Отвела сына в гостиную, вручив ему горячую кружку с чаем, и попросила подождать, обещав прийти за ним минут через десять, и вернулась на кухню.
Налила чаю констеблю, добавила в крохотную креманку немного варенья, и села, грея руки о чашку, слушала короткий и страшный рассказ.
— Это всё новая ткацкая машина, ещё до конца непроверенная. Мистер Морган действовал по привычке, ничего не нарушил, он обратил внимание старшего в смене на отсутствие помощника и сначала отказался чинить повреждение. Но старший обратился выше и руководство велело чинить срочно. В произошедшей трагедии разбираются, но сама ситуация похожа на злой рок, не меньше. Не должен был инженер Морган пострадать. Поэтому меня попросили сходить к вам, сообщить обо всём и заверить в полной поддержке компании. Похороны будут за счёт фабрики, и компенсацию выплатят в полном объёме.
Я вспомнила о родне Моргана, жившей кто в соседнем Портсмуте, а кто и в Лондоне, и заметила:
— Семья Майкла живёт самое ближнее в Портсмуте, надо бы им сообщить, а то ведь погребение будет на днях. Успеют ли они?
— Напишите им. Но я лучше передам по нашим каналам, так быстрее будет. Нужно решить по завещанию мистера Моргана, по имуществу, хотя выплата пойдёт его семье, тем более если есть дети. Так что компенсация вас отойдёт. Погребение будет завтра, так в компании решили. Вместе с вашим мужем погибло двое рабочих, те нарушили инструкцию и сунулись спасать безнадёжно застрявшего инженера. Ну, не смотрите так на меня, миссис Морган, всё, не буду больше ничего говорить. Вот, я письмо тогда здесь оставлю, там предложение от фабрики, просили передать, раз уж я к вам зайду. Пойду я, спасибо за угощение.
Констебль был мужчиной немолодым, и, видимо, привычным к таким непростым разговорам. Я проводила мужчину до двери и направилась к сыну.
Мы посидели на кухне, пока я готовила кашу. Овсянка на воде казалась вполне съедобной только голодному и не знавшему разносолов Маркусу. Оказалось, что даже пустую кашу моя предшественница умудрялась то пересолить, то сжечь. То приготовить клейкую неприятную массу. Удивительно, при том, что зелье она варила прекрасные, соблюдая инструкции.
Я помнила кое-какие моменты из жизни моей предшественницы, и понимала, что зелья варить далеко не так просто, как тот же суп. Что уж говорить об обычной каше?
Видя, как тяжело сыну думать о том, что отца больше нет, я обратилась к нему, пытаясь отвлечь:
— Теперь ты главный в нашей семье Маркус. Нам нужны продукты, а денег совсем нет. Как думаешь, где отец их мог хранить? Наверняка же у него была заначка.
Дети всегда знали больше, чем показывали. И я надеялась на внимательность сына. Но он расстроил, покачав головой:
— Ничего не осталось, мама, совсем ничего. И у тебя всё закончилось. Ты же сама позавчера говорила, что зелья доделала и заказ собиралась нести а аптеку, куда мы их обычно сдаём. Я помню, я же помогал тебе варить и помню список. Всё готово, нам осталось только обменять зелья на деньги.
— А куда идти, с кем говорить? Я помню, но смутно…
— Я тебе всё расскажу. Но идти лучше сегодня, ты и так задержала заказ мастера Гришема.
Нам нужно было экономить. Моя комната находилась на первом этаже, и в ней стояла двухместная кровать. Поэтому я посоветовалась с сыном, приучая его к ответственности, и на семейном совете мы решили пока топить только кухню, а вместе с тем получалось, что отапливали нашу спальню.
Сыну я предложила временно перебраться ко мне, поддерживать друг друга теплом и экономить на угле. Для обогрева и верхней комнаты печь нужно было топить сильнее. А угля осталось мало.
Сын неплохо разбирался в ценах, хотя это и удивляло, в его-то шесть лет. Именно он подсказал мне это решение, когда я спросила его:
— А сколько стоит хлеб в пекарне? Дюжина яиц? Килограмм картошки?
— Килограмм? А что это, мама? — С любопытством спросил ребёнок.
Глава 7
Я поняла, что торопиться встречать новый мир, тем более магический, не стоило. Сначала нужно было побольше узнать у сына про него. Подумала и приняла решение:
— А давай, пока мы будем готовиться к выходу, ты подробно расскажешь, как мы ходили в прошлый раз в магический квартал. Прямо с самого начала: что надели, как нужно там выглядеть, отличается ли внешний вид от того, что принято здесь, в обычном мире. Как обращаться, и в чём опять же различие.
Сын кивнул, и мы вместе пошли на кухню готовить к глажке одежду. Утюг в доме был, и сын вызвался подсказывать, как им пользоваться. Я не желала быть такой же, как прежняя владелица этого тела, проигравшая свою жизнь. Она сдалась, я же хотела выплыть из положения неудачницы как можно быстрее.
Да и какая неудачница, если сын в последние пару часов рассказал мне о новом мире, о том, куда обычная я никогда бы не попала. Выходить было страшно, хотя сын вовремя напомнил об обереге, который мы обязательно надевали: от мелкого сглаза, неудач и мелкого воровства силы, которое могло нас ждать в магическом мире.
