— Оставь это себе, — сказала я ей, как только камень снова заблестел. — Никогда не знаешь, когда тебе понадобится подкрепление.
На мгновение она выглядела шокированной, затем натянуто кивнула мне и надела цепочку обратно через голову. Что мне больше всего нравилось в принцессе Саген из Асинтиша? Она не была идиоткой. Когда кто-то вручал ей магический амулет и говорил оставить его себе, она затыкалась и делала, как ей было сказано.
— Пойдем разберемся с этим дерьмом, — пробормотала она, направляясь через двор к дверям на дальней стороне. Оказавшись внутри, она прошла небольшое расстояние до парадного входа, куда должны были прибыть короли из всех семи королевств, если они еще не прибыли. Все сановники, все высокопоставленные аристократы и политики должны были присутствовать на Золотом балу — одном из самых легендарных праздников в истории семи королевств. Что может быть лучшим времяпровождения чем «разобраться с этим дерьмом», как красноречиво выразилась Саген?
Когда мы подошли ко входу, где нас ждали несколько служащих в строгой форме, мы с Саген обменялись улыбками. Для меня все это было нервным возбуждением и предвкушением. Все мои страхи и сомнения по поводу моей новой роли рассеялись, и теперь мне просто не терпелось занять свой трон. Предстояло проделать так много работы. Так много ошибок, которые нужно было исправить, и ран, которые нужно было залечить, что я едва могла ждать.
Для Саг это была улыбка чистого злого возбуждения. Она ожидала драки или, по крайней мере, небольшой стычки, а она шла по тонкой грани жажды крови. Сумасшедшая сука.
Мы сняли плащи, передав их ожидающему служащему, затем двинулись вдоль очереди к объявляющему глашатаю.
— Имена? — скучающим тоном спросил он, едва взглянув на нас.
— Принцесса Саген из Асинтиша, дочь Айко, — объявила Саг своим самым титулованным мальчишеским голоском, заставив глашатая еще раз взглянуть на нее, прежде чем резко кивнуть. Он вернулся в большой бальный зал, поднес мегафон к губам и прогремел титул Саген над болтающим, смеющимся и сплетничающим залом, полным людей.
Большинство объявлений на придворных мероприятиях оставались незамеченными, люди обращали внимание только на членов королевской семьи или тех, кто недавно был замешан в скандале. Саген была и тем, и другим, так что большая часть шума стихла, когда люди повернулись, чтобы посмотреть на иностранную принцессу.
К ее чести, Саг держала голову высоко и царственно, скользя вниз по лестнице, как темный лебедь по зеркально-тихому озеру. С того места, где я стояла, я сразу же заметила генерала Кайтена в другом конце комнаты, который смотрел на мою подругу, как по уши влюбленный мужчина. Однако чего я не ожидала, так это растерянного выражения лица принца Геро, когда он стоял позади своего друга и наблюдал за появлением своей сводной сестры.
Как бы сильно мне ни хотелось поскорее вникнуть в ее историю, мое время истекло. Мне нужно было сосредоточиться на том, что должно было произойти, и, кроме того, рядом не было никого, кого я могла бы спросить.
Это был момент, на который мы рассчитывали. Сигнал, которого ждали все наши союзники. Момент, когда я искренне надеялась увидеть, как голова короля Титуса взорвется от ярости.
— Имя? — спросил меня глашатай.
Я откашлялась, достала Корону Верена из глубокого кармана своих широких юбок и надела ее на голову. Сила заструилась по моим венам, и я сделала несколько глубоких, успокаивающих вдохов, в то время как глашатай смотрел на меня, разинув рот.
— Королева Зарина Тейхская, дочь Офелии.
Глашатай все еще смотрел на меня, и на мгновение я забеспокоилась, что он может сломаться. Но, пару раз быстро моргнув, он пробормотал что-то неразборчивое, его лицо стало пунцовым, когда он низко поклонился мне, а затем поспешил обратно на свой пост за дверями. Восторженный взгляд на его лице, когда он поднял свой мегафон, вызвал у меня желание рассмеяться, но тишина, воцарившаяся в комнате, когда он сделал свое гордое заявление, потребовала, чтобы я сделала игровое лицо.
Когда я вошла, было так тихо, что я вполне могла бы войти в пустой зал, если бы не сотни глаз, прикованных к каждому моему движению.
— Спасибо, — пробормотала я глашатаю, проходя мимо него, мои пышные золотистые юбки взметнулись по королевскому красному ковру. Подражая тому, как держалась Саген, я спустилась по парадной лестнице с высоко поднятой головой, корона моей матери гордо восседала на моих платиновых кудрях.
— Что все это значит? — Прогремел Титус, оправляясь от шока и поднимаясь со своего трона — моего трона — с красным от негодования лицом. — Что это за фарс? Зарина мертва. Она умерла хнычущим младенцем на руках своей матери-шлюхи.
Потрясенный вздох прокатился по бальному залу от полных ненависти слов Титуса, но он был слишком поглощен вином, или украденной магией, или просто жадностью и гневом, чтобы заметить это.
