— Все привыкли думать, что здесь пустынно, — проговорила она. — Теперь мы знаем — это не совсем так.
— Все относительно, — отозвался он.
— Думаю, да. Кажется, скоро это место станет действительно пустым — если те самые создания, называемые нами Двуличием, действительно остановят свою миграцию.
Юэй внимательно осмотрел небо, ища планеты, названные его спутницей. Найти их оказалось делом несложным — пять ярких точек контрастно выделялись на фоне звездного пейзажа. Увеличив по очереди изображение каждой, Юэй убедился — они именно такие, как описала Ю-Кван. Ни одна не казалась явно пригодной для обитания, но надежда еще оставалась.
Надежда — но на что? — задумался он. Не устремлен ли он сам к человеческой мечте — обретению своего дома?
— Я закрепил за тобой внепространственный корабль, — сообщил Практик. — Он готов выйти в любой момент, Юэй.
Слова о том, что может понадобиться корабль, немного напугали его — в немалой степени потому, что именно в этот момент Юэй впервые осознал собственное желание покинуть «Мантиссу-А». Выйти из ниши — его прежнего убежища — явно недостаточно, и вовсе не там находилась причина его нараставшего беспокойства. Казалось, он нуждался в новом пространстве, чтобы дышать, — и Практик заранее знал это.
— Третья планета, — наконец произнес Юэй, указывая на изображение только формирующегося мира прямо под ним, казавшееся сверху, из космоса, серо-зеленым. Нагретая и бурно клокотавшая атмосфера не выглядела гостеприимной, но от среды мог защитить И-костюм. — Я направляюсь туда.
Ю-Кван посмотрела на него с изумлением.
— Неужели ты серьезно? Сам еле ходишь, а планируешь заняться исследованиями?
— Можешь отправиться со мной, если так хочешь.
— Разумеется, я тоже отправляюсь. Не могу же я позволить тебе путешествовать в одиночку — в таком-то состоянии. Все же ты сумасшедший, раз пытаешься сделать это сейчас.
Он отключился от наблюдательной модели, чувствуя, как телу возвращается реальный вес. Впрочем, Ю-Кван уже находилась рядом. Следуя за ним, андроид повела его до ближайшего причала.
— Что, если остальные Юлы откажутся последовать за тобой? — спросила она по дороге.
— Они не откажутся.
— Они уйдут, как только обнаружат фронт Прядильщиков. И ты отлично это знаешь, Юэй.
— Они не сделают этого.
— Сумасшедший, — снова пробормотала она, следуя вместе с Юэем по узким проходам и чувствуя на себе вопросительные взгляды встречных.
Внутри своего тела Юэй с каждым шагом ощущал беспокойное движение. Он был уверен: Искупление, данное ему Практиком, уже предчувствовало свое скорое освобождение.
2.3Закон гибридизации
2.3.1
— Привет, Питер? Слышишь меня?
— Лючия?
Пока изображение Питера Эландера с Афины сохраняло устойчивость. Внешне Питер оставался таким, каким она его помнила, а не обросшим и молодым, каким сделал его Практик. Лючия обнаружила эту запись в хранилище — том самом, которое сам Питер назвал Кладбищем. Энграмма была помечена только номером миссии — 512 — и сопровождалась подробной историей всех «заболеваний», начиная от раннего старения и заканчивая блокировками сознания. Все же качество изображения не соответствовало тяжести диагноза.
— Это и вправду ты? — спросил Питер, глаза его округлились от удивления.
— Да, Питер.
Приятно снова посмотреть на его лицо, а тем более увидеть, как он рад встрече. В виртуальном пространстве Лючия могла дотронуться до него, взять за руки и даже ощутить вполне явственный телесный контакт. Кожа Питера была столь же теплой на ощупь, как и его взгляд.
Вдруг улыбка сошла на нет, а Питер посмотрел вниз, на их сцепленные в пожатии руки.
— Я не чувствую, что реален, — несколько озадаченно проговорил он. — Наоборот, кажусь себе подделкой.
— Питер, ты вовсе не подделка. Ты вполне реальное существо.
— Ты говорила, что так будет, еще до нашей экспедиции — предупреждала, что все энграммы возомнят себя реальными созданиями. Что, если я всего лишь фрагмент хитрого кода, запрограммированного на ложь самому себе?
Это именно то, что мы собой представляем, — подумала Лючия, чуть не сказав это вслух, но сдержалась, понимая — это не та правда, которую Питер должен узнать именно сейчас.
— Питер, — проворковала она, нежно поглаживая его руку, — это совершенно не важно. Ты — то, что представляешь собой, а не то, из чего состоишь. Разум и личность много выше уровня их аппаратной реализации. Ты способен всегда оставаться самим собой.
— Все правильно, даже чудесно… но все же, Лючия, кто я? — Взгляд Питера, полный уныния, скользнул по ней. — И раз на то пошло, кто ты? Откуда мне знать, действительно ли…
— Питер, прекрати и подумай: кто задает этот вопрос?
Изображение задрожало, словно трепеща от страха. Картинка побежала, словно телевизионное изображение в условиях плохого приема, и черты его лица стали искаженными. Оно вытягивалось, двоилось и плясало на экране.
