Для себя я выбрал второй путь и продолжаю по нему идти, а вот Федор Николаевич, несмотря на страшные испытания, не пожелал меняться, продолжив жить прошлым, то есть решил спрятаться в иллюзорном мире. Таких людей, мягко скажем, я не сильно любил.
– Федор Николаевич, погодите, – остановил его Зворыкин, который видно принял близко к сердцу расстроенное состояние своего бывшего сослуживца. – Давайте мы с вами встретимся. Поговорим, вспомним былое. Ведь нам есть что вспоминать?
– И то правда, – неожиданно обрадовался Кротов. – Может, завтра?
– Давайте завтра. Если вам время позволяет, то встретимся в трактире «Медведь» на Большой Никитской, в полдень. Заодно и отобедаем.
– Просто замечательно, Петр Сергеевич, – и Кротов вдруг расплылся в улыбке. – Буду обязательно. Всего вам хорошего.
Распрощавшись с Кротовым и найдя извозчика, мы поехали обратно к Власову. Так мы с ним договорились, на всякий случай. По крайней мере, теперь мы точно знали, что след от убитых к нам не потянется. Оба приятеля, похоже, держали свою тайну при себе, а так расскажи кому-нибудь – придется делиться, да и слухи могут поползти.
По пути мы расстались, у Зворыкина были свои дела, он сошел, а я поехал дальше. Стоило мне постучать, как дверь почти сразу распахнулась. Судя по правой руке, заведенной за спину, у Владимира там было оружие.
– Как там? – спросил он настороженно.
– Все хорошо. Похоже, Кротова никто не подозревает, но я считаю, что от него лучше сейчас держаться подальше.
– Это правильно. А как с вашей работой?
– Кремль временно закрыли для посторонних людей, так что теперь я безработный.
– Отлично! Значит, теперь можем ехать к вашему антиквару?
– Поедем, только не сразу. Сначала заедем ко мне. Мне надо кое-кого проведать, а уже потом займемся нашими делами. Вас так устроит?
– Вполне. В отличие от Петра, который не любит советскую власть, но все равно ей прислуживает, я свободный человек.
– Кстати, а кем работает Петр Сергеевич?
– Юристом в какой-то большевистской конторе. Постоянно какие-то дела улаживает. А вы как думали, Александр, откуда у него такие связи?
– Понятно. Что возьмем на пробу?
– Я уже отложил. Вот этот перстень, часы и колье. Вы готовы?
Я кивнул головой.
– Тогда поехали. Ерофей нас уже ждет!
Извозчик, знакомый Власова, ссудивший ему недавно пролетку, оказался серьезным мужчиной лет тридцати пяти, с опрятной кучерявой бородкой. Взгляд, которым он меня окинул, был не то чтобы неприветливым, а скорее суровым. Я почему-то подумал, что он хорошо бы смотрелся с обрезом за поясом среди бандитов Левши.
До места мы не доехали, остановились в начале улицы. Извозчик чуть повернул к нам голову, в ожидании дальнейших распоряжений.
– Ждешь здесь, Ерофей.
– Как скажете, Владимир Михайлович.
Только мы сошли с пролетки и прошли к дому, как к нам бросились со всех ног трое беспризорников.
«Почему все трое здесь?! Что-то случилось?!»
Подбежав, мальчишки резко остановились. Владимир Михайлович с некоторым удивлением осмотрел всю троицу, потом посмотрел на меня. В его глазах стоял вопрос: что у тебя с ними за дела? Степан тем временем бросил взгляд на Власова, потом на меня: говорить при нем можно?
– Говори. Случилось что-то?
– Девочку увезли и не привезли.
– Это как?
– Да просто. Не вернулась она вчера домой. И та тетка тоже.
– А что со стариком? Он вместе с ними уехал?
– Нет. Он здесь. Вчера вечером куда-то уходил, потом назад вернулся, пьяный.
– Пьяный?!
– Ага. Сегодня с самого утра несколько раз выходил на улицу. Побродит, побродит, а потом снова домой возвращается. Сейчас дома сидит.
– А чего вы здесь втроем?
– Так там Ванька сейчас.
Я достал из кармана десять рублей и сунул банкноту Степке.
– Ух ты! – не смог удержаться и воскликнул Живчик, но скорее по привычке, чем от радости, так как у всех парнишек сейчас лица были серьезные. Понятное дело, мальчишки мне сочувствовали. Эти «маленькие мужчины» понимали и чувствовали не хуже взрослых людей.
– Владимир Михайлович, извините, но у меня появилось неотложное дело. Вы пока без меня попробуйте…
– Нет уж, Александр! Вы от меня так просто не отделаетесь! – довольно резко и решительно заявил Власов. – Я с вами!
– Вы уверены, что вам это надо?
– Уверен!
– Раз так, пошли.
Луку Никитича мы увидели издалека, он стоял у подъезда дома, с убитым видом. Стоило ему увидеть меня, как он тут же сорвался с места и бросился ко мне. Я никак не ожидал подобной резвости от пожилого человека. Запыхавшись, он остановился, всплеснул руками:
– Александр, Сашенька пропала! Вчера Ядвига ее как увезла, и больше я их не видел! Александр, умоляю, ради бога, спасите девочку!
На его глазах появились слезы.
– Погодите, Лука Никитич. Давайте не будем говорить об этом на улице. Пройдемте в дом, а там вы все нам расскажете. Хорошо?
– Хорошо. Идемте. Только быстрее. Чует мое сердце, что с ней беда приключилась.
Он только пошел к входной двери, как я обернулся к мальчишкам:
– Будьте здесь, возможно понадобитесь.
– Дяденька, Живчик только в лавку сбегает. Уж больно шамать хочется.
Говорить ничего не стал, только кивнул, после чего мы, с Власовым, зашагали за уже вошедшим в подъезд дома Лукой.
Глава 7
Рассказ старого слуги только подтвердил и дополнил подробностями то, о чем я уже догадывался. Лука Никитич служил дому Заварзиных уже больше шестидесяти семи лет, начав прислуживать с семилетнего возраста. Сергея, сына Николая, он знал с младенчества и, когда тот уехал в Россию, поехал с ним, с согласия его отца. Несмотря на серьезные разногласия между сыном и отцом, Николай Васильевич не хотел оставлять сына без присмотра.
– Когда произошел кровавый мятеж и батюшку-царя свергли, я тогда страшно испугался, а Сергей Николаевич все успокаивал меня и говорил, что теперь у всех будет новая, хорошая жизнь. Я стал просить его поехать за границу к отцу, хоть на какое-то время, пока вся эта смута уляжется, но он наотрез отказался. За это время Николай Васильевич прислал сыну два письма и с десяток телеграмм, чтобы тот все бросил и уехал к нему, только все было бесполезно, так как происходившие вокруг нас события так захватили Сергея с его женой Катей, что они и думать не хотели об отъезде. К тому же Сергей стал работать в каком-то большевистском департаменте начальником. Так прошло два года, пока Сергей, ездивший куда-то по делам, не привез «испанку», а следом заболела его жена. Несчастные, они сгорели в течение недели. Так я остался с пятилетней Сашенькой на руках. Я отправил в течение месяца три письма Николаю Николаевичу, но почта тогда работала из рук вон плохо, поэтому я думаю, что они просто не дошли до него. Раньше Сергей и Катя приносили с работы пайки, а когда их не стало, нам какое-то время помогали люди с их работы, но потом там сменился начальник и запретил давать нам продукты.
Лука скупо, но в очень мрачных красках описал их жизнь в это тяжелое время. Но ему очень сильно повезло, он сумел устроиться сторожем при складах. Вот только в один несчастный день он встретил бывшего работника Заварзиных, и тот написал на него донос, объявив его наемником буржуазии. Предъявить ему органы ничего не смогли, сыграли свою роль возраст и маленькая девочка, которую посчитали за иждивенку, но на всякий случай занесли в списки и отправили в ссылку. Чистая случайность свела их с княгиней, которая взяла над ними шефство, а когда узнала об их приключениях, то приняла живейшее участие в их судьбе. Она отправила полтора десятка писем к своим старым знакомым, в Питер и Москву, с просьбой найти бывшего купца Николая Заварзина. Прошел год, пока наконец переписка не увенчалась успехом. От Заварзина пришло письмо, в котором было сказано, что сам он ехать в Россию не может, так как не позволяет возраст и здоровье, но при этом обещал сделать все, что в его силах, для возвращения своей внучки. Будучи осторожным человеком, он попросил предварительно сообщить ему о двух приметах, которые позволят признать девочку своей внучкой.
– Вы знаете, что это за приметы?
– Родимое пятно с пятикопеечную монету под левой подмышкой Сашеньки и золотой медальон в форме ангелочка, который Заварзин подарил внучке на ее первую годовщину. Если до этого перепиской занималась княгиня, то теперь я уже сам написал ему письмо. Скоро пришел ответ. В нем было написано, чтобы я все держал в тайне, а также Заварзин потребовал, чтобы мы, с его внучкой, срочно выезжали в Москву. Так я и сделал. Да вы и сами знаете, что было дальше, Александр. Единственное, что могу добавить, так это то, что для нас сделали новые документы и собирались отправить в Польшу. Все было хорошо до вчерашнего дня. Пани Ядвига в тот день еще сказала, что документы готовы, а билеты куплены и отъезд через сутки. Я их долго ждал, а они все не возвращались. Тогда я забеспокоился и поехал в польское представительство, но мне там сказали, что не знают никакую пани Ядвигу, и девочку никогда не видели. Иди, сказали, старик, отсюда и не дури нам головы! Выйдя, я совсем потерял голову, увидел трактир, где с горя выпил, после чего поехал обратно. Их все не было. Я просто не знал, что думать, не спал ночь, ожидая их, но они так и не появились. К тому моменту, когда вы появились, я уже был готов идти в милицию и сообщить, что девочка пропала.
«Польские спецслужбы, как я и подозревал. Вот только кто-то вмешался в их операцию. Но как конкуренты смогли узнать о девочке? Скорее всего предатель работает в польском представительстве, раз там документы готовили. Только что это мне дает? Я ведь никого не знаю, кроме женщины по имени Ядвига, а она пропала».
– У пшеков всегда был королевский гонор, а карманы пусты, – неожиданно вступил в разговор Власов, до этого внимательно слушавший историю старика. – Думаю, что тот, кто неофициально делал документы для девочки, продал о ней сведения еще кому-то. Также могу предположить, что Ядвигу в представительстве действительно не знали, просто у нее был там свой человек, с которым она была на связи. Вот только кто он? Лука, вы с кем-то общались, кроме Ядвиги?