Но Вольфдитрих был христианин и не мог решиться жениться на язычнице, а потому ему все-таки пришлось состязаться в игре с королем.
На другой день утром язычники очертили на дворе круг и принесли две низенькие скамейки и шесть ножей. Каждый из соперников получил по скамейке и по три ножа.
— На беду твою Бог твой привел тебя сюда, — сказал язычник Вольфдитриху.
Бойцы разошлись по своим местам. Вольфдитрих не надеялся уже сохранить свою жизнь.
— Царь небесный, помоги мне уйти отсюда живым, — молился он. — Ты один только можешь меня спасти!
Белиан взял в руку первый нож.
— На этот раз береги свое темя! — сказал он и со злобою метнул нож в витязя и срезал ему два завитка волос как раз на самой маковке.
— А теперь береги свои ноги, — сказал Белиан, беря другой нож.
Вольфдитрих подскакнул на месте, и нож, пролетев между его ног, вонзился глубоко в землю.
— Кто научил тебя этому прыжку? — воскликнул Белиан. — Так прыгать умел на свете один только герцог Берхтунг. Уж не Вольфдитрих ли ты? Если так, то скажи прямо, и я сделаю тебя господином над моими бургами, землями и людьми: Берхтунг был моим товарищем в течение целых тридцати двух лет, и ради него я готов даровать тебе жизнь.
— Никогда не знал я герцога Берхтунга, — спокойно отвечал ему неустрашимый витязь.
— Неужели Магомет покинет меня? — воскликнул Белиан. — Никогда еще не бывало со мною, чтобы я промахнулся два раза кряду. Берегись же, я намечу теперь прямо в сердце, — продолжал он, взяв третий нож.
Но он промахнулся и по третьему разу: Вольфдитрих и тут сумел уклониться от удара.
— Ну, теперь мой черед, — сказал Вольфдитрих, — берегись же! Первым ножом попаду я тебе или в правый глаз, или в левую ногу.
— Горе мне! — воскликнул язычник. — Как мне укрыться от такого удара? Помоги же мне, Магомет!
Вольфдитрих бросил первый нож. Сам смотрел он Белиану в глаз, а целил в ногу и прорезал ее насквозь.
— Вот видишь, я не дал промаха, — смеясь сказал он Белиану, — как думаешь, кто научил меня этому?
— Теперь я вижу, что ты должен быть какой-нибудь знаменитый князь, — почтительно отвечал ему Белиан.
— Зовут меня Вольфдитрихом, и я твой враг.
— Как? Ты тот самый греческий король Вольфдитрих, которому суждено лишить меня жизни?! Пощади же, и не убивай меня! — взмолился Белиан. — Я уступлю тебе все свое царство и отдам в жены свою дочь.
— Не нужно мне ни твоего царства, ни твоей дочери, — отвечал Вольфдитрих, — сегодня должен ты заплатить мне за гибель стольких славных рыцарей. Тут дело идет о твой жизни! Береги же на этот раз свое темя!
Вольфдитрих взял второй нож и злобно метнул его в язычника и пробил ему щит и темя.
Белиан закричал так громко, что вопль его отозвался во всем бурге. Он громко призывал на помощь Магомета и укорял свою дочь, пролившую питье.
— Берегись, теперь намечу я тебе прямо в сердце! — сказал Вольфдитрих, берясь за третий нож.
И на этот раз не дал он промаха: прямо в сердце попал он язычнику. Белиан свалился со скамьи и тут же умер.
Победив таким образом Белиана, Вольфдитрих вскочил на коня, намереваясь как можно скорее уехать из этого места, но оказалось, что перед бургом, где накануне еще простирался прекрасный луг, теперь бурлило глубокое озеро: это превращение совершила своими чарами дочь Белиана, Марпали.
«Ну, уж если суждено мне погибнуть здесь жертвой коварства и хитрости этой злой женщины, то пусть же и она умрет вместе со мною», — подумал Вольфдитрих и, вернувшись в бург, схватил девушку, несмотря на все ее сопротивление, и поехал с нею прямо к озеру. На этот раз оказалось, что через озеро был перекинут мост; Вольфдитрих поехал по этому мосту, но когда доехал он до середины, то мост сломался и обрушился и впереди, и позади него, — уцелели одни только сваи, поддерживавшие его коня. Пораженный неожиданностью, Вольфдитрих и не заметил, как выпустил из рук дочь Белиана; она же, вырвавшись на волю, превратилась в сороку и, как бы дразня его, полетела через озеро.
Тогда Вольфдитрих, вонзив шпоры в бока своего коня, принудил его спуститься прямо в пенящиеся волны, и, к удивлению рыцаря, воды вместо того, чтобы поглотить его, стали опускаться под ним все ниже и ниже, пока наконец не открылся на месте озера опять прекрасный зеленый луг, по которому рыцарь беспрепятственно направился в обратный путь.
После долгого и утомительного странствия Вольфдитрих вернулся в землю Лангобардов и застал там общую радость и веселие: люди рассказывали друг другу, что нашелся славный рыцарь, который отплатил за смерть Ортнита и убил дракона. Но вскоре, к удивлению Вольфдитриха, дошла до него и другая весть: рыцарь, убивший дракона, находился будто бы в Гарде и в эту минуту праздновал свою свадьбу с Либгардой, так как она поклялась, узнав о смерти Ортнита, что выйдет замуж за того, кто отомстит за него, и обещала передать своему супругу корону и власть надо всем государством.
