По спине словно бы потянуло холодком — невидимый снежный вихрь ворвался в комнату, скользнул по коже. Я поежилась, покрутила монетку в пальцах.
— Что ж бобылем-то жил? Давно бы женился на какой-нибудь принцессе.
Альмир вздохнул. Протянул руку и прочертил линию по моей щеке. Пальцы оказались теплыми, а прикосновение отдалось горячей волной, проплывшей по телу.
— Это скучно, — сказал он. — Нет ничего скучнее навязанной любви. Ладно, рассчитайся со своим помощником.
С этими словами Альмир отошел от меня, скрылся в шкафу, повозился там, и в комнате стало тихо. Подождав несколько минут, я таки не удержалась и заглянула в шкаф: никого. Только знакомое тряпье и зеркало, в котором отражалась моя растерянная физиономия.
Волшебство, что уж тут скажешь.
Я выглянула в окно и увидела довольного Гримнира, который, разобравшись со своими проблемами с пищеварением, плескался в море. Сидевший на краю скалы Маврут, в отличие от своего питомца, выглядел недовольным. Ну еще бы, ковыряться в драконьем навозе — сомнительное удовольствие.
— Эй! — крикнула я. — Готово, сделала тебе амулет.
Маврут сразу же оживился, и от его угрюмости не осталось и следа. Он вскочил с камня и помахал мне.
— Кидай! — воскликнул он. Я примерилась, прицелилась, и монетка упала точно в подставленные ковшиком ладони. Маврут рассмотрел добычу со всех сторон и спросил:
— И как она работает?
Я подумала, что придется импровизировать. Альмир же не рассказал, что делать с монеткой. А у него ведь была такая же, только золотая. Один золотой ру на шее.
— Дырку в ней пробей и на шею повесь, — объяснила я. — И носи, не снимая. Девки румяные будут падать и сами собой в штабеля укладываться. Только никому не рассказывай, а то сопрут. Девки дело такое, полезное. Всем надо.
— Это точно, — со знанием дела заметил Маврут. — Тут огольцы такие, успевай оглядываться.
Рассчитавшись с Маврутом, я закрыла окно и устало вытянулась на кровати. До побега оставалось всего ничего, и мне надо было собраться с силами.
Итак, что мы имеем?
У нас есть ловкий и честолюбивый герцог, который затеял государственный переворот. У него имеются деньги, люди, корабли — словом, все, что нужно для успеха. Еще у нас есть наследница бури и великий колдун, и, по странной прихоти судьбы, они муж и жена. Преданные помощники наследника престола сейчас ищут эту распрекрасную парочку — потому что никто не имеет права отнимать у принца его покупку, даже законный супруг этой покупки. А еще нас могут искать потому, что в стране неспокойно, заваривается какая-то неприятная каша, и нас могут выставить главными заговорщиками и виновниками всех бед.
Ну и как тут прикажете расслабиться и отдохнуть?
Я провалялась на кровати до темноты, ничего толкового не придумала и, кажется, впервые в жизни решила не умничать и просто смотреть, как станут развиваться события. Когда остров окутала ночная тьма, а все обитатели замка устроились на ночлег, в двери в очередной раз заворочался ключ, и в комнату заглянул Никос. Комендант был одет в глухую темную одежду, а в руке держал набитый рюкзак.
— Готовы? — негромко спросил он. В шкафу зашуршало, дверь открылась и на волю выбрался взлохмаченный Альмир. Похоже, пребывание в зеркале не слишком-то пошло ему на пользу: колдун выглядел бледным и уставшим. Я невольно ощутила укол тревоги.
— Готовы, — ответил Альмир за нас обоих, и наша компания покинула комнату.
Замок был погружен в сон и мрак. Крошечные светляки, лениво парившие под потолком, не могли развеять тьму, и я взяла Альмира за руку, чтоб не отстать и не споткнуться. Мы долго кружили какими-то темными закоулками, потом спускались по лестнице, и неожиданно непроглядная чернота замка сменилась бархатом южной летней ночи.
Никос захлопнул за нами потайную дверь. Мы оказались на берегу, и ленивые волны сонно облизывали тонкую полоску земли перед нами. Комендант присел на корточки, поболтал пальцами в воде и негромко засвистел.
Некоторое время было тихо, а затем послышался блеск, тихое ворчание, и из воды прямо перед нами всплыла огромная башка Гримнира. Дракон, похоже, спать не собирался. Выпустив из ноздрей тонкие струйки пара, он фыркнул и распахнул пасть, выпрашивая угощение.
— На, кушай, — комендант залез в свой рюкзак и вытащил на свет большой сверток, перевязанный бечевкой. В воздухе отчетливо повеяло запахом вяленого мяса. Дракон запыхтел еще громче — он был готов сожрать деликатес вместе с бумагой и бечевкой. Никос развязал сверток и бросил здоровенный кусок мяса в пасть Гримнира. Несколько минут тот довольно жевал — видимо, приключение с брошкой научило его не брать все, что попало, на проглот, а затем выбрался из воды, словно приглашал нас садиться.
Я испугалась, что лететь придется прямо так, угнездившись среди бугров на драконьей шкуре и вопя во все горло от страха. Но Никос вытащил из рюкзака крошечный шарик и бросил его в сторону Гримнировой спины.
— Бытовая магия? — уточнил Альмир. — Очень толково придумано.
