к ней с братом будет уже совершенно другое, прохладно-настороженное отношение.
И наконец, в‐третьих, у Есении попросту взбунтовалось чувство азарта. Какого лешего?! Все всегда получалось на ура, а в этом, казалось, простеньком деле с рукописями Протасова начались проблемы, в результате чего под угрозой оказался весь прибыльный бизнес, который она так бережно холила и лелеяла все эти годы! А все из-за какого-то адвоката Павлова! И попался же он этой несчастной вдове, будь она неладна! Въедливый, настырный, сующий свой нос повсюду, он вроде все делал на ходу, не напрягаясь, с невозмутимой улыбочкой на гладко выбритом лице, и у него все получалось! Словно все небесные силы встали на его сторону, и теперь из-за него по швам трещало все здание, громадный и несокрушимый монолит, который она и Генрих с таким трудом воздвигли!
Ну ничего. Успокаивало то, что жить адвокату оставалось считаные дни. Павлов должен быть ликвидирован в самое ближайшее время, и Есения надеялась, что после его устранения ситуация начнет кардинально меняться в ее пользу.
После обеда она позвонила Генриху. У брата прогрессировала опухоль, в связи с чем он снова лег в больницу, и разговора как такового не получилось.
Уже вечером ей неожиданно позвонили с незнакомого номера.
– Вот уж от кого не ожидала звонка, – усмехнулась Есения, услышав голос Лидии Коржиной. – Разве помещенным под домашний арест разрешено пользоваться телефонами?
– Конечно, нельзя. Но иногда приходится прибегать к маленьким хитростям, – призналась аферистка.
– У вас какое-то дело ко мне? У меня мало времени, – без особых церемоний произнесла Есения.
– У нас серьезные проблемы. Я о моем муже.
– Отвечу вам философски – у кого нет проблем? Даже у медузы они есть. Не забывайте, что именно из-за вас у меня возник конфликт с покупателем товара.
– Вы сами постоянно нас торопили! – возмутилась Коржина. – Мы вам объясняли, что ситуация должна улечься, но вы настаивали! Руслан и так сильно рисковал! Он, будучи под следствием, решился лететь во Францию!
– Что ж, значит, неудачно рисковал, – холодно ответила Есения. – И не забывайте о нашем взаимодействии. Все, что вы имеете, вы имеете благодаря моим связям.
В трубке послышался истеричный смешок.
– Как раз у нас-то все отобрали! Следователи копают день и ночь, выискивая нашу недвижимость и счета! А Руслана вообще скоро посадят в камеру! У меня есть сведения, что ему хотят изменить меру пресечения! Моего мужа обвиняют еще по одной статье, за хищение предметов старины, и тогда его отправят в СИЗО!
Есения слегка отстранила телефон от уха, прикрыв веки. Пронзительно-визжащий голос помощницы вызывал ассоциацию с неумолкающей соседской дрелью за стеной, и она с трудом удерживалась, чтобы не послать настойчивую особу по известному адресу.
Вместо этого она устало спросила:
– Лидия, что вы от меня хотите? Чтобы я позвонила следователю и сказала, мол, не надо новой статьи, Руслан хороший?
– Не нужно иронизировать! – вспыхнула Коржина. – Ваш юмор неуместен! У вас большое влияние, Есения! Пожалуйста, придумайте что-нибудь, вы же помогли разобраться с Роговым!
Лицо Есении окаменело.
– По-моему, для телефонного разговора вы выбрали неподходящую тему.
– И все же… У меня такое ощущение, что вам было бы намного проще, если бы нас вообще не было!
«Здесь ты совершенно права, милочка, – с неожиданной злостью подумала Есения. – Попала в яблочко!»
Дребезжащий голос собеседницы уже не просто раздражал, он вызывал у нее слепое бешенство.
– Я не хочу ничего обещать, – внезапно спокойно проговорила Лидия. – Но у мужа больное сердце. Его арест будет равносилен убийству, понимаете? Он не выживет в камере! И если вы ничего не сделаете, чтобы его, точнее, нас, спасти, нам ничего не остается, как пойти на крайние меры.
Есении показалось, что она ослышалась. Еще никто из подчиненных не осмеливался даже намекать ей на подобное.
– Крайние меры? – тихо переспросила она. – Что вы имеете в виду, Лидия? Прошу подробнее.
– Я вам не угрожаю. Но и вы поймите нас. Мы не хотим в тюрьму. И если уж нас посадят…
Есения закончила вместо нее, вкрадчиво промурлыкав:
– Вы потащите меня за собой.
В трубке повисла гнетущая тишина.
– Думайте как хотите, – с усилием выдавила Коржина. Судя по всему, непростой разговор полностью ее вымотал, и теперь она говорила так же тихо, как и Есения. – Все должно быть справедливо.
«Скажи об этом родне Протасова», – мысленно ухмыльнулась Есения.
– Хорошо. У тебя все?
Лидия буркнула что-то неразборчивое, и она оборвала разговор.
Целую минуту Есения безмолвно смотрела на стену, потом процедила:
– Тварь.
Она уже намеревалась отложить телефон, как увидела пропущенный звонок, абонент тоже был ей незнаком.
– Кошки-мышки, – вздохнула она, нажав на вызов. Через несколько гудков раздался осторожный голос Ингура:
– Добрый вечер.
– Я не успеваю сохранять ваши номера, – вместо приветствия сказала она.
– В этом нет необходимости.
– У вас есть какие-то новости по объекту?
– Да, неважные. Поговорку про первый блин знаете? – спросил киллер.
– Безусловно. Сорвалось? – спокойно поинтересовалась Есения, как будто и ждала плохие новости.
– Да. Стекло оказалось крепким. Дайте неделю на передышку. На гонорар это не повлияет.
– Какое стекло? – не поняла она.
Ингур засмеялся сухим, гремящим смехом, и она почему-то подумала о старом гробе, в котором перекатываются истлевшие кости.
– Не важно. Об акции сообщу за сутки, – сказал он.
– Подождите, – встрепенулась Есения, вспомнив недавний разговор с Коржиной. – Тут… возникло непредвиденное дело. Это не в пример адвокату, проще простого. Я все данные в письме сообщу.
– Договорились.
В заложниках
Марина в ужасе смотрела на приближающуюся фигуру. Цепенеющий взгляд остановился на гвоздодере в руке незнакомца, и лишь усилием воли она не позволила рассудку погрузиться в неконтролируемую панику.
– Что вам надо? – дрожащим голосом спросила она. – Можете забрать что хотите, только не трогайте нас…
Мужчина остановился в шаге от охваченной страхом женщины.
– Привет, – ухмыляясь, сказал он. – Теперь ты не такая смелая?!