Заторопился Вольфдитрих, услыхав такие вести, и скакал во весь опор, пока поздно вечером не приехал в Гарду. Остановившись перед бургом, оставил он своего усталого коня во рву, окружавшем стены, а сам прошел в ворота, несмотря на сопротивление слуг, не хотевших допустить в бург такого запыленного, неведомого им путника. В бурге, как странник, потребовал он себе питья, и королева выслала ему свой собственный кубок, наполненный вином. Выпив вино, Вольфдитрих отослал кубок обратно королеве, опустив на дно его кольцо Ортнита.
В бурге, действительно, праздновали свадьбу, и посреди нарядных гостей сидела королева Либгарда, а рядом с нею один знатный граф, бывший прежде слугою Ортнита и в котором теперь народ признал победителя дракона, потому что он привез в Гарду голову убитого чудовища. Увидя, что королева, взглянув на дно кубка, залилась слезами, граф было вскочил, чтобы наказать дерзкого, осмелившегося нарушить свадебное веселье, но Вольфдитрих сам стоял уже в дверях зала и громко крикнул:
— Ты ли это тот рыцарь, что убил дракона и в награду за подвиг должен получить руку королевы? Чем можешь ты это доказать?
Граф в гневе отвечал, что не намерен разговаривать с бродягами и ворами; но тут встала со своего места королева и громко возвестила, что незнакомец вернул ей кольцо Ортнита, а сам носит все его вооружение, и что сделать это мог только победитель дракона. Тогда граф приказал принести и показать всем головы драконов, но при виде их Вольфдитрих воскликнул:
— Смотрите сюда все, рыцари и дамы! Конечно, он победитель, потому что у него в руках головы драконов! Да только вот в чем чудо: все головы без языков, а этого с драконами еще не бывало. Или ты, может быть, где-нибудь бросил языки?
Граф не знал, что отвечать ему на такие речи, а Вольфдитрих продолжал громовым голосом:
— Ты — обманщик! Вот языки драконов: я сам вырезал их, когда после ужасной битвы убил чудовища в их пещере и отомстил за смерть Ортнита. Ты же нашел в лесу лишь их безжизненные тела!
С этими словами он снял шлем, и королева радостно воскликнула:
— Вольфдитрих, неужели ты мой избавитель?
Граф же при виде его узнал в нем своего победителя в Тервисе и поспешил скрыться из бурга.
После этого в бурге весело и радостно отпраздновали свадьбу Вольфдитриха с королевою Либгардою.
Но недолго жил Вольфдитрих со своею женою, радуясь своему новому царству: скоро стал он грустить и задумываться, и никто не знал причины его печали. Наконец раз ночью, когда в бурге все спали, королева Либгарда стала настойчиво расспрашивать его о причине его грусти, и он признался ей, что сильно печалит его судьба одиннадцати ленников, покинутых им в Константинополе. Засмеялась королева Либгарда.
— Чтобы утешить тебя, я могу дать тебе вместо них одиннадцать тысяч самых лучших воинов, — сказала она.
Но Вольфдитрих не переставал горевать и жаловаться, и наконец она согласилась, хотя и неохотно, снарядить для него большое войско из своих лангобардов и предоставить Вольфдитриху идти с ним на Константинополь.
Поспешно окончив приготовления, войско село на корабли и после непродолжительного плавания благополучно высадилось на берег невдалеке от Константинополя. Там Вольфдитрих привел в порядок свои войска и, поставив во главе их опытных предводителей, приказал им скрываться вблизи города, ожидая его зова. Сам же он накинул поверх кольчуги свое платье пилигрима и в таком виде поехал в город.
Поздно вечером подъехал он к крепостному рву и притаился под крепостною стеною. Недолго пролежал он тут, как услыхал уже плач и горестные жалобы своих ленников. Все они громко жаловались на свою судьбу и призывали святую Деву себе на помощь.
— Перестаньте плакать и жаловаться все вместе на свою судьбу, — сказал потом старший из них, Гербранд, — будем лучше молить Господа, чтобы он смилостивился над верным Вольфдитрихом.
— Вы, странствующие по крепостной стене, — заговорил Вольфдитрих из рва, — я слышу ваши горькие жалобы. Что дадите вы в награду тому, кто покажет вам Вольфдитриха целым и невредимым?
— Нет у нас никакого имущества, — отвечали они, — мы можем только плакаться на свою судьбу. Большую нужду терпим мы тут и молим Бога, чтобы Он всем нам послал скорее смерть. Много могли бы мы порассказать тебе о наших страданиях: мы закованы в цепи попарно и нам дают всего лишь по полхлеба на двоих да по глотку воды, и этим должны мы довольствоваться весь день.
— Слушайте же вы, странники по крепостной стене, — продолжал Вольфдитрих, — один пилигрим просит у вас четверть хлеба ради спасения самой близкой вам души, за которую обязаны вы раздавать милостыню.
— Если бы предложили мне поднять из гроба отца моего и мать, — отвечал ему Гербранд, — я и то не согласился отдать за это четверть хлеба. Только ради одной души решаемся мы на это — ради души господина нашего, верного Вольфдитриха.
С этими словами они бросили ему со стены четверть хлеба и снова все вместе принялись жаловаться св. Деве на свою злую долю и на смерть своего отца, герцога Берхтунга, погибшего в темнице.