Сусанна начала говорить. Было видно, как ей это трудно.
— Спа…сибо… Ар…чи… Я… знаю… ты… по…мо…гаешь… мне… пе…ре…жить… раз…лу…ку… Спа…сибо.
Арчи развернул ее к себе:
— Прекрати! Ты душишь меня своим благородством! Ты всегда приписывала мне слишком много достоинств! Что я должен сделать, чтобы ты поняла — я не стою твоей любви?!
А Донотея вдруг сказала просто, как будто разговор шел о чем-то постороннем:
— Слушай, что-то сердце закололо…
Она неловко дотронулась до левой груди ребром ладони. Но боялась нажать, потереть. Только слегка морщилась.
Арчи принялся мерить шагами сцену. И раздосадовано твердить:
— Донотея, ты пытаешься меня удержать! Если ты, действительно, любишь меня, позволь мне уехать, позволь мне быть самим собой и совершать мои ошибки…
Когда Алик был к ней спиной и далеко, Сусанна, превозмогая очевидную боль, поднялась, чтобы что-то сказать в опровержение. Но это усилие далось ей слишком тяжело. Через секунду она с тихим вздохом упала на пол.
Все в зале принялись аплодировать, кроме встревоженных путешественников. Алик Манкович подошел к партнерше, чтобы помочь подняться, но обернулся в зал с совершенно белым лицом:
— Врача, — прохрипел он.
— Врача!!! — закричал.
В считанные секунды Крис оказался на сцене. Через некоторое время девушка пришла в себя.
— Сусанна, голубушка, — обескуражено говорил король гьергивичей. — Я не это имел в виду, когда говорил про веру в предлагаемые обстоятельства…
На Манковича вообще страшно было смотреть. Он успокоился только тогда, когда ему разрешили взять Сусанну на руки. Не замечая никого вокруг, он заговорил:
— Сусанна, вы замечательно играли! Уже в первую секунду было ясно, что вы идеально подходите на эту роль! Кстати, каким приемом вы пользовались, чтобы расплакаться?
— Так, вспоминала всякое, — пробормотала девушка.
— Что именно? — допытывался Алик Манкович.
— К четырнадцати годам у каждого найдется, о чем поплакать…
— Сусанна, я сделаю все, чтобы вы больше никогда не плакали…
Остальных слов никто не слышал. Но можно было догадаться, о чем они.
47.
Распрощавшись с гьергивичами и фандорцами, путешественники отправились дальше. Когда они въехали на территорию Полуэктосии, Крис сказал:
— Теперь нужно быть особенно внимательным к тому, что нам снится.
В ту же ночь его разбудил истерический хохот Карины.
— Что такое? — спросил он.
— Я видела страшный сон! — Карина все еще не могла успокоиться. — Королевств на самом деле семнадцать!!!
Потом ей снова снилась Москва.
…Она идет по городу вместе с молодым человеком, похожим на кота. Возле метро «Арбатская» спутник покупает два нарцисса. Карина хочет сказать, что нечетное число не дарят, но молодой человек протягивает ей только один цветок, а другой оставляет себе. В метро они переходят на станцию «Библиотека имени В. И. Ленина». Друг оказывается слишком далеко впереди. Карине никак не удается догнать его — очень много людей идет им навстречу. На платформе она окончательно теряет его из виду. Думает, что им в одну сторону, «вверх по карте» и садится в подошедший поезд. Но через некоторое время ей начинает казаться, что она едет «вниз» и, значит, они уже не встретятся. Однако когда Карина выходит на платформу, то понимает, что попала почти туда, куда собиралась, на север столицы. Перед ней «Улица 1905 года»…
Еще не окончательно вынырнув из сна, Карина помнит, что недалеко от этой станции располагается «Ваганьковское кладбище».
…Карина сидит в своей комнате с обоями селадонового цвета и золотистым рисунком. Перед ней компьютер. Ее пальцы быстро стучат по клавишам — на экране появляется заголовок: «Легенда о Шестнадцати Великих Магах». А под ним:
Было Шестнадцать магов.
Каждый из Них был Велик.
Мог Любой сотворить Чудо,
Помогая людям и жизни.
Каждый был Могущественен,
Но Могущество было в Единстве…
— Ужинать! — раздался из кухни мамин голос.
Карина, ускорив темп, набирает еще несколько строк:
Но настал Великий Кризис
Когда Зло стало сильнее
И сильнее, не просто сильнее
А во много, много раз…
— Карина!!!
Девушка закрывает файл под названием «King_0» из директории «Text» и идет на кухню. Здесь уже собрались мама, папа и сестра. Мама раскладывает по тарелкам жареную картошку. Посреди стола на тарелках лежит нарезанный хлеб, ветчина и соленые огурцы. На улице темно. Освещенная кухня отражается в окне еще одним помещением.
— Что ты там пишешь? — спрашивает Даша.
— Так, всякое… — уклончиво отвечает Карина, и тут же в лоб. — А ты?
— И я всякое… Махнемся, не глядя? — сестры смеются, вспоминая Довлатова.
— Хоть бы кто почитать дал… — говорит папа.
— Вот, мама совершенно не рвется читать, что мы там пишем! — с улыбкой замечает Карина. — Ей хватило наших школьных сочинений!
