Я не трону тебя без твоего согласия, Амэлла.
Сглотнув, я прикрыла глаза, злясь на саму себя. Этот мужчина доставлял столько удовольствия. Он мог бы показать мне, на что способен в постели нежный мужчина.
Я могла бы узнать, отчего стонали женщины в покоях моего отца.
Но собственный страх не позволял сделать мне последний шаг и отдаться добровольно Познав плотскую любовь сейчас, мне будет вдвойне сложнее видеть его любовниц, терпеть их присутствие, слушать злые шутки
– Нет. – я покачала головой, – я не допущу этого. Мне никто не нужен. Я не желаю становиться вашей временной утехой и игрушкой. Вы наиграетесь, а мне потом собирай остатки своей гордости и самоуважения. Я не готова пойти на это. Нет!
Каил ничего не ответил на мои слова. Его ладонь сильнее сжала затылок. Так мы и лежали Глаза снова отяжелели, и я погрузилась в лёгкую дремоту.
– Ты всё поймёшь, Амэлла, – шепнул он. – Я буду охранять твоё сердечко, и никогда никому не позволю воткнуть в него острые иглы.
== В третий раз за утро я проснулась, услышав звон колокола. В комнате мельтешила няня, бестолково прохаживаясь вокруг кровати.
– Ия Лунсия, а чем вы заняты? – недоумённо поинтересовалась я у своей старушки.
Виновато покосившись на меня, она остановилась и, пожав плечами, отправилась к шкафу перекладывать мои немногочисленные вещи. Она всегда этим занималась. когда была взволнована.
– Няня, – требовательней произнесла я. – что случилось? Отвечай!
– Гер Каил велел переселить тебя сюда, – пробурчала она, не оборачиваясь.
Я осмотрелась: признаться, на втором этаже не была уже десять лет, и потому понятия не имела, где, вообще, сейчас нахожусь Огромная комната: раза в четыре больше, чем моя. Кровать широченная, на ней легко спать и поперёк. Красивый балдахин над головой: он показался мне знакомым Словно когда-то я его видела Голубая ткань, на ней вышиты шелковыми нитями звёзды по краям. Покачав головой, я признала, что, увы, вспомнить не могу, в какой точно комнате и когда я его подметила Чуть поодаль от кровати стоял огромный шкаф. упирающийся в потолок. Сбоку от него полки подвесные с какими-то похороненными под споем пыли книгами.
Сундуки резные, пара кресел. небольшой столик между ними. И самое главное, два огромных окна.
Покрутив голой, я быстро обнаружила своё кресло с другой стороны кровати и, перебравшись туда, легко уселась в него
– ИЯ Лунсия. а где я вообще? Чья это комната?
Прокатившись вперёд – назад, я улыбнулась.
Такой простор!
– Это комната вашей матушки. Разве ты забыла, как она выглядит.
Я остановилась и с недоверием глянула сначала на няню, а потом на обстановку вокруг Поле смерти матушки ее комнату заперли. Мояла жила в другой части этого крыла. Взяв за край балдахин, я напрягла память. Но ничего. Комната казалась чужой и незнакомой.
Подъехав к окну, выглянула наружу.
На небольшой площади перед крыльцом замка строили некую странную конструкцию. Деревянная площадка, на которой возвышался столб с перекладиной.
– А что это там сооружают? – любопытничала я.
– Виселица, – буркнула няня.
– Что? – я ошарашено ещё раз осмотрела деревянный погост.
– Князя казнить в полдень будут, – ия Лунсия, уложив последнюю стопку нижних рубашек, закрыла створку шкафа. – Их с Моялой привезли этой ночью.
Вот в чём дело. Видимо, я ещё не знала того, что заставило так волноваться мою старушку.
– Это мне известно, я видела князя Хумъяра. И мне сообщили, что Мояла цела и невредима, просто отдыхает. Это так, ия Лунсия?
– Да, северяне подоспели вовремя, – снова отворив дверку шкафа, пожилая женщина выдернула для меня домашнее платье, опрокинув при этом небольшую стопочку сложенных носков.
– Это ты о чём? – я насторожилась.
Видимо, что-то гер Каил от меня всё же скрыл.
– На них напали собственные же охранники, – взволнованно выдохнув, произнесла нянечка. – Ты только представь! Распотрошили весь обоз. Князя по рукам и ногам повязали, а вот Моялу снасильничать хотели. Девочку мою! И ведь, что беременная не остановило. Да, не вышло у них. Северяне как раз к тому времени прибыли.
Риган этот, поговаривают, как чумной половину тварей этих на месте выкосил. Да на руках Моялу домой привёз, – старушка украдкой стёрла подступившие к глазам слезинки. – Так и принёс её в чужом мужском кафтане нагую. Рычал как зверь, пока её целитель осматривал и сказал, что тронуть не успели.
Глава 21
Я с открытым ртом снова уставилась в окно. Солнце слепило так, что пришлось ладонью глаза прикрыть. Всмотревшись, поняла, что там, на погосте, вязали уже третью петлю. Да и сама конструкция выглядела так, что сразу становилось понятно
– не раз тут умерщвлять будут.
Уж слишком на совесть всё делали.
– Князя казнить будут одного? – выдохнула я вопрос.
Нянечка тяжело пошаркала ногами и встала рядом со мной. От неё пахло жареным луком. Видно, на кухне недавно побывала. Повернувшись к родной старушке, подметила грязный передник и жёлтые пятна на серой ткани лифа. Такого за ия Лунсией не водилось, она всегда выглядела опрятно.
