«Вода! Водяная девчонка! Так она в самом деле есть, это не сказка? Наверняка местный призрак, как на заозёрском кладбище. Мы с приятелями даже камни в него кидали, и ничего он нам не сделал. И она не сделает. Точно не сделает!» Разум пытался отгородиться от страха, но он же и подвёл: Ланек вспомнил, что это духи сторонятся воды, а вот злые мокруны, крадущие души утопленников, наоборот, её любят. Он попятился, не отрывая глаз от лестницы. Пропустив чужие комнаты, приложил ладонь к двери, ожидая знакомого покалывания, но ничего не почувствовал, и замок внутри не щёлкнул.
«Не та? А где моя? Перепутал? Тут не видно ничего… А вдруг… ночью комнаты не открываются? Или меняют номера? Как же я к себе попаду?» Нога ступила во что-то холодное. «Это лужа! Не хочу оглядываться. Не буду…» Но вкрадчивое журчание за спиной всё-таки заставило обернуться.
Он словно глянул в странное, искажённое зеркало. Рядом стоял его двойник, целиком из воды, отражая слабый свет окон и едва заметно мерцая. Ланек открыл рот, чтобы закричать, но не смог. Водяной столб шевельнул головой, рассматривая свой оригинал, потом, плавно перетекая, двинулся ему навстречу, начал поднимать прозрачную руку. Внутри двойника колыхалось холодное сияние. «Если он меня коснётся, если только коснётся…»
– Это неправильно! Отец Триглав, огради меня!
Парень чиркнул воздух пальцем, обводя линии оберега. Знак трилистника вспыхнул жёлтым, синим и зелёным. Мокрун наткнулся на невидимую стену, лицо расплющилось, исказилось в злобной гримасе. Ланек снова попятился, опёрся рукой на кованые завитушки номера. Замок щёлкнул, скрипнули петли, и он ввалился внутрь спальни. Захлопнув дверь, юркнул под одеяло и притих.
Всё было спокойно, только Волян сопел во сне. Ни журчания, ни движения. Жуткий двойник остался снаружи.
Глава десятаяРаздавленные крылья
Волян торопился, ведь его ждал брат Барнард.
На этот раз он сам открыл дверь кабинета, смело вошёл, обогнул стул, всего один раз коснувшись его тростью, и сел.
– Можете идти, – монах отпустил старшего воспитателя и, только когда дверь закрылась, продолжил: – Чувствую, ты уже кое-чему научился. Хочешь двигаться дальше?
– Конечно! – Волян выпустил палку, и она упала рядом со стулом.
– Тогда положи руки на колени, забудь обо всём, останься один в своей привычной темноте. Почувствуй, как она растекается вокруг тебя, где становится гуще, что огибает, где завихряется. Где сталкивается с живым теплом, а где – с мёртвой твердью.
Ученик старательно выпрямился на стуле, закрыв глаза. Монах умолк, повисла тишина. Сквозь цветные стёкла окна доносились далёкие голоса. Тихо подрагивала скала под основанием башни, вторя гулу водяного колеса.
– Теперь скажи, что ты чувствуешь?
– Окно дребезжит.
– Нет, не слушай! Отстранись от звуков! Постарайся представить объём, пространство – и говори, что ощущаешь.
Волян замер, даже дышать перестал, потом поднял руку.
– Тут большое…
– Это стол.
– Здесь, рядом, что-то твёрдое и высокое… – Он указал на соседний шкаф. – И там вот такое… – Он повторил рукой очертания огромного глобуса чуть дальше в углу.
– Вот теперь хорошо. А меня ощутил? Стою я или сижу?
– Вы… как пятно, продолговатое и тёплое… высокое… Стоите!
– Ты прав. Что сейчас происходит?
Монах очертил в воздухе круг.
– Вижу знак… – взволнованно прошептал Волян.
– Нарисуй его.
Мальчик повторил фигуру указательным пальцем.
– Верно. Но руку я давно убрал. Что же ты тогда наблюдаешь?
– Не знаю…
– Это отпечаток заклятья – его след на ткани бытия. Конечно, он постепенно тает, но мы – такие, как ты и я, – можем найти его и через многие сотни часов. Обычные маги проводят в тренировках полжизни, но лишь единицы из их числа обретают жалкую тень этой способности: видеть следы колдовства. А всё потому, что глупые колдуны ищут во всём лишь свой «священный огонь», ведь он служит основой их магии. Его они создают или из собственной жизненной силы – это магия разрешённая; или крадут для этого жизнь других существ – тогда это магия запретная. Из этого огня они плетут свои заклятья, подчиняя и коверкая души стихий и живых существ. Мы же, Слепые Братья, можем ощутить мир напрямую, не имея «священного огня». И при этом нам дано различать колдовство как чужеродную отметину – оскорбление первоначальной чистоты.
Некоторые народы, те же цверги или племена людей с востока, тоже начисто лишены «священного огня». Но ни один из них не может видеть сущее так, как мы. Чтобы прозреть, нужно изначально быть чистым листом, не запятнанным образами зрения. Они только сбивают с пути. Не дают увидеть истину.
Монах начертил в воздухе крест.
– Повтори.
Волян воспроизвёл знак.
– Неплохо.
Барнард ещё долго тренировал мальчика. Наконец он остановился. Старое кресло возмущённо заскрипело, когда слепой монах уселся в него.
