Я уже поняла, что учитель зельеварения занимался только основами, мало того, я ещё подтягивала детей в счёте, письме, ведь мы должны были проходить основы рунописи. Основные рецепты строились как раз на ней. А ещё и математика, ведь в зельеварении не обойтись без неё.
Миссис Ламли давала детям основы предметов, будь то чтение, письмо, математика, правила поведения. На многих учителях, до войны работавших в приюте, сейчас руководство экономило. Это мне рассказала миссис Ламли, с которой мы неплохо начали общаться.
Я решила сама кое-что разузнать у деда в следующей переписке. Да, для меня, живущей в двадцать первом веке, было многое здесь дикостью. Но вспомнив работные дома, в которые превратились в девятнадцатом веке многие приюты Англии, я поняла, что здесь детей кормят, дают крышу над головой, хоть и порядком экономят на обогреве. Да и приучают к труду.
Я помнила свой шок от шестилеток, когда провела у них первый урок. Сына я не трогала и договорилась, что не буду его пока выделять, чтобы в новом коллективе не появилось зависти. Но так рано начинать обучение даже основам зелий?
Мало того, осторожными вопросами я успела выведать у сына, что дети большей частью дня занимаются как раз помощью то здесь, то там. А учились дети недолго, с десяти, после того как позавтракают и потрудятся, и самое большее до часу дня. После они в своей группе вместе с нянями шли помогать, кто в уборке, кто в саду или в огороде.
А что же магия? Большинство владели крупицами силы, а развивать её здесь им особо не давали. Хорошо, они жили в месте, где был природный источник, это давало им большое преимущество.
Своими сомнениями я и поделилась с той же миссис Ламли, а та тихо так ответила:
— Не удивляйтесь, миссис Майер. Верно, вы плохо знаете, где могли оказаться эти малыши, не попади они сюда. Поверьте, мир магии может быть не менее жесток, чем тот, за завесой. То, что легко даётся одарённым, может оказаться непозволительной роскошью для тех, в ком магии слишком мало. Кому мы нужны, изгои общества?
Я удивилась, что такая приятная молодая женщина ставит и себя на одну линию с сиротами. И возразила:
— У вас есть профессия, миссис Ламли. Вы молоды, приятны внешне и ещё найдёте своё счастье.
Да, миссис Ламли было двадцать четыре, она была молодой вдовой. Плюс был в том, что магия в ней была, хоть и на скромном уровне. Поэтому она не могла получить полную магическую специальность. А вот бедность и вдовство — это был уже очень большой минус. А ещё отсутствие наследника. Свою историю моя новая знакомая сама мне рассказала, когда мы договорились с ней посидеть у меня за чашкой согревающего чая.
История миссис Ламли была банальна.
Девочку назвали Лилией, её мама была француженкой, а отец лавочник в Сайтгемптоне. Отец Лилии мог позволить себе хорошее обучение для малышки, копил ей на приданное, а мама прививала той хорошие манеры, надеясь, что дочь найдёт мужчину выше по положению, а её красота сыграет свою роль.
Та говорила со мной откровенно:
— Да, замуж я и правда вышла очень удачно. Я любила Джона, а он любил и баловал меня. Был он мелким землевладельцем, у него, как и у нашего соседа, сэра Соулсета, были тонкорунные магические овцы. Да только повезло Джону меньше. Он отправился на войну и не вернулся с неё. Умер он почти в самом начале, я похоронила его три года назад. К сожалению, с наследником мы решили не торопиться, завещания муж не оставил, поэтому наследство получил его младший брат, как и положено по закону. Составь он завещание, всё бы было иначе, но…
Тогда прошлое всколыхнулось в душе у миссис Лапли, она порыдала у меня на плече и успокоилась. Мы попили чаю, а напоследок она присела рядом на спинку моего кресла и тихо-тихо сказала:
— Послушайте меня, миссис Майер. Если хотите здесь остаться надолго, вам следует принять правила директрисы Дорсет. Я так понимаю, вы дальняя родня рода Майер, и могли бы подумать, что никто вас отсюда не выгонит, если вы того не захотите. Я здесь уже второй год и поняла одно: те, кто спорил с директрисой, очень быстро получают расчёт, по той или иной причине. Не знаю уж, как там у неё дела с попечителями, но половина из них точно ей благоволит. А пока они спорят и каждый перетягивает одеяло на себя, она устраивает здесь те порядки, которые удобны ей. Подумайте о сыне, он уже нашёл здесь друзей и вливается в коллектив. Он мне понравился, воспитанный и умный мальчик. А что вас ждёт там, за этими стенами, где жизнь сложнее и порой приходится выживать?
После ухода миссис Ламли я долго сидела и думала, а что оставалось делать той же молодой вдове без средств к существованию. Каково было ей, этой молодой женщине? Родители, с её слов, умерли от магической холеры, а остальной родне она была не нужна.
Тем не менее я твёрдо решила разузнать, как в приюте шли дела, желая выполнить просьбу деда. За неделю я начала вливаться в учебный процесс, все вечера проводя с книгами, да и в зельеварню ходила, чтобы учиться варить те же зелья. Мне открылся новый прекрасный мир. Честно, я даже начала получать некое удовольствие от этой новой роли, если бы однажды, в конце первой недели, сын не попросил у меня то, что выбило из колеи.