– Всё будет хорошо, няня, – зачем-то прошептала я. – Его одного вздёрнут?
– Нет, не одного, – тихо ответила старушка. – Несостоявшихся насильников тоже.
Хотя, нет их уже, тех, кто к Мояле нашей полез. Передавил их тот странный Иной.
– Да, ты уже говорила, – шепнула в ответ.
Прикрыв глаза, я сделала пару глубоких вдохов и злорадно улыбнулась.
А не жаль мне было тварей тех. И ту падаль, что сегодня здесь вздёрнут тоже. Что-то гадкое скользнуло в моём сердце. Я впервые радовалась чьей-то предстоящей смерти. Да, казалось, мне даже дышать легче стало. Хумъяра скоро не будет.
Он подохнет как собака. Он это заслужил!
Видят духи Тумана, сама бы выбила опору из-под его ног. Если бы только смогла.
Я никогда не была жестокой. Но сейчас, да, я желала выплеснуть всю ту ненависть, что копилась в душе годами.
Я желала видеть, как в глазах ненавистного супруга потухнет свет жизни.
Мне нужно было это видеть.
– А ещё накажут тех, кто разграбил хлев и свинарник, – тихонечко проговорила, как бы невзначай, нянечка.
– Казнят? – всполошилась я, не веря в её слова.
– Нет, что ты, – она быстро покачала головой, – высекут всех, у кого нашли добро княжеское.
– Ааа, ну, это другое дело, – я даже выдохнула, успокоившись, и тут же уточнила, – Роя и Воята?
– Ничего не нашли, – кривенько усмехнувшись, шепнула старушка.
– Успели вернуть? – сделала я предположение.
– Нет. Я припрятала всё у тебя в покоях. Там не рыскали, – призналась нянечка.
– Молодец!
Я, конечно, понимала, что и женщины участвовали в мародёрстве, но вполне одобряла мотивы их действий. Роя, первое время после крушения ландо, выкармливала меня.
Всегда улыбчивая.
Всегда с чем-нибудь вкусненьким.
Я бы тут легла поперёк, но не допустила, чтобы тронули её или внучку.
Взглянув выше крепостной стены, увидела чистое небо и полосу леса. Это совсем не походило на тот вид из моей комнаты, на который я глядела вечерами, сидя в кресле последние десять лет.
Потянувшись, и вовсе открыла створку окна.
В лицо мне ударил прохладный свежий воздух. Оперевшись, выглянула наружу.
Какая красота: даже вид виселицы не смущал.
– И что сказал гер, няня? Как я буду спускаться на первый этаж?
Старая женщина, видя моё приподнятое настроение, скупо улыбнулась и пожала плечами.
– Сказал, придумает чего. Странный он. Наши девицы об него уже все глаза сломали, красив же как Бог. А он сквозь них глядит. Я все утро наблюдала. Не похотлив он, похоже.
Выслушав няню, я смущённо отвела взгляд, вспомнив поцелуи Каила. Чужой мужчина вызвал такую бурю эмоций, и главное, пробуждал во мне женское начало.
– Дай платье, какое получше, – попросила я няню, – чтобы не мешком висело.
– Да нет нарядов-то, – женщина сокрушённо развела руками, – хотя…
Её взгляд упал на стоящий в углу резной сундук, покрытый слоем пыли. Подойдя к нему, ия Лунсия вскинула крышку.
– Матушкины наряды, – выдохнула я, – но они столько лежали.
– Ваша мама была щепетильной не толь к своему огороду: она магии не жалела, чтобы сохранить целостность и своих платьев.
Улыбнувшись, я вспомнила, что дар свой мама активно тратила на чистку вещей и заговор лепестков роз, чтобы благоухали ярко и насыщено.
Подъехав ближе, с трепетом вынула тёмное зелёное платье и прижала его к лицу.
Да, аромат роз, так пахла матушка. Нянечка же ухватила персиковое, да такое дивное. Отец на наряды никогда не скупился.
– Я думала, выкинули всё, только плащ и остался.
– Нет, но князь не велел трогать. А Мояле не подошло, да и не желала она брать чужое. Так и забылось. Вот это Амэрисс особенно шло, – няня потрясла передо мной платьем персикового цвета. – Ты же вылитая мать: такие же чистые голубые глаза, тёмный волос с рыжиной. На тебе будет сидеть идеально.
Наверное, впервые за очень много лет я с удовольствием наряжалась. И даже причин для этого искать не стала. На казни мужа нужно выглядеть достойно.
Вот так боги распорядились: он оставил меня здесь на смерть, а вышло, что я буду наблюдать, как оборвётся его жизнь.
Да, я буду смотреть, и мне не жаль его ни капли.
Пусть я жестокая, черствая и злая. Но я хочу видеть его глаза.
Хочу, чтобы он знал, что я буду дышать и радоваться солнечному свету, а он гнить в земле под тяжёлой плитой, а то и вовсе в костёр тело кинут и по ветру пепел пустят.
Из комнаты в большой просторный коридор я выехала облачённая в персиковое матушкино платье с расшитым лифом. Даже ноги пледом прикрывать не стала, чтобы красоту такую не прятать. Подъехав к лестнице, ведущей вниз, остановилась.
Моя коляска не была рассчитана на такие спуски.
– Вартеса, – низкий грубоватый голос за спиной застал меня врасплох. Вздрогнув, я обернулась и вопросительно глянула на молодого воина с голубыми глазами и забавным чубчиком белоснежных волос на голове. Кивнув, он ухватился за