Истошный женский вопль потряс старый дом до самого основания.
«Сыщики» уставились друг на друга и бросились к двери чёрного хода.
Спасаться бегством было уже поздно!
Труп соседа на чёрной лестнице уже обнаружили!
22
22
Оказалось, что кормить по утрам привередливого богатого мужчину дело не лёгкое и неблагодарное!
Проснувшись рано утром, Бурмистров почувствовал себя «зверски» голодным, и Киру вежливо попросили сходить в магазин за продуктами.
— А где же Кира Дмитриевна? — мимоходом поинтересовался Бурмистров у «обслуги», брезгливо рассматривая полосатую рубашку — ему на выбор было предложено несколько запечатанных пакетов с рубашками Шубина.
Удивлённо похлопав глазами, Кира хотела покрутить пальцем у виска — вот же она перед самым его носом, но вовремя вспомнила про свой злосчастный, чёрный парик и крутить пальцем у виска передумала.
— Кира Дмитриевна — это я! — с пафосом сказала она и сделала глубокий реверанс, будто представлялась королевской особе.
Банкир удивлённо вскинул брови, разглядывая стоящую перед ним молодую русоволосую женщину со светло-карими смеющимися глазами — на спасшую его от братков «училку-батаничку» она была смутно похожа, но только похожа.
— Может быть, я, что-то путаю, но вчера мне показалось, что Кира Дмитриевна постарше и с чёрными волосами.
— Вовсе нет, — Кира взбила пальцами волнистые русые волосы и состроила постную мину, — просто к вечеру я всегда старею и чернею — ночь, знаете ли, время призраков и преображений.
— Странная у вас тенденция, — хмыкнул Бурмистров и тут же догадался, что вчера вечером не давало ему покоя — искусственные чёрные волосы «училки»: для брюнетки у этой женщины были слишком светлая кожа и глаза, понял, успокоился и опять уставился на рубашку, осторожно щупая материал двумя пальцами. — А другого ничего нет? — капризно спросил он, отложив рубашку в сторону к куче других распечатанных рубашек.
— Вам что-то не нравиться? — озабоченно поинтересовалась Кира: мужчина был её гостем, а гостям принято угождать. — Размер не подходит?
— Размер? Да они же все с синтетикой! — Бурмистров с таким презреньем посмотрел на рубашку, что она немедленно должна была сгореть под его испепеляющим взглядом. — Неужели в этом доме нет нормального шёлкового или хлопкового белья?
— Ну, почему же? — мстительно оскалилась Кира, про себя называя банкира снобом и привередой. — В кладовке висит поношенный тренировочный костюм с вытянутыми коленками — чистый хлопок! Если вас и он не устроит, — она выразительно развела руки в стороны и снова оскалилась, — придётся вам ходить голышом по квартире!
Оставив Бурмистрова приходить в себя от такой неуважительной иронии, можно сказать наглости, к его запросам, Кира сочла за лучшее сбежать из дома — что она и сделала, отправившись в ближайший супермаркет.
— Ты слышала, душечка, что ночью произошло? — налетела неугомонная Татьяна Ивановна, лишь только Кира вышла из квартиры на лестничную площадку. — Муж Виолеттки Точилиной с чёрной лестницы упал и разбился! Я всегда говорила — пьянка до добра не доведёт!
— Да-а, — вяло поддержала разговор Кира, закрывая входную дверь на все замки, — водка — это зло.
— Ну, с этим абсурдным утверждением можно поспорить, — и соседка пустилась в долгие рассуждения о пользе национального напитка: он де и для согрева, и для веселья, и для растирания первейшее средство. — Во всём надо знать меру, а не напиваться до чёртиков, как Васька Точилин!
— И полиция приезжала? — осторожно поинтересовалась Кира, пряча ключи в замшевый чехольчик и кладя связку в карман бежевого летнего пиджака.
— А как же! И полицию вызывали. Они всё осмотрели, сказали: «несчастный случай» и велели всем расходиться.
— И никакого расследования?
— Чего расследовать то? Говорят тебе — несчастный случай! Никто не виноват, что Васька напился и вниз свалился! Вчера Виолетта детей ужином накормила, как водится, приняла с мужем по маленькой, бутылку с оставшейся водкой убрала и уснула у телевизора, а ночью проснулась — нет его в квартире. Вышла на лестницу — мужики всегда на чёрной лестнице курят, а там только его тапочка валяется, да бутылка недопитая стоит! Глянула Виолетта вниз… Насилу её от Васьки оттащили. А уж голосила! Весь дом на ноги подняла. И как это ты, душечка, не слышала?
— Спальня далеко от дверей.
— Да-а, Елизаветины хоромы это тебе не наши коммунальные клетушки. Повезло тебе, душечка! А вот Лидке Петровой и Виолетке Точилиной не повезло: одна в реанимации на ладан дышит, другая мужика лишилась… — и, потянув Киру к себе за рукав лёгкого пиджака, Татьяна Ивановна жарко зашептала ей в ухо: — Ты, душечка, про обещанные мне вещи Лизаветы не забыла?
— Не забыла.
— Вот, и хорошо — зайду вечерком и вещи заберу.
Кира согласно покивала головой и стала спускаться по лестнице.
— Вера, деточка, — слышался за её спиной скорбный голос соседки, — несчастье то какое!