— Л-люч-чи!…
Безнадежный возглас распался на части, едва не потеряв последний звук. Изображение окончательно замерло, и Лючии пришлось отключить модель. Питер Элан-дер-512 объединял 154 компонента из Тор, 44 из Геба, взял 919 от Илмаринен и 755 от Рамы. Оставалось протестировать еще около дюжины, но она не знала, хватит ли духу. В то же время дело следовало завершить, и Лючия продолжала работу.
Она нуждалась в Питере так же, как все оставшиеся в живых нуждались в ней самой.
Руководители экспедиций на Деметре и Земине — двух поселений, находившихся под угрозой нападения Морских Звезд, уступив в итоге давлению общества, разрешили части сил уйти еще до начала неизбежной атаки. Призыв Тор к Морским Звездам оставался без ответа, а значит, отсутствовали конкретные основания для надежды на остановку их фронта. Имея варианты, они все же запрограммированы на естественный, то есть следующий прежнему порядку ход событий — большую часть персонала и оборудования заранее эвакуировали на Сагарси.
Лючия помогала, обеспечивая транспортировку, и отчасти как организатор. Перемещая грузы быстрее, чем корабли-прорезатели, Лючия освобождала их для разведки и прочих задач. Зрелище повинующихся ей Даров казалось убедительным — как будто сами Прядильщики помогали выживать человечеству.
Но Лючия вовсе не так наивна, чтобы верить в это. Прядильщики, словно по какому-то капризу, предоставили ей единственное, всего одно средство из многих. Это могло быть случайностью, а возможно — составной частью неизвестного пока сценария. В любом случае она не чувствовала полной уверенности.
Ресурсы, имевшиеся на Сагарси, вскоре пришли в напряжение. За шесть лет после прибытия «Фрэнка Дрейка» эта молодая колония сумела возвести несколько наземных баз и, кроме того, заложила основу для орбитальной станции. Все это не предназначалось для отдыха, а представляло собой инфраструктуру научных исследований. Раздраженных энграмм заставляли делиться вычислительной мощностью много большей, чем было предусмотрено, обеспечивая самое необходимое для связи и частых досветовых рейсов. Даже из виртуальных залов на BSC-5148 Лючия чувствовала ропот и неудовольствие, возникавшие, когда изымались дефицитные ресурсы — пусть и под давлением обстоятельств. Отслеживание движений Ока Морских Звезд и обстоятельное планирование возможных сценариев — обе задачи требовали огромных вычислительных мощностей.
Кроме двух ролей — пилота и символа сопротивления, отнимавших ее время, Лючия находила возможность следовать собственным целям. Действуя на самой высокой из своих тактовых частот, она рылась в архивах Кладбища, пытаясь найти новые обнадеживающие свидетельства.
— Привет, Питер! Слышишь меня?
— Лючия? Это и вправду ты?
Питер Эландер с Эоса смотрел на нее с тем же выражением, что и все другие копии, и, без всякого сомнения, он покажет аналогичные реакции на тесты, которым остальные уже подвергались.
— Полагаю, что я — это я, — ответила Лючия. — Я чувствую, как Лючия Бенк. Я выгляжу, как она, и действую, как она. Не это ли делает меня ею, как думаешь?
Нахмурившись, он подошел ближе, изучая и почти враждебно разглядывая ее лицо. Здесь, в виртуальном мире, глаза его оказались невозможно ясными, а кожа — изумительного, совершенно человеческого тона.
— Значит, ты энграмма, — произнес он наконец. — Такая же энграмма, как и я.
— Да, Питер, именно так. — Причины обойти эту тему не существовало. Как не было и времени на терапию — помощь, оказанную в свое время Питеру с Адрастеи. Теперь ей следовало отыскать быстрый и эффективный способ, чтобы заставить Питера продолжать разговор. И она попыталась: — Ты и я — мы оба лишь пытаемся быть людьми, хотя на самом деле считаться ими не можем. Мы оба несем в себе упрощения, сделанные когда-то, и именно они — причина наших проблем. Мне необходим только ты, чтобы продолжать оставаться в этом мире. Возможно, сам ты подобного чувства не испытываешь. Но или так, или мне придется уйти. Понимаешь? Ты понимаешь, о чем я говорю, Питер?
— Турист и правдоискатель, — сказал он, обращаясь, как уже бывало, к теме давнего разговора, случившегося еще на Земле, а скорее — к последней записи, сделанной перед отлетом и завершавшей перенесенную в энграммы живую память Питера Эландера.
Кстати, сама Лючия хорошо помнила тот разговор, происшедший между их оригиналами.
— Предполагается, что именно туристы толкают вперед тех, кто ищет правду, — заметила она. — Но теперь все иначе. Питер, без тебя я готова разбиться на части. Ты должен мне помочь.
— Помню… — Он замялся, на самом деле что-то припоминая. — Помню Дары… и Прядильщиков…
Она попыталась зацепиться за эти детали.
— Правильно! Ты вышел из сна в момент высадки Прядильщиков на Эосе. Они сами выбрали тебя для общения с Дарами.