– Продолжай занятия, не ленись, для этого тебе нужны лишь тишина и одиночество. Постарайся разглядеть потоки разных сил. Здешние камни пронизаны охранными и сторожевыми заклятьями, разыщи их. Только будь осторожен, не касайся плетений. Иди вперёд, путь я тебе указал.
Волян вдруг понял, что эти слова похожи на прощание, и спросил испуганно:
– Брат Барнард, разве вы не заберёте меня с собой?
– Не получится. Братству нужно сначала подать прошение и получить разрешение попечителей. Они наверняка начнут торговаться. Это долго… но я не отступлюсь. И ещё запомни: если вдруг ты окажешься вне стен приюта, найди любую нашу обитель и проси защиты. Тогда тебя не сможет вернуть даже Равновесие.
– Ни за что не останусь в этом логове колдунов! – бормотал про себя Ланек. – И плевать, что по ночам стены охраняет мокрая тварь. Не хочу, чтобы меня ей скормили. Понятно теперь, куда все пропадают. Если нужно сделать крылья, чтобы улететь, я их сделаю! И начну с той игрушки. Пойму, как она в воздухе держится, потом построю большую птицу или сам крылья надену!
Весь день он подбирал всё, что может сгодиться для починки игрушки: щепочки, нитки, даже комок смолы, – и прятал под рубахой. Этого добра у мастерских, куда таскали кипы льна, было предостаточно. Главное, взять незаметно.
Волян вернулся только после обеда. Он был молчаливей, чем обычно, и на прогулке сразу уселся у стены. Царапая землю палкой, глядел невидящими глазами в небо. Ланек не знал, что и думать. «Чего это он такой смурной? С утра к своему монаху как на крыльях летел, а теперь… Ну и пусть, так даже лучше. Не будет под ногами мешаться, а то увяжется и вляпается со мной за компанию».
Не теряя времени, он прокрался в тупик за башней, забрался на забор, но мастера-механика, который бросил ему игрушку, не увидел. «Вот досада, хотел про полёт его расспросить… Придётся, значит, самому…»
Механическая птица ждала там, где её оставили, в тайнике среди камней. Когда сочленения были расправлены, а перья разглажены, нашлась и поломка – лопнувшая спица. С помощью ниток, смолы и щепочки он быстро справился с ремонтом. Крыло отлично держалось, раскрывалось и делало взмах. Скоро Ланеку стало понятно, как натянуть пружину и завести хрупкий механизм. Но из осторожности пришлось привязать к нему длинную нитку. Не хватало ещё, чтобы птичка долетела до окон воспитателей.
Солнце уже опускалось за зубцы стен, и ветер утих. Самое время испытать игрушку в полёте. Освобождённые крылья ударили воздух, и оживший механизм устремился вверх, немного заваливаясь на повреждённую сторону.
– Эй, что это у тебя?
Ланек испуганно дёрнул механизм вниз и только потом обернулся.
За низким заборчиком стояла Марика.
– Привет! – Парень облегчённо выдохнул и поймал деревянную птичку, исчерпавшую завод. – Это просто игрушка. А где твоя сестра?
– Я здесь.
Из-за угла появилась Аника, приветливо улыбнулась и махнула рукой. И снова это показалось ему удивительным. Обитатели приюта обычно не проявляли такого дружелюбия.
– Идите сюда, я покажу.
Девчонки остановились, рассматривая клубок щепочек, ниток и перьев в руках у Ланека. Он заново взвёл пружинку и отпустил крылья.
Игрушка, порхая, словно бабочка, поднялась в воздух и натянула привязь, пытаясь вырваться на свободу.
– Вот пойму, как она летит, и себе крылья сделаю…
– Она же ненастоящая! – разочарованно выдохнула Аника. – А я думала, живая…
– Чего это вы тут собрались? – За спиной раздался ехидный голос Дрына.
Внутри у Ланека всё оборвалось.
«Изобьют? Cдадут колдунам? Девчонок же тоже накажут…»
– Отвали от них, Дрын, я ему должен. Хотя это и не по правилам… – Из дыры в старой лестнице появился Бурган. – А вы, недоумки, нашли где в игрушки играть. Сюда Саладар топает. Прячьте своё барахло и валите!
Ошарашенный подпевала разинув рот смотрел на командира.
– Чего встал? Пошли отсюда, – толкнул его Бурган и полез обратно.
– Быстрей, уходим! – Марика потащила сестру к забору.
Но Аника всё время спотыкалась, оглядываясь на мальчишку с жёлтыми волосами и комком перьев в руках.
– Нет там никого, господа воспитатели, – послышался голос за лестницей. – Я проверил…
Ланек ринулся было к тайнику, начал поспешно складывать шарниры. С ними игрушка никак не влезала в щель между камней.
«Всё равно найдут, это же колдуны!»
Взгляд его упал на старую каменную плиту с барельефом. Там забытый бог уносился в небо на четырёх распахнутых крыльях, свободный и гордый, переполненный силой.
«Отпущу, пусть летит! Как раз на крышу госпиталя, там её никто не увидит!»
Ланек поднял на вытянутых руках символ своей свободы и подбросил вверх. Трепеща крыльями, запретная игрушка поплыла к черепичной крыше и уже коснулась подушек бурого мха. Но коварный ветер не захотел играть на стороне неудачника. Или это кривая пряха снова решила посмеяться над ним?
Резкий порыв сбросил птичку назад, она зависла над головой Ланека, из последних сил взмахивая крыльями.