«— Да, трагедия, — мысленно согласилась Кира — Но был ли это несчастный случай? Теперь мы этого уж точно не узнаем: следы затоптаны. А может, просто разыгралось моё нездоровое воображение».
Она остановилась на том самом месте, где столкнулась с высоким, плечистым мужчиной, вспомнила его сердитые, синие глаза, затягивающие в глубину его вспыхнувшей страсти, сильные руки, умеющие подчинять и носить, его мускулистое тело, глядя на которое захватывало дух от восхищения и желания ощутить его на себе и внутри себя, вспомнила свое радостное волнение, которое испытала при его близости, и безумное желание попробовать на вкус его губы и язык, и, испугавшись этого наваждения, потрясла головой — нет, нет, нет — думать надо о другом мужчине: о высоком в остроносых модных ботинках.
«— А какие ботинки были у того синеглазого… Зря я не посмотрела…»
«— Пялилась ты совсем на другое место, — усмехнулся ее внутренний голос»
«— Не ври! Не пялилась! — обиженно возмутилась Кира и покраснела от собственной лжи. — Ну, один разочек… Он такой привлекательный мужчина — сильный, мужественный… хотелось увидеть его… без одежды…»
«— Голым… и рядом с собой в кроватке»
«— Обнаженным! И никакой кроватки»
«— Тяжелый случай! Хотя… ты в своей жизни голых мужиков то не видала — на первого стеснялась посмотреть, а на второго глаза закрывала, чтобы не видеть. Удивляюсь твоей силе воли, как ты не набросилась на этого синеглазого здоровяка прямо в подъезде, после такого долгого воздержания…»
«— Все, тема закрыта! А этот мужчина с виду такой сильный, уверенный и одновременно какой-то растерянный, одинокий — хочется обнять, приласкать, нежно погладить по щеке…»
«— Стоп! Ты опять куда-то не туда! Думаем о преступлении!»
Кира постаралась выбросить из головы образ синеглазого мужчины, столкнувшегося с ней на лестнице и так поразившего ее воображение — взрослого, сильного и такого потерянного, и сосредоточилась на следах обуви.
— Не нравятся мне эти следы модных ботинок на пыльных ступенях коммунального дома!
У подъезда в толпе возбуждённых соседок и подвыпивших мужичков, отмахиваясь от их наскоков, стоял участковый полицейский среднего роста с пышными усами, растерявшийся от столь негативного отношения жильцов к «бездействию» родной полиции.
— Безобразие! — в унисон возмущались две бабульки с собачками на поводках. — Порядок в доме навести не можете!
— Вон, Лидку Петрову у самого дома машина сбила, а водителя так и не нашли!
— Они скоро по тротуарам начнут ездить!
— Теперь Васька с лестницы упал! То одно, то другое!
— И куда только полиция смотрит? Вот раньше…
— Спокойно, граждане! — участковый постарался взять инициативу в свои руки и пойти в наступление. — Василий Точилин сам виноват — знаете ведь его пристрастие к алкоголю, а с наездом на Петрову мы постараемся разобраться — ведётся следствие, но вы же сами уклоняетесь от дачи свидетельских показаний — кто-то же видел аварию, но молчит.
— Скажи вам слово — вы потом затаскаете…
— Это, не наше дело!
— Вот, вот! Только о себе и заботитесь. А о потерпевшей вы подумали? С кого она деньги за лечение потребует? А если, не дай Бог, ваша Петрова помрёт? Кто будет её семье помогать? Стыдно, граждане дорогие не исполнять свой гражданский долг!
Немного послушав разговоры, Кира опустила голову и понуро пошла в магазин.
Полицейский капитан слегка обернулся, провожая незнакомую женщину цепким профессиональным взглядом, и мысленно запомнил:
«— Рост метр семьдесят пять с каблуками, нормального телосложения, волосы русые до плеч, глаза… Надо узнать у Татьяны Ивановны кто это и к кому приходила».
Все упрёки, высказанные участковым, относилось именно к Кире — ведь она знала виновника наезда на женщину, но у неё совершенно не было времени довести это дело до конца и обратиться в полицию.
«— Вернусь из магазина и сразу же поеду в отделение, — покаянно решила она и тут же спохватилась. — Дмитрий Викторович должен приехать в три часа, а вечером я обязательно поеду на дачу — бросила дочерей на родителей и не показываюсь. В полицию поеду в субботу. Стоп! Я же буду на даче. А в воскресенье надо везти девочек и родителей на вокзал, а после обеда из командировки прилетает Анатолий — встречать его придется…»
Вздыхая, Кира увидела автомат вызова полиции, позвонила, сообщила номер машины сбившей женщину и вошла в двери супермаркета.
Суета магазина заставила её включиться в марафон вдоль прилавков.
Пробегая мимо высокого стеллажа, отгораживающего отдел с детскими товарами от основного зала, Кира услышала тихий жалобный плач и остановилась. Заглянула за стеллаж.
Маленькая девочка горько плакала, обхватив колени молодой темноволосой женщины, которая даже не пыталась успокоить ребенка, молча стояла около стеллажей, словно статуя скорби, с поднятым к потолку перекошенным лицом, крепко сжимая в руке пластмассовую корзину с продуктами. Плотное облако горя накрывало обеих.