— Откуда ты вообще мог это знать? — Я спросила его холодным тоном, пересекая бальный зал по направлению к тронам, когда толпа расступилась, пропуская меня. — Если только ты не был там, когда убили мою мать. Скажи мне, Титус, ты сам нанес смертельный удар?
Лицо короля потемнело, и он открыл рот, чтобы ответить, но леди Саванна опередила его.
— Нет, твою мать убил не Титус, — сообщила она мне, делая несколько очень неторопливых шагов прочь от тронов. Ее голос отчетливо прозвучал над притихшей толпой, и Титус ухмыльнулся мне.
— Как будто были какие-то сомнения, — выплюнул он. — Я спас это жалкое королевство. Стража, арестуйте эту самозванку. Я в настроении для казни.
Среди охранников послышалось шарканье, но никто из них сразу не бросился выполнять приказ Титуса, возможно, благодаря капитану Джефферсону, который скрестил руки на груди и стоял, как чертова статуя. Хотя его люди выглядели сбитыми с толку, они последовали его примеру.
— Стража! — Титус зашипел, возмущенный тем, что его приказ проигнорировали.
— Титус не убивал Офелию, — продолжила Саванна, игнорируя вспышку гнева фальшивого короля. — Не потому, что не пытался. Он бы сам это сделал, если бы его не одолела наша покойная королева.
По толпе пробежало любопытство, и я могла сказать, что они были не в восторге от всех этих драматических пауз.
— Вы говорите как человек, ставший свидетелем смерти королевы Офелии, — заговорил бородатый мужчина в ливрее Исенмедина, делая несколько шагов вперед. У него на поясе висел огромный меч, а его спутница демонстрировала несколько изящных клинков поменьше. Сановникам из Исенмедина было единственными разрешено носить оружие вместе со своим придворным платьем, поскольку это было признаком их наследия.
Леди Саванна грустно улыбнулась, ее взгляд на мгновение задержался на мне. — Да. Мое самое большое сожаление — это то, что я не могла высказаться раньше. Титус не убивал вашу мать, Зарина. Ее ударил ножом в спину тот, кому она доверяла. Тот, кто, как она думала, никогда не отвернется от нее. — Саванна бросила обвиняющий взгляд на королеву, которая до сих пор не проявила никакой реакции на все происходящее. — Ее лучшая подруга, Филамина.
Сотни собравшихся вздохнули, все были свидетелями того, как эти маленькие бомбы правды взрывались повсюду.
— Это абсурд, — усмехнулся Титус, — не что иное, как бред озлобленной старухи и девушки с манией величия. Стража! Арестуйте их обоих. Немедленно. — Его приказ был четким, произнесенным с угрожающим видом, но капитан Джефферсон не сдвинулся ни на дюйм.
Однако влияние капитана простиралось лишь до сих пор, и несколько его людей сломались под страхом расправы. Горстка из них выхватила оружие и направилась к Саванне и мне, только для того, чтобы самим оказаться на острие клинка.
— Измена! — Титус взвизгнул, выглядя так, словно его голова вот-вот взорвется. — Грязное, коварное предательство! Как вы смеете приводить солдат к моему двору? — Его свирепый взгляд и обвинения были направлены на принца Геро и генерала Кайтена, которые только злобно ухмыльнулись в ответ.
— Ваш двор? — Геро ответил с сильным сарказмом. — Это забавно. Я вижу здесь только одну правительницу Тейха, и она была той, кто пригласил нас. — Он уважительно кивнул в мою сторону, когда они с Кайтеном подошли и встали рядом со мной. Саген следовала вплотную за мной, демонстрируя свою преданность моей короне.
— Это… — Титус запинался, его панический взгляд метался по комнате в поисках сторонников. Но без лорда Тайпануса он был одиноким человеком. Даже его жена, двуличная Филамина, не встала на его защиту. — Это объявление войны! Король Айко никогда бы не объявил войну Тейху — это было бы безумием! Самоубийство. Мы контролируем Семь Королевств и всю оставшуюся магию!
Другой мужчина, красивый мужчина с идеально причесанными каштановыми волосами и в княжеской короне, откашлялся.
— Так ли это? Потому что все, что мы видели, — это неуклонный упадок той магии, которую Тейх, как предполагается, должен лелеять и поддерживать.
— Никлаус, племянник мой, не смей бросать мне вызов в моем собственном дворе, — прорычал Титус, схватившись рукой за маленький кулон, прикрепленный к его груди. Услышав его слова, я увидела семейное сходство и представила нового говорившего как наследного принца Никлауса Верратского — старшего сына брата Титуса, короля Грегориха. Даже при моем серьезном недостатке знаний о придворной политике я знала, что между Титом и монархом Верратера не было никакой любви.
Должно быть, именно над этим Зан и Тай работали всю неделю — собирали наших таинственных сторонников.
Принц Никлаус огляделся с притворным замешательством.
— Забавно, но я не вижу здесь твоего двора, дядя. Все, что я вижу, — это ленивого старика, сидящего на украденном троне.
Я с трудом могла поверить, что лицо Титуса способно покраснеть еще больше, но день был полон сюрпризов, и этот не стал исключением. Хотя, честно говоря, оно больше переходило в сердитый оттенок фиолетового, а вена на его голове пульсировала так, словно готовилась лопнуть.