Тут уже все смеются, вспоминая проблемы, которые некогда казались неразрешимыми.
— Школьные сочинения — это особый жанр… — как бы в оправдание замечает Даша.
— Для меня это также непостижимо, как высокая поэзия, — добавляет Карина.
— Ха-ха! — не удерживается старшая сестра. — А помнишь, как ты это объединила? Я до сих пор жалею, что мне не довелось прочитать твое сочинение в стихах!!!
— Но если бы я не согласилась на это предложение учительницы, у меня вышло бы ЧЕТЫРЕ в полугодии по ЛИТЕРАТУРЕ…
— Да, но сравнительная характеристика Базарова и Рахметова…
Поужинав, Карина возвращается в свою комнату. Открывает прежний файл, прочитывает написанное еще раз. Потом еще. Нахмурившись, все стирает. Затем достает из секретера три толстые тетради. В них вперемешку записаны эпизоды трех частей ее книги, которую она пишет с четырнадцати лет.
Карине недавно подарили компьютер, и теперь она будет перепечатывать эпизоды, расставляя их в правильной последовательности и расширяя. Первым эпизодом, записанным в первой тетради, был отрывок, относящийся к Великой Битве. Значит, это конец третьей части. Создав новый файл под названием «King_3», девушка печатает: «В последний момент он расколол ее душу на тысячи мелких кусочков. И перед каждым атомом, крохотным, но способным переживать и страдать с силой полноценной души предстала своя трагедия, разыгравшаяся дни, месяцы, года, века, тысячелетия назад. Вся боль, все горе, весь ужас, пережитые в предыдущих жизнях, обрушились на нее, пытаясь развалить под бременем бессилия и отчаяния. Но именно весь этот пестрый кошмар, багровый от невинно пролитой крови, черный, как бездна мрачных подземелий, оранжевый, как цвет разгорающегося костра, позволил ей собраться для решительного удара. «Нет!»-закричала она, и голос ее эхом прозвучал в каждом сне: «Нет!!! Нет!! Нет!»
Карина с Крис подскочили в одну и ту же секунду.
— Кто-то кричал!
— Мне показалось, что это был ваш голос?
— Мне крик приснился! — настаивала Карина. Поскольку уже рассветало, путешественники не стали засыпать, а двинулись в путь. В полдень они попали к полуэктосцам. Врач и психолог, читающий в свободное время книги по астрономии, нашли исследователей снов в хорошем состоянии. Правда, отдельные индивиды все еще не верили в плотность воды и не понимали природы зеркальных отражений. Но в целом, за них можно было не волноваться.
48.
Особую радость испытала Карина, попав к родным в Бодиярию. Она больше не пыталась отвоевывать у прошлого забытый образ легкомысленной и озорной девчонки, а позволила себе быть такой, какой была сейчас, замкнутой и немного нервной. Это придало ей уверенности и помогло лучше понять своих близких.
Мама часто просила рассказывать об учебе в главном замке гугнеатов. Карина с удовольствием вспоминала преподавателей, друзей, лекции, практические и курсовые работы. Те годы интересовали маму куда больше, чем Путешествие. Мысль о том, что младшая дочь получает элитарное образование, поддерживала ее в самые тяжелые времена. Однако когда мама спросила, что собирается делать Карина, когда вернется в Гугнеатию, долесонке пришлось очень мягко и бережно описать свой нынешний статус и ближайшие планы.
Во все глаза смотрела Карина на своих подруг. Добрые славные кудрявые Юленьки нисколько не изменились. Любочка, некогда экзальтированная и самодостаточная, теперь полностью была погружена в своих детей. Карина с умилением смотрела, как ловко она обращается со своими разбегающимися в разные стороны близнецами. Ульяна, верховодившая во всех детских играх, повзрослев, не рвалась к власти.
Двоюродные братья тоже изменились. Младший Митька, избалованный и капризный в детстве, превратился в отличного бойца. Средний Саня, всегда бывший фантазером и, как это сейчас понимала Карина, «одаренным ребенком», стал талантливым изобретателем. В добром Ярике обнаружились задатки философа. В Григории окончательно пропало чувство юмора.
Приглядывалась королева и к Владиславу Трофимову, другу детства и нынешнему правителю Бодиярской Республики. Он нравился ей в детстве. Но сейчас почему-то вызывал тревогу и досаду.
— …Знаешь, я жалею, что был слишком мал, когда наши подняли восстание против бодиярской нечисти, — молодой человек все-таки уговорил Карину прогуляться с ним. — Хорошо, что будет война. Уверен — я смогу отличиться в Великой Битве…
Когда словосочетание «Великая Битва» прозвучало из уст милитаристски настроенного Влада, Карина поняла, что они вкладывают в него разные смыслы. Чем дальше, тем больше ей казалось, что не будет никакого грандиозного сражения на поле боя. Битва произойдет в душе каждого и определит выбор человека в пользу Добра или Зла.
Потом Влад говорил о светленцах. И Карине категорически не нравилось, какими эпитетами он наделял своих сограждан. То, что они боялись возвращаться в Гугнеатию, еще ничего не значило. Карина морщилась в темноте и не чаяла, как вернуться обратно. Закончил свою речь Владислав неожиданно так: