– Нет, конечно!
Девушка воровато огляделась и положила кольцо на стол. Однако руку убирать не спешила. Почему, почему ей казалось, будто кольцо смотрело на нее с укором? Почему сейчас так тяжело? Вроде, все правильно, а на душе кошки скребут.
– Помните, мы с вами когда-то говорили о долге?
Гвен повернулся спиной к окну и вновь посмотрел на нее. Выражения лица не разобрать: оно тонуло в тени. Видел ли он кольцо? Британи полагала: да.
– Я поступил так, как следовало, только и всего. Порой… – Он замолчал, подбирая слова. – Порой это болезненно, но ничего не меняет, иного пути нет. Крис, тот, которым он стал… Ваш страх… Я не хотел превратиться в чудовище. Кто знает, чем бы обернулось обладание Чашей силы? На девяносто девять процентов я уверен, что сохранил бы рассудок, но оставался один процент Марша Видера. Перлис прав, я похож на него, только другого. Если бы Марш был просто безумцем, он не вошел бы в историю.
– А вам, вам разве не хотелось бы войти в историю? – оборвала экскурс в прошлое Британи. – С вашими способностями, амбициями?
– Хотелось, – усмехнулся Гвен. – Видите, я честен. Только сегодня я многое понял. Понял, что теперь не хочу. Три жизни – слишком большая плата за сомнительную мечту. Вдобавок я не смог бы сделать осуществить ваши мечты. Дружба, деньги – чудесные сказки, но они лишь суррогат счастья. Жизнь без любви – унылое существование.
– Вы?.. Вас?..
Голос Британи дрогнул, на глаза навернулись слезы. Она сентиментальная дура, раз не радуется дарованному счастью, а тревожится за ректора.
– Право, Бри, я не мученик! – Удивительно, ей удалось его рассмешить. – Топиться, вешаться не собираюсь. Я всего лишь убил собственного брата. Отец поймет, мать потом простит, а тетушка и вовсе найдет невесту, чтобы не забивал себе голову муками совести. Вы не разбили мне сердце, спокойно милуйтесь с Таширом в укромных уголках. Устав еще никто не отменял, за открытое попрание нравственности придется наказывать. И кольцо себе оставьте. В подарок.
– Оно дорогое, – покачала головой девушка.
– Кольцо вам нравится?
Британи промолчала, но ректор и так все понял.
– Вот поэтому оно останется у вас. И это не обсуждается. Как и то, что после сессии вы пишете прошение на перевод на факультет темных искусств.
– Но, мастер Лабриан! – взмолилась Бри.
– Женюсь! – пригрозил он, постав точку в споре. – И как ректор, и как потомок Марша Видера я не позволю вашему дару пропасть втуне, и так придется лично с вами заниматься, чтобы полностью раскрыть потенциал. Заодно своим займусь. От судьбы не убежишь, за иллюзиями не спрячешься, темный дар все равно проявится.
Чуть помедлив, Британи надела кольцо на палец. Оно действительно ей нравилось, особенно на указательном пальце левой руки.
– Скоро прием у Тораса. Я могу оплатить ваш наряд, – сменил тему Гвен, заодно пытаясь отвлечься от собственных мрачных мыслей.
Как же хорошо, что Британи пришла! Без ее искреннего участия он бы сошел с ума. Образ мертвого брата по-прежнему не давал покоя, но пока Бри здесь, пока звучит ее звонкий голос, призрак затаился в дальнем уголке сознания. Главное, дотерпеть до утра. Гвен нагрузит себя работой, повседневными проблемами академии и забудет. Боль со временем притупляется. Он сможет.
«Я убил не брата, – в который раз повторил себе ректор. – Я убил его физическую оболочку».
Воспоминания о Кристиане неизбежно привели к Марианне. Гвен заскрежетал зубами и стиснул кулаки. Она за все ответит, пусть не думает, что он слеп и не заметил изменений в сознании брата. Все они – ее рук дело, последствия многолетнего планомерного отравления. К сожалению, перемены оказались необратимы, затронули ауру. Даже за ту неделю, которую они не виделись, Кристиан сдал еще больше.
Робкое прикосновение к груди стало сюрпризом. Дальнейшего ректор и вовсе не ожидал – Британи обняла его. Дрожала, стеснялась, но упорно гладила по спине.
– Если хотите, я посижу с вами до рассвета, – предложила она, не решаясь встретиться с Гвеном взглядом. – Как друг.
– Хочу, – прежде, чем подумать, ответил он и, мягко отстранив девушку, предложил заварить чаю.
Хватит того, что Британи не бросит его наедине с демонами собственной совести, пусть оставит объятия и поцелуи для Кевина. Она его любила, Ташир-младший тоже к ней неравнодушен. Им и так придется несладко: ни барон, ни баронесса не примут Бри. Не стоит усугублять ситуацию во имя глупой гордыни. Гибель Кристиана на многое открыла ему глаза.
– Серьезно, Бри, я хочу купить вам бальный наряд, – загоревшись идеей, не унимался Гвен. – Не все же леди Ларк вас баловать! Прежде, чем отказываться, подумайте, что отныне вас станут рассматривать под лупой и не преминут унизить по любому пустяку. Чтобы бороться с баронессой Ташир, ее подругами и дочерьми подруг, придется постараться.
Он говорил и говорил. После долгих часов молчания в горле словно прорвало плотину. Гвену казалось, внутри него лопнул гнойный нарыв. Он перестал думать о том, что мог найти другое решение, винить себя за поступки брата. Боль никуда не делась, но тень Кристиана больше не смотрела с укором, хотя, ректор понимал, она до конца жизни не исчезнет из его мыслей.
А Британи вдруг пришла в голову идея. Только озвучивать ее Гвену не стоит, иначе из друга и радушного хозяина он разом превратится в сурового мастера Лабриана. Наверняка среди охотниц за Кевином благородного происхождения найдется пара для ректора. По крайней мере, они одного круга, у них общее воспитание, знакомые – куча всего. «Или вовсе женю его на Софе», – мстительно подумала она. Шутки шутками, а пара вышла бы неплохая. Надо подумать, предпринять кое-какие шаги, только осторожно. Подруга характером не уступала Маршу Видеру, могла заживо препарировать за попытку вмешаться в свою личную жизнь. Равно как и ректор, услышь он хотя бы часть мыслей, которые роились в девичьей голове. Британи ведь радела не только о его счастье – думала о своем собственным. Появление нового перспективного жениха отпугнет часть девиц от Кевина, если повезет, то все они переключатся на Гвена. Бри хихикнула, представив, как они станут добиваться внимания объекта страсти. Особенно Софа. Зная подругу, к задаче она подойдет с фантазией, вдобавок ответственно – староста как-никак.
– Что вас так рассмешило?
Гвен достал чашку и налил гостье чаю. Чуть подумав, он потянулся за чашкой для себя и тоже наполовину наполнил ее горячим напитком. Пара ложек из бутылки без названия с ярким запахом полыни, и персональное зелье забвения готово.
– Простите. – Бри тут же сделала скорбное лицо.
– Британи, мы не на похоронах! – напомнил ректор и осекся, посерел лицом.
Взгляд стал прежним, потерянным и отрешенным.
Извинившись, господин Лабриан ненадолго оставил гостью одну. Из кабинета донесся его приглушенный голос: «… нужно похоронить. Да, скажу. Можете зайти». После Гвен вернулся и предупредил, что к ним заглянет Алан. Британи мгновенно стало неловко. Отодвинув чашку, она заерзала на стуле. Если господин Блеккот заснет ее здесь, непременно подумает… Словом, ничего хорошего.
– Хотите идти, идите, – не стал удерживать ее ректор и с усмешкой добавил: – Заодно дадите выспаться Таширу-младшему. У него сегодня экзамен, с тяжелой головой наколдует невесть чего, еще «неудовлетворительно» получит.
Британи в недоумении посмотрела на собеседника.
– Кевин дома.
– Уверены? – поднял брови Гвен. К нему вернулась нервозная веселость. – Тогда вы плохо знаете своего поклонника. Кевин Ташир караулит вас под моими окнами. Хотите, проверьте. Из кабинета его хорошо видно.
Наплевав на условности, Бри поспешила в комнату и прильнула к стеклу. Так и есть, знакомая фигура утрамбовала снег под окном. А на улице холодно, между прочим!
Щелкнув задвижкой, Британи подняла раму и высунулась из окна.
– Ступай спать, идиот! Немедленно ступай!
– Он не уйдет, пока вы здесь, – покачал головой ректор.
Гвен подошел к Британи со спины ректор и бросил косой взгляд ей через плечо.
– Ташир, поднимайтесь! Мне все равно не заснуть, неважно, сколько людей соберется на моей кухне, – пробурчал он себе под нос и отправился в прихожую открывать.
Топот ног некроманта Гвен услышал еще из квартиры. Эх, молодость! Трудно поверить, что ректор когда-то был таким же. Куда все ушло?
– Проходите. Я ее не съел. – Господин Лабриан посторонился, пропуская продрогшего Кевина. – И слова своего не забрал, ваша, ваша она.
Он не спешил закрывать дверь: скоро и Алан объявится. На кухню тоже торопился, пускай Кевин и Британи спокойно поговорят, Гвен там лишний.
Опершись на дверной косяк, ректор прикрыл глаза и обратился к темноте, прекрасно зная, давно умерший собеседник его услышит:
– Ты ошибся, Перлис, я поступил иначе. Нужно уметь извлекать уроки.
– Пока верится с трудом, – проскрипел голос чернокнижника в его голове.
– Твое право не верить. Я желаю ей счастья. Ты, полагаю, тоже.
Не открывая глаз, Гвен подбородком указал в сторону кухни, где устроились влюбленные.
– И я ей помогу, – не дождавшись ответа, пробормотал ректор. – Наша семья, наши предки сотворили слишком много зла, пора творить добро. Мелани Ташир придется смириться с новой девушкой сына. Уж не знаю, как далеко у них зайдет, но при мне она слова дурного о Бри не скажет. Специально стану приезжать на все их приемы.
Обострившийся слух уловил очередные шаги на лестнице, на этот раз степенные неторопливые. Алан Блеккот. Гвен вышел к нему на площадку и прикрыл за собой дверь: в некоторых случаях влюбленных нужно оставить наедине. Пока он в полголоса беседовал с подчиненным о месте последнего упокоения Кристиана, давал координаты места, где осталось тело, Кевин и Британи успели поругаться и помириться. Причиной, разумеется, стал Гвен Лабриан.
– Ты дурак? – Бри постучала пальцем по лбу.
– Ты к нему ночью побежала, – стоял на своем некромант.
Он не стал садиться на «его место», сложив руки на груди, давил на Британи авторитетом.