Она была довольно умелой в постельных утехах и старалась сделать все, чтобы я окончательно потерял голову. Вот только она верила маске молодого человека, под который скрывался опытный и знающий жизнь мужчина, и поэтому изначально проигрывала по всем статьям. Впрочем, роль роковой женщины она отыграла на «отлично». Ее душевные излияния должны были падать на благодатную почву влюбленного молодого человека. Она внушала мне, что она на самом деле не такая, и если она встретит настоящую, искреннюю любовь, то раскроет перед этим мужчиной свою душу, и тогда он обретет самую любящую и верную жену. Мне нередко в той жизни приходилось слышать подобные исповеди, в основном это были проститутки, у которых таких слезоточивых рассказов как минимум десяток.
– Ты странный человек, Саша. Умелый, опытный для своих лет, мужчина, а самое главное, понимающий женщину. Может, ты и притворялся, но при этом мне с тобой было… легко и свободно. Прошу тебя об одном: люби меня такую, какая я есть.
Когда за окном сгустились сумерки и я уже подбирал подходящее оправдание для того, чтобы уйти, Оля неожиданно заявила, что мне надо уехать, иначе ее сердце может разорваться от бурливших в ней чувств. Я высказался в том же стиле, при этом чувствуя себя актером из дешевой пьесы, после чего уехал. В подобном поведении ничего удивительного не было, так как многие мужчины и женщины этого времени пытались бездумно подражать своим кумирам из мира грез, который подарил им кинематограф. То, что для меня выглядело, как пафосная и смешная нелепость, для них стало стилем жизни.
Когда я вернулся, девочка уже спала. Владимир сидел за столом и при свете настольной лампы читал газеты. Рядом лежали часы с открытой крышкой.
– Что-то припозднились вы, Саша. Я уже начал беспокоиться. По моим подсчетам вы уже как три часа назад должны были явиться. Что-то случилось, или это была женщина?
– Второе.
– Это тоже надо, – он встал. – А с жидом как? Сошлись в цене?
Вместо ответа я выложил на стол пачку червонцев.
– Тогда я пошел. Вы будете спать здесь?
– Ребенок же. Мало ли что может случиться, – неопределенно ответил я.
Глава 10
Проснулся я от всплесков и журчания воды. Встал, натянул брюки, надел рубашку и выглянул. Девочка умывалась.
– Доброе утро, Сашенька.
– Доброе утро. Ты хорошо спал?
Я не успел ответить, как в дверь постучали.
– Саша, иди к себе.
У меня ушло несколько секунд, чтобы выхватить из-под подушки кольт, а затем подскочить к двери.
– Кто там?
– Владимир.
Я открыл дверь. Вид у бывшего царского офицера был встревоженный.
– Входите. Что случилось?
– У меня сейчас сидит Анастасия Васильевна. Она сказала мне, что Петр должен был приехать вчера вечером, они собирались сходить в кафе, но так и не пришел. Такого раньше никогда не случалось. Она заволновалась, полночи не спала и с самого раннего утра поехала к нему, а дверь его комнаты закрыта. Начала расспрашивать соседей, но никто с ней даже говорить не захотел, смотрели, как на прокаженную, пока одна пожилая женщина не шепнула ей, что его забрали чекисты. Только я не понимаю, при чем здесь чекисты? Его прошлое? Да, он в свое время закончил военное училище. Мы, собственно говоря, там и познакомились. Дослужился до капитана, но из-за подлости своего начальства ему пришлось подать в отставку, и он перешел работать в полицию. Но это все! Никаких заговоров и ничего подобного! Может, ты можешь объяснишь?
– Думаю, что смогу, Владимир. Помните наркомат, в который обратился Петр Сергеевич? Он там говорил с местными сотрудниками, при этом упомянул девочку, а в любом подобном заведении, работающем с заграницей, вполне хватает агентов ГПУ. Да ты и сам слышал от Петра, что с каждой группой выезжающих едет чекист. Судя по тому, как быстро вышли на Зворыкина, нас уже ищут.
– Если все так, как вы говорите, комиссары дорого заплатят за Петра. Я…
– Владимир, вы торопитесь. На тот свет мы всегда успеем. Сейчас вы пойдете к себе и успокоите Анастасию Васильевну, потом скажете ей… Пусть она куда-нибудь на пару дней спрячется. У подруги или еще где-нибудь, только адрес уточните, а потом возвращайтесь, у нас кое-какие дела намечаются.
– А девочка?
– Черт! Совсем забыл. Мы можем ее попросить взять Сашу с собой?
– Думаю, она не откажет. У вас есть план?
– Не скажу, что это план, но кое-что есть. И еще нам нужен Ерофей.
Проводив женщину и девочку, мы снова сложили золото и ювелирные украшения обратно в саквояжи, после чего перенесли их на квартиру, которую я снял для девочки. Так как в квартиру Власова, исходя из того, что случилось, чекисты могут явиться в любой момент. Зато об этой квартире Зворыкин не знал, а значит, ничего не сможет рассказать при допросе.
Я очень рассчитывал, что все то, о чем мне рассказал вор и убийца Степка Бурый, окажется правдой. Ерофей, по моей просьбе, не доехал до нужного нам дома метров сто, оставшись нас ждать. Дом оказался не из простых: деревянные панели, мраморная лестница с ковровой дорожкой, мужчина – консьерж, поджарый и подтянутый, явно из отставников. У меня не было ни малейшего сомнения, что в ящике его конторки лежит заряженный револьвер.
– Вы к кому, товарищи?
– Мы идем в квартиру номер двадцать четыре, к товарищу Глущенко, – жестким голосом заявил Власов, после чего, к моему удивлению, лениво махнул перед носом у мужчины удостоверением сотрудника ОГПУ.
Того просто подбросило со стула. Вскочив, он вытянулся, словно на строевом смотре.
– Здравствуйте. Проходите, товарищи. Матвей Семенович еще не выходил.
Важно кивнув ему, я направился вслед за Власовым, который, начальственно вздернув подбородок, стал неторопливо подниматься по лестнице. Мы подошли к нужной нам квартире в тот самый момент, когда дверь открылась и на пороге показался мужчина, подходивший под описание Сеньки Бурого. Он стоял вполоборота к нам и говорил кому-то:
– Буду, как всегда.
– Милый, не забудь. Мы сегодня идем в ресторан! – услышали мы женский голос из глубины квартиры, подойдя к нему.
– У нас к тебе срочное дело, товарищ, – обратился к нему Власов, стоило чекисту повернуться к нам.
Тот только бросил на нас удивленный взгляд, но сказать ничего не успел, так как ему в живот уперся ствол нагана, причем, судя по появившейся гримасе боли на лице, довольно сильно. Все же он попытался сопротивляться, но заломленная назад рука, которую я перехватил, заставила его зашипеть от боли.
– Не дергайся, и никто не пострадает, – тихо сказал ему Владимир. – Крикнешь – получишь пулю в живот. Понял?
– Да, – так же негромко ответил он.
Стоило мне отпустить его руку, а ему выпрямиться, как в прихожую вошла молодая симпатичная женщина в китайском шелковом халате, который был расшит большими разноцветными цветами. Увидев любовника, который сейчас потирал руку с болезненной гримасой на лице, она прижала руки к полной груди и испуганно воскликнула:
– Матвей! Что-то случилось?
Согласно нашему плану, мы не должны были портить имидж Глущенко, поэтому предоставили ему отвечать на вопрос своей подруги.
– Ко мне пришли товарищи, Варя, поэтому побудь некоторое время в спальне.
– Это… просто товарищи?
– Да. Делай, как я сказал.
Женщина прошла в спальню и закрыла за собой дверь, а мы с хозяином квартиры прошли в гостиную. Власов держал его под прицелом, пока я не достал из его кобуры револьвер, а затем разрядил его и ссыпал патроны себе в карман.
– Так у вас не будет соблазна, – объяснил я свои действия и снова засунул его наган в кобуру.
– Что вы от меня хотите? – спросил он нас.
– Вы даже не спросили, кто мы? – удивленно спросил я его.
– Вы не скажете в любом случае, так зачем спрашивать? – кисло усмехнулся чекист.
Мне понравилось его самообладание.
– Браво, Глущенко.
– Играешь в неустрашимого большевика, комиссар? – хищно усмехнулся Власов.
– В отличие от тебя, золотопогонник, я никого не играю. Это ты прячешься под чужой маской, а я был и есть гражданин Страны Советов, – глядя прямо в лицо бывшему царскому офицеру, прямо отчеканил чекист.
Мне не хотелось, чтобы их противостояние стало слишком жестким, поэтому я поспешил вмешаться.
– Значит так, Матвей Семенович. Ваша жизнь – в ваших руках. Вариант первый. Вы умрете в тяжелых муках. Прямо сейчас. В этом случае, и вы прекрасно это понимаете, мы не сможем оставить в живых вашу подругу. Вариант второй. Вы нам кое-что рассказываете, потом напишете одну бумагу и окажете небольшую помощь. Если все пройдет хорошо, лично верну вам расписку, дам денег и обещаю, что после этого мы больше никогда с вами не увидимся. Минута на размышление. Время пошло.
Сказав, я быстро оглядел комнату. На потолке люстра, а под ногами пушистый ковер. Обеденный стол, покрытый скатертью с бахромой, стулья. Диван с высокой спинкой. Секретер. Я быстро подошел к нему.
«Отлично. Бумага, ручка и чернила. Ага. Есть документы, написанные его рукой. Все, что надо».
Снова вернулся к нашему пленному, рядом с которым стоял Власов с каменным лицом. По его лицу было видно, что слова чекиста его сильно задели, и ему очень хочется с ним поквитаться.
– Я так и не понял, что вы от меня хотите.
Ни слова не говоря, я быстро шагнул к нему и с ходу ударил его в солнечное сплетение. Глущенко согнулся пополам, подставив подбородок под мое колено. Новым ударом его швырнуло на пол, покрытый пушистым ковром. Болевой шок накрыл чекиста с головой, парализовав сознание и вызвав безотчетный страх. Склонившись над ним, я поймал его взгляд, полный боли.
– Будешь умирать?
– Нет. Я помогу вам.
Мы с Владимиром подхватили его под руки и посадили на стул.
– Нам надо освободить Петра Зворыкина, которого арестовали сегодня ночью.
– Это кто? – при этом чекист скривился от боли и осторожно потрогал рукой челюсть.
– Ты кто по должности? – неожиданно вклинился в допрос Власов.