Никос по привычке улыбнулся краем рта и ничего не ответил. Шарик приземлился среди складок шкуры, и над драконом разлилось тихое бледно-голубое сияние, в котором постепенно проявились черты уже знакомой мне палатки. Когда конструкция окончательно сформировалась, Никос махнул нам рукой и произнес:
— Занимаем места согласно купленным билетам. Приятного полета.
Мы устроились в палатке, и Никос, который забирался последним, похлопал Гримнира по боку. Дракон заворчал, и я почувствовала, что мы начинаем подниматься вверх.
Теперь уже Альмир взял меня за руку. Привычное презрительное выражение покинуло его лицо — сейчас, озаренный какой-то чистой, ребяческой улыбкой, колдун выглядел помолодевшим на несколько лет.
— Надо же, — промолвил Альмир почти смущенно. — Самый настоящий дракон…
Его восторженное настроение сохранилось до конца полета — ранним утром мы приземлились на усеянном ракушками пляже, и Альмир, спрыгнув на землю, довольно погладил Гримнира по морде. К моему удивлению, дракон не протестовал, довольно пофыркал и, ласкаясь, скользнул по руке колдуна длинным темно-синим языком.
— Что теперь? — спросила я. От волнения заснуть не удалось, я всю ночь проворочалась с боку на бок, набила себе синяков, несмотря на мягкий ковер шатра, и теперь мое настроение было весьма и весьма паршивым.
— Теперь немного прогуляемся до тех сосен, — Альмир махнул рукой в сторону золотисто-зеленой стены соснового бора, — и подождем. Я дал сигнал Бекингему, так что скоро нас встретят.
— Я смотрю, наш отряд увеличивается в размерах, — Никос упаковал шатер и спрятал шарик обратно в рюкзак. Гримнир заинтересованно смотрел на коменданта, гадая, не дадут ли ему еще вкусненького.
— О да! — воскликнул Альмир. — Дракон, двое иномирян, колдун, горничная и баран. И самый приличный в этой компании, собственно, баран.
Услышав о баране, Гримнир довольно зафырчал: вот и вкусненькое идет прямо в рот! Никос наверняка хотел уточнить по поводу баранов, но я его опередила.
— Горничная? — удивленно спросила я. — Таонга?
Альмир кивнул.
— Да, она сейчас приглядывает за Бекингемом… Послушайте, Никос, что, если я позолочу нашего небесного коня? Уберем его в ваш рюкзак, а как понадобится, вытащим.
Я вспомнила чумного дракона, превращенного в статую. Несколько минут комендант молчал, задумчиво почесывая надбровья Гримнира, а потом уточнил:
— Ему не будет больно?
— Как будто заснет, — ответил Альмир и, дождавшись кивка, подошел к дракону и опустил руку ему на голову. Гримнир послушно замер и прикрыл глаза. Возле него принялись виться золотистые искры, и дракон медленно стал уменьшаться в размерах. Крылья съежились, голова на длинной шее изящно откинулась на спину, а лапы, обвитые хвостом, поджались под брюхо. Никос зачарованно ахнул: спустя несколько мгновений на песке стояла изящная золотая статуэтка размером с ладонь. Комендант осторожно подхватил ее и, взвесив на ладони, убрал в рюкзак.
— Что значит «приглядывает за Бекингемом»? — уточнила я. Очень уж мне не понравилось то, что за человеком-бараном надо было приглядывать. Неужели случилась еще какая-то беда?
Альмир усмехнулся.
— Одичал наш барашек. Его флотские ромом напоили, ну и понеслась душа… Кстати, дамы остались довольны.
— Боже мой… — промолвила я. Даже представлять не хотелось, что именно происходило с Бекингемом. Но мой скромный опыт подсказывал, что самый отвязный дебош, как правило, устраивают дорвавшиеся ботаники и тихони.
Бекингема было жалко.
Мы неторопливо добрались до леса и устроили привал. Из рюкзака Никоса появились бутылки вина и воды, хлеб и сыр — комендант неплохо подготовился к походу. Соорудив себе и мне по бутерброду, Альмир поинтересовался:
— Как думаете, господин комендант, нас уже начали искать?
Никос кивнул. От скромного завтрака он отказался — прихлебывал разбавленное водой вино из маленького серебряного стаканчика.
— Разумеется. Конечно, дракона там больше нет, так что погоня будет не слишком скоро. Но она будет. Герцог отследит нас через зеркало.
«Прямо разведка со спутника», — подумала я. В это время чуть поодаль затрещали ветки, и на поляну, облюбованную нами для стоянки, вывалился высоченный широкоплечий парень в рваном камзоле. Всмотревшись в его румяную физиономию, я ахнула:
— Бекингем!
Говоря, что человек-баран одичал, Альмир серьезно преуменьшил масштабы проблемы. Если раньше Бекингем был тихим, спокойным и уравновешенным, то сейчас перед нами стоял самый натуральный сатир, который с видимым трудом удерживал буйный нрав и желание кому-нибудь надавать по мордасам, а кому-нибудь задрать юбку. Теперь на щеках Бекингема пробилась светлая щетина, а рога, прежде полностью скрытые волосами, теперь закручивались надо лбом на зависть всем баранам на свете. В глазах человека-барана плясали злые желтые огоньки.
— А, душа Полина! — радостно воскликнул он и заключил меня в такие объятия, что кости хрустнули. На мгновение я забыла, как дышать.