зволил стать в Аду единственным владыкой, приказав своим воином лишь сдерживать разрушительную силу Сатаны. Возможно, как раз в этом Отец и допустил ошибку, ведь за все время царствования Люцифер собрал свою смертоносную армию и выступил против Создателя.
Елейла прокручивала в голове слова сатаны о том, что в Небесном царстве из ангелов делали бесполых существ, внушали им пренебрежение к низменным инстинктам. В чем-то Люцифер и был прав, в Божью армию входили только те, кто не признавал влечений и не стремился к удовлетворению плотских утех, поскольку воины должны были иметь холодную голову всегда. И для того, чтобы всецело возобладать над своей сутью, своим телом, юным воинам приходилось усердно тренироваться, учиться концентрации. Были и те, кто так и не смог вывести свое сознание выше нужд тела, их исключали, отправляли в Хранители, ведь к ангелам-хранителям было куда меньше требований, чем к воинам. А Елейла смогла возобладать над собой, причем так быстро, что даже архангелы наставники удивлялись ее выдержке и силе воли.
Однако Михаил всегда видел в деве куда больше, чем просто воина преданного делу Отца, он видел в ней сильный дух, который может, как безропотно повиноваться, так и взбунтоваться, если что-то надломит ее веру. И то было лишь делом времени. Так и случилось, Елейла оказалась слаба перед горем человека, но это горе привело ее к сомнениям, которые и пошатнули веру.
За верную службу, доблесть и отвагу Елейлу могли бы сослать на Землю, Совет готов был сжалиться над ней, но дева выбрала иной путь, она решила бросить вызов, призвать хранителей к совести, но как сказал Сатана, они видимо давно уже договорились со своей совестью. И если бы дева в момент вынесения приговора смогла увидеть Отца воочию, если бы смогла поговорить с ним, то возможно Он и принял ее признание, однако все решил Совет.
Ее уединение нарушил Люцифер, он возник из пустоты, отчего дева вздрогнула.
- И давно ты в купели? – сатана опустил руку в воду. - Вода давно остыла, а от твоих мрачных мыслей и вовсе местами замерзла.
- Я не ощущаю холода, - тихо и без эмоций произнесла Елейла.
- Ты демон, - пожал он плечами. – Ты можешь управлять материей, подстраиваться под явления природы.
- Правда? – вдруг оживилась Елейла, ее взгляд наполнился злостью.
И тотчас вода в купели вскипела, отчего Люцифер выдернул руку, но на его лице отобразилась радость.
- Хорошо справляешься, воин тьмы, - заключил Сатана.
- Благодарю, хозяин.
- Ну же, Елейла! Отбрось этот пафос, - произнес и протянул ей руку.
Дева взялась за его руку и вылезла из купели. Затем прошла к кровати, на краю которой на медном подносе стояла чаша с непонятной черной жидкостью, как только Елейла коснулась поверхности той, субстанция мгновенно пришла в движение.
- Что это? – спросила дева.
- Твой гардероб, - усмехнувшись, ответил Дьявол.
И он подошел к ней, взял в руки чашу, после чего сказал:
- Убери волосы.
Падшая выполнила его просьбу, тогда Люцифер поднес чашу к ее шее и аккуратно вылил содержимое на нагое тело, жидкость тонкими струйками побежала по коже, а спустя несколько секунд начала расплываться, воссоединяться, образуя единый слой по всему телу.
- Как я уже говорил, - продолжил он, - ты способна управлять материей, видоизменять ее. То, что сейчас покрыло твое тело, есть особая материя, наподобие той, которую использовали мои демоны, чтобы нанести тебе символы. Подумай, какое одеяние ты бы хотела сейчас видеть на себе.
И Елейла представила некогда свою боевую броню. Субстанция тогда снова пришла в движение, она растекалась и перемещалась по коже, пока не преобразовалась в подобие одежды. Уже скоро дева стояла облаченная в черный обтягивающий костюм, укрепленный щитками по всей длине рук и ног, на груди поблескивал тонкий металлический на ощупь нагрудник. Как кисти рук, так и стопы были обтянуты той же материей, она распространилась по всему телу, остановившись лишь на середине шеи девы.
- Ты прекрасна, - с ехидной ухмылкой произнес Дьявол.
- Благодарю, - еле слышно ответила Елейла.
- В мире людей тебе это особенно пригодится. Материя невидима для воинов Света, как будут невидимы и символы на твоей коже. Ты сольешься с остальными, что позволит незаметно выслеживать воинов.
- Наши воины, - затем Елейла поправилась. – Воины Отца также владеют особыми приемами, позволяющими скрыть свою суть от Демонов.
- Однако от тебя, некогда воина Его армии, они свою суть не скроют. Не так ли?
На эти слова дева молча, кивнула.
- Вот и отлично, а теперь пойдем. Пора открыть ту таинственную дверь, - снова усмехнулся Сатана.
Они подошли к запертой двери, Люцифер коснулся ладонью круглой ручки и дверь отворилась. В темноту комнаты тут же ворвался яркий свет, а дева в этот момент широко раскрыла глаза, ее сердце часто забилось.
- Ну же, - заискивающе посмотрел на ее Владыка тьмы. – Идем…
Глава 7
Я очнулась в койке нашего медблока. Рядом сидели Димон и Гелик, они расположились у меня в ногах и резались в Дурака на одеяле.
- Вы чо тут делаете? – спросила спросонья. – Чо я тут делаю? – тут память ко мне вернулась.
- Рокс? Ты как? В норме? – склонился ко мне Гелик и приложил ладонь ко лбу. - И где вообще пропадала? Мы ж договорились встретиться на остановке.
- А где я пропадала? - и посмотрела в этот момент на Димона, но мой медведь сидел чернее тучи.
- Мы тебя уже здесь нашли, медичка сказала, что тебя какой-то мужик принес. Какого хрена вообще? Чо за мужик? – Димон вдруг вскочил с кровати, сжал руки в кулаки, его лицо покраснело, что было весьма недобрым знаком. Обычно так происходило, когда Димас готовился вкопать кого-то в землю по самое темя. – И ты, что ли, туда же?! – рявкнул он.
- Куда туда же? – мои мысли сейчас окончательно превратились в кислые щи.
- По рукам пошла, - процедил он сквозь зубы.
- Ты офигел?! – вот эти слова меня задели за живое. Вот сейчас я взбесилась. – Ты на кого быка включил?! Чтобы я по рукам пошла?! Ну, ты и сука, Димон! – я разоралась не на шутку, так же вскочила с кровати, начала швырять в него подушки с соседних коек. – И вообще, перед тобой забыла отчитаться? Урод!
- Да пошла ты, овца – он тут же стушевался и заговорил шепотом.
- Сам иди, придурок!
И Димон ушел, но прежде отвесил хорошего пендаля Федьке Баранчикову, так некстати оказавшемуся у него на пути. Федьке вечно доставалось ото всех, видимо, карма у него такая – неудачника. Бедолага словил пинка ни за что ни про что и, поджавши хвост, побежал в свой блок.
Гел все это время стоял подобно каменному изваянию, он почти слился с серо-зеленым цветом стен медблока. И только когда Димон скрылся из виду, Гелик осмелился заговорить:
- Это сейчас чо было?
- У него спроси! – резко ответила я, затем лихорадочно поправила волосы, которые успели наэлектризоваться от летающих подушек, и вернулась в кровать.
- Не знай я вас, предположил бы, что сейчас была стычка любовничков, - сказал Гел и хихикнул в кулак.
- Иди ты в задницу, Гелик! Я даже не помню, как очутилась здесь.
- Так, а что случилось-то?
И я ему рассказала все и в мельчайших подробностях, какие, конечно, смогла вспомнить.
- Ну, ни фига себе! – глаза Гела округлились так, что еще чуть-чуть и из орбит полезли бы. – Вот нечто подобное и со мной было.
- Это когда еще?
- Тогда, у землянки.
- А, ну да, точно. Какого черта происходит с нами? Может, наша Жупровица находится на территории какого-нибудь кладбища домашних животных? - усмехнулась я.
- Да кто ж знает. Наша Жопица в принципе проклятое место, здесь хоть очередной сезон Ходячих[3] снимай.
- Поскорей бы выйти отсюда и свалить куда подальше, - я откинулась на железную спинку койки и посмотрела в окно, за стеклом снова моросил дождь.
- Ладно, я пойду тогда. Медичка сказала, что тебя здесь до завтра продержат. Так что давай, держись. А с Димоном я поговорю. Чего-то загнался пацан.
- Давай, - задумчиво ответила ему и тут же погрузилась в мысли.
Из головы никак не выходило вечернее происшествие. На часах всего-то первый час ночи, а такое ощущение, будто отсутствовала сутки, а то и дольше. Я помню все, что произошло, но не помню своих ощущений. И кто меня принес сюда? Блин, может вообще приглючило? Еще Димон с катушек слетел. Интересно, это он так переживает или просто привык, что я только с ними тусуюсь? Да уж, вот и закончилась спокойная жизнь. И почему с возрастом все только сложнее становится? Мне-то казалось, что жизнь наоборот станет проще, я наконец-то обрету свободу, уеду отсюда, возможно, даже когда-нибудь забуду об этих ужасах. Хотя, о чем это я? К моему несчастью, воспоминания преследуют меня с самого младенчества и свежи они как никогда.
А над головой потрескивает тусклая лампочка Ильича из-за перепадов энергии, но стоит выключить ее, как в ушах возникнет неприятное гудение, так что, уж лучше пусть горит эта «звезда одиночества». Ненавижу тишину, ненавижу слушать гудение, сразу вспоминаются дни в Доме малютки, когда меня отселяли в другой бокс от остальных детей по причине очередного карантина. Мне даже поболеть, как всем нормальным людям не удавалось. Дети сопли жевали, кашляли, температурили, а меня ни одна зараза не брала, но типа сердобольные няньки все равно перекладывали в «бокс безысходности», что находился на другом этаже.
Будильник на столе медички Инессы Павловны отстукивал четвертый час, я же никак не могла заснуть. Все лежала и накручивала на палец волосы, потом раскручивала и снова накручивала. В голове от былых мыслей осталось перекати-поле, гонимое ветром пустого сознания в неизвестном направлении. Только иногда мелькали образы перед глазами.
Да, не скрою, стресс у меня получился знатный после встречи с этим бесом во плоти, но как же странно, что я не могу вспомнить своих ощущений. И почему я не такая, как все? Была бы вон, как Алинка Сабина или Галька Бахруш, их мамаши алкоголички, папаши – зеки и моральные уроды, но девки-то получились обычные, хоть и с придурью. Мечтают о хорошей жизни, бегают с сельскими парнями по полям, шарятся по кустам, читают глянцевые журналы. А я? Я почти ничего ни к кому не чувствую. По ходу, как безмозглая корова - живу, чтобы жевать хлеб и жую хлеб, чтобы жить. Конечно, мое бесчувствие, если так можно выразиться, не распространялось на ребят, они единственные, к кому мое сердце тянулось и продолжает тянуться. Но Димона сегодня я готова порвать на британский флаг, вот же скотина, и так нет настроения, еще он подлил говна в бочку дегтя, или как там правильно говорится.