Минут десять я стояла и смотрела на себя в небольшое зеркало в комнате и собиралась с духом. Даже сын не выдержал, во второй раз постучавшись и напомнив:
— Мастер не любит, когда помощники приходят сдавать товар после обеда, чтобы ему не отвлекаться от покупателей. Пойдём, мама, давай же.
Вспомнила о продуктах, понимая, что там, в магическом мире, цены на продукты были немного ниже, чем у нас. Но это касалось только обычной пищи, немагической. Оказалось, что зелья, в том числе питательные, были не так полезны для магов, как обычные магические продукты. Они всегда были качественные, полны полезных веществ, а ещё в них была магия в небольших дозах.
Зелья же были своего рода концентратами, и их можно было принимать короткое время, а вот магические овощи потихоньку, по крошке, но поднимали магическую силу, постепенно увеличивая магию в роду.
Но стоили такие продукты существенно дороже, чем обычные.
Сын объяснил мне, что такое фунт, путём взвешивания этого самого фунта на последнем мешочке овсянки. Я выяснила, что фунт был равен примерно половине килограмма. А ещё мы поговорили о местных монетах: пенни, шиллинг и фунт стерлингов.
Да, в памяти моей осталось достаточно воспоминаний, но это были не мои, родные. И я не всегда могла вспомнить вовремя о важных вещах. А перед походом в новый и явно более опасный мир стоило подготовиться.
На счёт же цен, то по ходу рассказа сына, в памяти начали всплывать воспоминания из жизни той Энн. Оказалось, что дюжину яиц можно было купить в Соммерсете за 2 пенса, в магическом мире в продуктовой лавке ту же дюжину можно было сторговать и за пенс. А вот яйца магической породы куриц продавались примерно в десять раз дороже.
Хлеб из пшеницы был дорог и продавался по 7 пенсов за буханку. И сколько такая буханка стоила в магической части города, сын не знал, так как мы никогда не покупали его, даже в лучшие времена. Фунт, то есть примерно полкило, овсяной или гороховой муки был намного дешевле, его можно было купить и за пенни.
Удивил меня рассказ сына о том, что мы, оказывается, были далеко не бедняками:
— У нас же дом есть, и папа на хорошей должности работал. Ну, и ты потихоньку зарабатывала на зельях. Я у тебя учусь зельям и помогаю приготовить часть для продажи, когда у тебя силы заканчиваются.
Думаю, именно в этот момент Маркус понял, что отца теперь совсем не будет. Никогда. Конечно, ребёнок расплакался, я обняла его, отвела на диван в гостиной и вопросами пыталась перевести настроение ребёнка на приятные воспоминания, а после предложила не идти сегодня никуда, а устроить вечер воспоминаний.
На это сын резко замотал головой и вздохнул почти как взрослый, добавив:
— Мы теперь можем рассчитывать только на себя, мама, а ты ещё столько забыла. Ну, ничего, возьмём твои книжки, что остались у тебя с учёбы, я буду помогать тебе вспомнить. Как ты меня учила, помнишь?
Я грустно покачала головой со словами:
— Я даже не уверена, что во мне есть магия, милый.
Маркус резко спрыгнул и повёл меня в зельеварню:
— Всё равно нужно зелья забрать, там без тебя никак.
Не понимая, что сын имеет в виду, я последовала за ним. Дверь на этот раз не светилась и не открывалась, на что Маркус подсказал:
— Притронься ладонью к двери и попроси впустить тебя.
Так я и сделала. Дверь открылась сама, даже ручку не пришлось поворачивать.
Мы зашли, сын показал, где стоят нужные зелья, помог правильно положить их в сумку зельевара. В очередной раз подумала, что часть воспоминаний от той Энн мне всё же достались, особенно там, где делала всё автоматом. После того, как повесила сумку с широкой лямкой на плечо, Маркус подтвердил то, во что мне самой хотелось верить:
— Вот видишь, мама, ты видишь зельеварню, смогла открыть дверь и взять готовые зелья. Значит, магия в тебе точно есть. Жаль, у нас денег совсем нет, а то можно было бы сходить в гномий банк и проверить силу твоей магии. Но ты сама учила, как это можно сделать на зельях. Хотя бы примерно. Возьмём заказ у мастера и начнём готовить. Там и узнаем.
Сын замолчал, странно замерев, а я испугалась, подбежала и затормошила ребёнка:
— Что такое, Маркус? Ты что-то вспомнил? Мы что-то забыли, да?
Ребёнок поднял на меня задумчивый взгляд и пробормотал:
— Теперь нам не нужно прятаться, да, мама? Теперь мы сможем варить больше зелий и продавать. А мы сможем хотя бы иногда спать в той спальне, над лавкой? В магической части. Так хорошо наутро, магию чувствуешь свою.
Я в шоке села на кресло, стоявшее в углу зелеварни, и растерянно спросила:
— Маркус, какая спальня и что за лавка? Память как назло молчала и я ждала объяснений ребёнка.
Глава 8
Маркус спокойно ответил, уже привыкший к моим вопросам:
— Ну, лавка и спальня над ней, в магической части дома. За той дверью, что закрытая стояла всё это время. Ты говорила, что дала слово папе не жить в магической части дома. А в зельеварню же можно, она ограждена рунами, чтобы вспышки магии не портили ингредиенты и зелья. Это во всех зельеварнях так делают, ты сама же рассказывала и показывала в книгах.