— Спи спокойно, Питер.
Эти слова он услышал последними, почти провалившись в овладевшее им оцепенение.
Снов он не увидел.
— Если нам суждено спастись, — спустя неопределенно долгое время произнес голос, — это значит, что главная работа только начинается. Куда мы, собственно, направляемся? Где живем? Как управляем собой? Господи, да как можно говорить о создании нормального общества, если мы имеем всего шестьдесят одних и тех же особей, воспроизводя их снова и снова?
Эландер, казалось, узнал голос, но все еще не мог определить личность говорившего. Моргая, он пялился в темноту, стараясь отыскать в ней опорные точки. На некотором расстоянии виднелась открытая дверь, а за ней странного вида веретенообразное создание, матово-серое и со светящимися глазами.
— Над этим люди и пытаются работать. — В принадлежности этого голоса сомневаться не приходилось: говорила Лючия. — Вероятно, тебе, Роб, следовало бы пойти и поговорить с ними, вместо того чтобы сидеть здесь и беседовать со мной.
Произнесенное вслух имя помогло Питеру вспомнить собеседника: Роб Сингх. Роб был одним из пилотов миссии, потерявших свое призвание из-за Прядильщиков с их новыми кораблями-прорезателями.
— Политика — не мое дело, — ответил Сингх. — Гораздо больше меня интересует вопрос, почему все так происходит. Из-за того лишь, что проблему можно просто выкинуть из рассмотрения, вовсе не следует, что мы должны прекратить всякие исследования. Все вопросы, поставленные нами при изучении Даров, до сих пор остаются нерешенными. А Прядильщики — все еще та же загадка, какой были всегда.
— Что здесь происходит? — спросил наконец Эландер.
— Ой… Питер, прости, пожалуйста, — извиняющимся голосом произнесла Лючия. — Мы совсем не собирались тебя разбудить.
— Не стоит беспокоиться, — ответил он. — Как долго меня не было?
— Недолго, — успокоила его Лючия. — Около часа.
— Всего-то? — Странное ощущение — такое, словно Питер заснул в неловкой позе, и мышцы лица немного затекли, а мир вокруг никак не хотел принимать ясные очертания; все это, разумеется, виртуально. — Я полагал, что просплю по крайней мере неделю. Но я, кажется, восстановил силы.
— И ты не единственный, — сообщил Сингх.
Эландер попытался стряхнуть с себя сон.
— Что произошло на Пи-1 Большой Медведицы? — спросил он. — Кто-нибудь что-нибудь понял?
— Пока еще невозможно сказать ничего определенного, — ответил Сингх. — Конус от взрыва все еще расширяется, поэтому наши разведчики стараются держаться на расстоянии. Там все еще идет бой. Что касается победителя — нам совершенно ничего не известно. Поверишь ли, многие сочиняют каламбуры на тему: что осталось от звезды…
Эландер слабо улыбнулся. К сожалению, в это верилось легко: второстепенные обстоятельства часто провоцируют заурядных людей на ничего не значащие рассуждения.
— Ну а вы-то что? — спросил Эландер. — Чем занимались вы сами, когда я отключился?
— Лично я изучал файлы с материалами вашей миссии. Знаешь, они исключительно интересны: за несколько дней мы узнали так много нового!
— Я тоже просмотрела их, — заметила Лючия. — Мне они кажутся скорее нагромождением малопонятных фактов.
— Может, и так, — ответил Сингх. — Но они могут дать и некоторые ответы — конечно, если ты готова воспринять их. Мне запомнился момент разговора, где ты говоришь об одной из энграмм Питера, с Хи Геркулеса.
Эландер помнил эту энграмму. Он просил разрешения на объединение собственной памяти с этой энграммой — и получил отказ. Вероятно, последние моменты жизни этой энграммы остались с самой Лючией.
— Почему? И что он тогда сказал? — спросил Питер.
— Он изложил теорию, согласно которой пути эволюции Прядильщиков и Морских Звезд могут не пересекаться с нашим развитием — по крайней мере в пределах его обособленных квантов. Один из вариантов, описанных им, состоял в такой идее: чужие движутся во временном континууме, направленном противоположно нашему, следуя, таким образом, к большому финальному столкновению. В противоположность этому, наша Вселенная идет от большого взрыва — к тепловой смерти или к чему-то вроде этого.
— Игры разума, — заметила Лючия. — Он всего лишь бился с собственными, ограничивавшими его сознание начальными условиями.
— Что не лишает его рассуждения смысла, — возразил Сингх. — Вспомните, как говорил Астероид. Он мог разговаривать только утверждениями.
Эландер помнил этот факт: странное сферическое создание, подразумевавшее свою позицию как последней инстанции для общения с Морскими Звездами. Не мог он понять другое: каким образом все это связано с запинающимися рассуждениями его собственной покалеченной копии?
— Ладно. Так что из этого?
— Ты хотя бы понимаешь, почему он не мог говорить по-другому? — продолжал гнуть свое Сингх.
Эландер нехотя заметил:
— Излагай свою теорию, я буду слушать.
Робот Сингха сменил позу, оставаясь двери.
— Я верю: Астероид потому мог изъясняться только при помощи утверждений, что к нему неприменимы нормальные правила разговора. Постановка вопроса всегда идет до следования ответа, но только не в случае, если его хозяева «просматривают» разговор в обратном ходе времени. Как мог Астероид дать ответ раньше, чем он услышит вопрос? Или, выражаясь еще яснее — зачем ему задавать свой вопрос, если с его точки зрения мы уже ответили на него?
— Чего-то я не понимаю, — пробормотала Лючия.
— Ая, кажется, понял, — сказал Эландер. Он переместился к двери, где радостно дергался и стрекотал робот. — Роб считает, что общение между существами из двух противоположных друг другу временных континуумов возможно лишь квантами — или утверждениями.
— Точно! — согласился Сингх. — Это интерфейс между совершенно несовместимыми мирами.
Эландер снова вернулся к тому странному и неловкому разговору, вспомнив собственное удивление — как могут столь могущественные создания испытывать такие непонятные затруднения в общении? Сингх предложил им вполне разумное объяснение; если он был прав, это означает, что они открыли еще одну консервную банку — с червями. Проблема в одном: как заставить расползшееся содержимое опять собраться в банке?
— Вероятно, это вносит новые сложности, — высказала Лючия ту же самую мысль. — В своей вселенной они наблюдают увеличение энтропии. И что же, там с течением времени все становится лишь более упорядоченным, но не наоборот?
Глазки робота закрутились, словно изучая темноту комнаты.
— Вот здесь и находится суть вопроса. Как ни неестественно это звучит, но они могут идти к нам с той стороны, где вселенная находилась в момент своего переворота — оттуда, где даже вектор времени принял противоположное нашему направление. С их точки зрения, они направляются в будущее — в свое будущее.
— Тогда с их позиций, — развивала мысль Лючия, — они вовсе не те, кто разрушает Дары. Они те, кто их строит! Для Морских Звезд разрушают Дары как раз Прядильщики!
— Вполне вероятно, — согласился Сингх. — Однако нам не известно, придерживаются ли Прядильщики того же, то есть противоположного нашему хода времени, что и Морские Звезды, или нет. Если нет, все становится еще сложнее для понимания.
— Боже всемогущий! — оторопело произнесла Лючия. — Неужели в науке и такое возможно?
— Гипотетически — да. Существует предположение о том, что такой обратный ход времени характерен для так называемой темной материи, хотя ее следов пока не обнаружено. Возможно, она представляет собой материю, совершающую во времени путешествие к большому столкновению. Впрочем, я лишь излагаю теории.
— Идеи интересные, — заметил Эландер.
Выйдя из Темной Комнаты, он оказался рядом с роботом Роба.
— Но откуда они могут идти? — озадаченно спросила Лючия. — Насколько далекое будущее мы рассматриваем как их прошлое?
— Сегодняшние оценки дают примерно пятьдесят миллиардов лет или около того, до момента поворота вектора времени.
— Чертовски большой временной отрезок, — вздохнула Лючия.
— Но отнюдь не невозможный.
— Чтобы держать свое направление во времени, — продолжал рассуждать Эландер, мысленно обращаясь к теориям, о которых не вспоминал долгие годы, — они должны оставаться на определенном расстоянии от остальной части Вселенной. Они способны общаться с нашей Вселенной, однако лишь при помощи слабых взаимодействий. В противном случае они рискуют развернуть свой вектор времени по направлению нашего.
— Что же они могут предпринять? — спросила Лючия.
— Не знаю. — Эландер что-то напряженно соображал. — Что, если и Морские Звезды, и Прядильщики — из будущего? Предположим, они вместе путешествуют в наше прошлое, но все, что мы можем видеть — находится слишком далеко от нашей части Вселенной и от нашего временного континуума, обступающего их, как растущий коралл обрастает риф.
— Именно то, что я пытался представить, — кивнул Сингх. — Кажется довольно странным, что миграции Морских Звезд и Прядильщиков всегда вместе, связанные друг с другом во времени, словно нитка с иголкой, тогда как остальные формы жизни обживают эту нитку, пытаясь устроить на ней свой дом. В некотором смысле они уже утратили свой вектор времени, раз причинность в пределах нитки спуталась в такой беспорядочный клубок, что причинность эта уже не имеет своего первоначального значения. Действительно ли Дары предоставляют Морские Звезды или Прядильщики? Действительно ли Морские Звезды или Прядильщики уничтожают Дары? Действительно ли мы спровоцировали битву в Пи-1 Большой Медведицы, или мы ее закончили? Прибыли ли Прядильщики в эту систему сорок три года назад, или это был их исход из системы? Возможно, с их точки зрения, они только сейчас прибывают в нее?
— Или всегда были там, — добавил неопределенности Эландер.
Скептицизм Лючии почти физически заполнил Темную Комнату.
— Лично я предпочитаю другую теорию, — едко заметила она.
— Разумеется, — парировал Сингх. — Потому что ее легче принять. И как раз поэтому я не доверяю такой теории. Если Прядильщики раздавали Дары, чтобы сбить со следа Морских Звезд, пока сами они не уйдут, это автоматически превращает их в истинных виновников всего замысла. И наоборот, освобождает от обвинения нас самих.