Глава 23
— Маркус, повтори, пожалуйста. Кулёк твоих любимых печений? Но зачем тебе кулёк, ты же сам недавно хрустел ими. Кстати, тебе пора в свою группу, ты просил сказать, когда время подойдёт.
Маркус странно отреагировал. Я думала, что он стал больше доверять мне, но сын не смотрел на меня, словно хотел спрятать от меня что-то личное. Секрет?
Я выдохнула и улыбнулась, поняв, что он, верно, хотел угостить остальных детей из его группы. С гордостью подумала, что таких вкусных печений на приютской кухне не готовили. Но тут я вспомнила, что вечером были пышные булочки с маком. Но дети — такие сластёны, особенно мальчишки.
Вспомнила о прошлом недоедании ребёнка, поджала губы, а сын принял это за свой счёт, даже плечи опустил и как-то весь поник. Самое же страшное, что он чуть отвернулся от меня, словно скрывал свои переживания. А вот этого нельзя было допускать. Я ведь столько вкладывала, чтобы он начал мне больше доверять.
Я улыбнулась и кивнула, подтверждая своё решение словами:
— Конечно, сын. Ты хочешь угостить остальных детей? Я так понимаю, что сегодняшних булочек им было недостаточно?
Меньше всего я ожидала, что сын ещё больше закроется. Вот это был шок!
Я позвала его, но он ещё чуть отвернулся, что-то бубня себе под нос. Поэтому я встала и сама подошла к нему. Обняла, поглаживая по спине, и тихо-тихо стала говорить ему на ухо:
— Ты растёшь мужчиной, Маркус. Я знаю, что ты смелый и добрый мальчик. Я вижу, ты переживаешь. И если у тебя возникли какие-то проблемы или недопонимание со сверстниками, или ребятами постарше, то со мной незазорно поделиться. Я не пойду выяснять, кто прав, а кто виноват, но могу дать тебе совет. А печенье мы тебе соберём, и ты сможешь угостить остальных детей. Хорошо?
Маркус кивнул, а когда кулёк был у него в руках, он посмотрел на свои руки и, глядя мне в глаза, поделился:
— Булочки с маком не приносят за наш стол, мама. Няни и помощницы, помогающие с уборкой поместья, кушают то же, что и мы. А учителя и директриса питается по-другому. А все эти дети сидят, смотрят, как кто-то из вас намазывает масло на хрустящую булочку, и тихо шепчутся. Они тоже хотят булочку. И масло.
Я вернулась на своё место, чуть не промахнувшись, и молчала, какое-то время переваривая эти чудовищные слова.
Уточнила, с ужасом понимая, что даже не проследила за таким важным моментом. Не для этого я так долго вытаскивала сына из защитной раковины, чтобы сейчас опять вернуться к недоверию.
Хотя чего я хотела? Это были жестокие временя, хотя, казалось бы, девятнадцатый век, да ещё и магическая Англия. Здесь с едой было проще, она обходилась магам дешевле.
Вспомнила о требовании к приюту, которые обозначила ещё моя двоюродная бабушка: доля обычной еды, доля волшебной, ритуалы, которые должны были учить и проводить с детьми. Всё это было направлено на увеличение магии у детей, именно для этого приют и создавался.
Поделилась с сыном тем, что успела тогда прочесть у деда, и спросила, как они в целом питаются, получают ли кроме обычной еды, магическую. На что тот пожал плечами, но ответ у него имелся. Оказалось, что сын успел неплохо сдружиться со сверстниками.
— Я пока не пробовал, но говорят, что раз в месяц готовят из магических продуктов. Ты не переживай, мама, нас кормят сытно, но очень просто. И если бы все ели одинаковое, не было бы так обидно. Особенно тем, кто помладше. Малыши до шести едят отдельно, говорят, у них питание лучше. Те, кто попал сюда малышами, говорили, что раньше было лучше. С шести лет мы едим все вместе, со взрослыми. С десяти дети начинают больше работать. Старшаки, те, кто с двенадцати, могут и до темноты трудиться. Но кормят всех достаточно.
Я старалась подавить гнев, чтобы сын не пугался зря, и уточнила:
— А про ритуалы дети тебе рассказывали? На праздники их водят к источнику? В ритуалах старшие участвуют?
Маркус заморгал сначала непонимающе, а после снова попытался закрыться от меня. В глазах его промелькнул страх. Вот это мне точно не понравилось, очень не понравилось. Правдами и неправдами я добилась ответа, и он мне не понравился ещё больше.
Тихо, с паузами, неуверенно, но сын рассказал то, что повергало в шок:
— Некоторые дети участвуют в ритуалах. Тем, кому исполнилось двенадцать, уже выполняют другую работу. Никого не заставляют, но директриса Дорсет таким детям даёт хорошие рекомендации. Когда им становится шестнадцать, они уходят и получают хорошую работу в богатых магических семьях. У тех, кто живёт в таких вот поместьях.
Осторожно переспросила:
— В каких именно ритуалах они участвуют, Маркус? И с чего вдруг директриса выбирает именно их?
Сын продолжил, но ещё тише, словно опасался чего-то, и очень сильно: