– Когда и в какое время? – деловито поинтересовался собеседник.
– Не будем откладывать. Я бы хотела как можно быстрее приступить к воплощению проекта. Сможете сегодня вечером? Примерно к семи?
– Без проблем, – последовал спокойный ответ. – Как я вас узнаю? – снова в голосе послышались нотки интереса.
– Я сама вас узнаю. Ваше фото было в резюме, – уклончиво сказала.
Если что-то в нем покажется подозрительным, просто развернусь и уйду. Так что незачем пока светить свое лицо.
Довольная собой, я отключила режим звукоизоляции и взглянула на экран мегавизора. Похоже, прошло целых два часа. А я даже не заметила! Семерка уже разошлась. Интересно, удалось им прийти к какому-то решению? Надо будет полюбопытствовать, когда снова приду сюда. Ну а теперь пойду наведаюсь в другие клубы, чтобы не было слишком подозрительно. Запишусь туда и домой. Валера наверняка уже заждался. Впрочем, тут у водителей прямо-таки раздолье. Кафешек и мест, где можно расслабиться и отдохнуть, на территории Академии хватает. Причем все за счет работодателя. Можно вполне неплохо провести время.
Все неприятности дня как-то сгладились – слишком взбудоражена была предстоящей вылазкой в город и встречей с потенциальным партнером по бизнесу. Главное теперь – нигде не напартачить.
Записавшись в кулинарный клуб и театральный кружок, я сочла свой долг выполненным и набрала водителя:
– Валера, вы можете уже меня забрать.
– Понял. Через пять минут буду на стоянке, – деловито отозвался мужчина, и я удовлетворенно улыбнулась.
Что ж, пока все идет как надо. И это замечательно!
ГЛАВА 17
Михаил Волохов
– Прошу вас, Михаил, – тепло улыбнулся Геннадий Всеволодович, махая рукой в сторону удобного дивана для посетителей. – О чем вы хотели поговорить?
Михаилу нравилось, что в обращении с ним директора Академии не было так раздражающей в большинстве окружающих подобострастности. Он относился к нему как к обычному студенту, пусть и был всегда безукоризненно вежлив и обходителен. Но так Нильский общался со всеми, независимо от статуса. Даже если речь шла об обслуживающем персонале, что Михаил давно подметил.
Кронпринц вообще, памятуя наставления отца, был внимателен к деталям. Из таких вот мелких штрихов и составляется психологический портрет человека. Как тот ведет себя в той или иной ситуации с людьми разного круга. Михаил мог ничем не показать внешне, к каким выводам пришел, но в дальнейшем это помогало ему выстраивать правильную тактику в общении с человеком. Знать, чего ждать от окружающих, немаловажно.
Так вот Нильский был ему симпатичен как личность. Умен, проницателен и в некоторых вопросах даже мудр. Михаил не мог представить кого-то более подходящего на эту должность. Умение держать в узде не только подчиненных, но и отпрысков самых влиятельных родов, заставить последних себя на самом деле уважать, невзирая на разницу в положении, дорогого стоит.
– Вы знаете, что я никогда не требовал к себе особого отношения и каких-то привилегий, – чуть помрачнев, проговорил Михаил. – Но обстоятельства так сложились, что я вынужден просить о составлении для меня индивидуального графика. Более свободного. Хотя, разумеется, все экзамены я буду сдавать на общих основаниях.
– У вас что-нибудь случилось, Михаил? – в глазах директора промелькнула искренняя обеспокоенность.
– Нет. Просто мы с отцом решили, что пора мне принимать более активное участие в управлении государством. А на это требуется много времени. Я не смогу уделять Академии столько же внимания, сколько и раньше.
Михаил постарался ничем не показывать настоящих эмоций. То, что происходит в семье – это только их дело. Он не станет говорить об этом даже с Нильским, несмотря на свою симпатию к нему.
– Михаил, – осторожно заговорил директор, все же уловив недосказанность, – простите, если покажусь бестактным, но стоит ли нам всем тревожиться? Знаете, о здоровье Алексея Петровича в последнее время ходят не самые обнадеживающие слухи. Ваша просьба связана именно с этим?
– С отцом сейчас все хорошо, – вежливо, хоть и суховато отозвался кронпринц, давая понять, что развивать тему не желает. – Но я счел своим долгом немного разгрузить его.
– Понимаю, – не стал дальше испытывать его терпение директор. – И разумеется, я поддержу вашу просьбу. Напишите заявление о предоставлении свободного графика, и я подпишу. По поводу экзаменов не беспокойтесь. Если нужно…
– Не нужно, – немного жестковато оборвал Михаил. – Я уже сказал, что не требую к себе в этом вопросе особого отношения. Сдам на общих основаниях. – Смягчив тон, он добавил: – Благодарю вас за понимание.
– Не за что, Михаил, – вздохнул Нильский. – В любом случае, если от меня потребуется что-то еще, смело обращайтесь.
Кронпринц благодарно кивнул. Он чувствовал, что это не дежурная вежливость и не желание угодить наследнику престола. Директор и правда переживает и за него, и за отца. Один из на самом деле верных и преданных вассалов, которые служат не за страх, а за совесть. Еще и поэтому Михаил, как и его отец, весьма ценил этого человека. И все же до конца доверять нельзя никому. Одно из основных правил, которые вбивал в него император. Доверяй, но проверяй.
Еще и поэтому, отправившись в их поместье в Дердере, отец втайне от своего главного целителя договорился о консультации с другим. Причем иностранцем, отметившимся немалыми успехами в своей сфере деятельности. Это не значит, что император перестал доверять Лебедеву. Николай Данилович служит их семье всю жизнь. Отец, фактически, вырос на его глазах. Да и полненький безобидный старичок не казался тем, кто способен вынашивать коварные планы против империи. И все же другие целители, которых тот приглашал для проверки диагноза, могли специально подтвердить его слова. Ведь они были с ним связаны. Нужно было мнение независимого эксперта. Уж слишком плохо чувствовал себя отец в последние месяцы. Настолько, что это на самом деле беспокоило.
В банальное физическое и психическое истощение верилось с трудом. Все-таки чрезвычайно выносливый организм метаморфа никогда еще не давал сбоев. Да и то, как занервничал Лебедев, отправившийся с ними в Дердер, невольно внушало подозрения. Впрочем, это могло объясняться банальной мнительностью. Естественно, Николай Данилович дорожит своим местом и переживает из-за того, что его сочтут недостаточно компетентным.
Но независимый эксперт подтвердил диагноз Лебедева – сильное истощение. Посоветовал больше отдыхать и не слишком загружать себя работой. Николай Данилович же еще предложил целебные отвары из трав, которые произрастали в Дердере. Узнав их состав, другой целитель только поддержал его в этом. Хуже точно не будет. Плюс регулярное вливание целительской энергии.
Уж что больше помогло: травы, свежий воздух, отдых от государственных дел или что-либо другое, неизвестно, – но отцу и правда стало лучше. Те недели, что они провели в поместье, неплохо восстановили его силы. Хотя до прежнего состояния было еще далеко. Да и император стал спокойнее и благодушнее. Начал больше общаться с Бригиттой и Сашкой. В общем, поездка оказалась замечательной, и итогами ее Михаил был доволен.
Вот только тот страх, который пришлось пережить из-за отца, на многое заставил посмотреть иначе. Имеет ли он право и дальше жить беззаботно, пока император загоняет себя в гроб чрезмерными нагрузками? И Михаил решил, что хватит с него разгульной жизни.
Нужно принять более активное участие в делах империи. Глядишь, если отец переложит на него часть своих проблем, это поможет.
Тем более что с недавних пор прежние развлечения утратили всю свою прелесть. Михаил вспомнил, как пытался отвлечься от мрачных мыслей с дердерскими красотками, которых, как и везде, вокруг него вилась просто тьма. Вот только ничего, кроме глухого раздражения и даже отвращения, они у него не вызывали. Волк же словно с цепи сорвался. Скулил, беспокойно подвывал и рвался совсем в другое место. А это нисколько не помогало Михаилу вернуть душевное равновесие.
Разумеется, он понимал, куда так тянет зверя. Да и его самого. Перестал себя обманывать уже давно. Пусть не желал этого и предпочел бы все исправить, правды это не меняло. Михаил на самом деле влюбился. И его тянуло к этой девушке с такой силой, что самому страшно становилось. Вдали от нее ничего на самом деле не радовало и не прельщало. Казалось каким-то тусклым и серым. Даже не смог в полной мере насладиться общением с семьей, как предполагал ранее. Так что даже радовался, что отец больше сблизился с другими членами семьи, и все внимание не было сосредоточено на нем одном.
Пожалуй, выдержал Михаил так долго только благодаря регулярным отчетам Антипова о Елене. Короткие, скупые фразы о том, как она живет, что делает, он перечитывал по много раз. Будто маньяк какой-то, постоянно думал о ней, представлял, мечтал о том, как снова увидит. Наваждение лишь усиливалось с каждым днем, который он проводил вдали от девушки. А в сердце будто поселилась незаживающая рана. Пустота, которую ничто не могло заполнить. Ничто, кроме ее присутствия.
В конце концов, он настолько разозлился на самого себя за эту слабость, что попытался преодолеть возникшее чувство. Загнать куда подальше, как нечто постыдное и тайное, что никому нельзя показывать. Отвлекался магическими тренировками, физическими нагрузками и изучением того, что может ему понадобиться при управлении империей. Отцу ведь уже сказал о своем намерении принять более активное участие в делах. И тот был приятно удивлен его энтузиазмом. Начал потихоньку восполнять пробелы в познаниях сына по важным вопросам.
Наверное, только то, что всегда находил себе занятие и загружал голову другими мыслями, помогло продержаться до конца отпуска. В дальнейшем Михаил тоже планировал избегать девчонки. Выкорчевать из сердца. Пусть постепенно, с трудом. Временами он почти ненавидел ее за то, что так трудно это сделать. Ну вот за что ему такое?! Впрочем, те женщины, чьи сердца он ненароком разбил и пошел дальше, и лиц которых уже даже не помнил, могли бы с некоторым злорадством ответить на этот вопрос. Есть за что! Видимо, подобная любовь и дана метаморфам в наказание за ту власть, которую они имеют над противоположным полом. Однажды за все придется заплатить сполна.