Навсегда.
Принц наклонился и прошептал что-то на ухо девушке. Вместо ответа та подняла обе ладони. Хэсина и ее соратники провалились глубже. Песок охватил ее бедра, а потом и грудь, сковав ей руки и ноги.
Пытаться переубедить девушку было бессмысленно. Но ничего другого все равно не оставалось.
– Пожалуйста, не надо!
Пророчица моргнула и посмотрела на нее непонимающим, пустым взглядом. Хэсина умолкла. Для девушки эти слова не имели никакого смысла. Она была родом из Яня, но не знала своей родины и ее языка.
«В этом виноваты твои предки, – шептало Хэсине проснувшееся у нее внутри чудовище. – В этом виновата ты».
– Dakan.
Голос Акиры заглушил слова чудовища. Хэсина обернулась.
– Dakan, – еще раз произнес он.
Хэсина не знала значения этого слова, но поняла смысл по его плотности и весу. Оно, словно зеркало, отразило ее чувства, перевело на чужой язык ее мысли и вернуло ей храбрость. «Не слушай своего принца. Переходи на нашу сторону!»
– Dakansan Vrakan uz. Siubtehn.
Принц положил руку на плечо девушки.
– Tulsan, cricholon uz. Senyn cricholon.
Потом он обратил взгляд на Хэсину и повторил на общем языке:
– Перейди на их сторону, и они воспользуются твоей силой, а потом убьют тебя.
Хэсина провалилась в песок по шею.
– Как их одиннадцать спасителей убили твоих предков, воспользовавшись ими.
Горло Хэсины охватил спазм – мышцы рефлекторно сжались, чтобы спасти ее от удушья. Но у нее еще оставались нос и уши. Двери в амбар, которому вот-вот предстояло наполниться зерном. Ужас с новой силой вспыхнул в ее сердце, и она закричала. Она не хотела умирать. Только не такой смертью. Она бы предпочла что угодно, лишь бы не быть похороненной заживо. Утонуть. Сгореть. Повиснуть в петле.
Она бы предпочла, чтобы ее пронзила стрела.
Как только она подумала об этом, в воздухе пронеслось что-то серебряное. Стрела, которую пустил кто-то за ее спиной.
Она вонзилась в грудь пророчицы.
Пески перестали шевелиться. Девушка опустила взгляд. Ее рот округлился, а руки метнулись к оперению стрелы, как будто она хотела ее вытянуть. Хэсина смотрела на нее остекленевшим взглядом. На долю секунды, прежде чем девушка упала вперед, сложившись пополам, словно бумажная ширма, они с Хэсиной стали очень похожи. Они обе были бессильны и беспомощны. Обе попытались одержать победу, но проиграли.
Но на помощь пророчице не пришел брат.
– Я бы предпочел, чтобы ты не хоронил мою сестру заживо, – прозвенел голос Санцзиня в тот момент, когда над дюнами показались знамена Яня. Всадники спешились и направились к Хэсине, но она не видела ничего, кроме струйки крови, вытекавшей из-под тела девушки и дымившейся, словно зажженный фитиль.
Санцзинь убил пророчицу.
У него не было выбора.
Но у девушки его тоже не было – как и у остальных пророков, помогающих Кендии.
Внезапно Хэсина пожалела, что ее не поглотил песок.
Но спектакль еще не окончился. Когда воины Санцзиня помогли Хэсине выбраться, она попыталась взять себя в руки, и с таким царственным видом, на какой только была способна, приказала им забрать из палатки соль.
Потом она обернулась к принцу. Ее мантия сбилась, и из-под ее складок сыпался песок. Больше ничего не скрывало рюцюнь Лилиан. Взгляд кендийца остановился на безголовом драконе.
– Бочки с водой, которые я обещала, доставят на ваши рынки до наступления полнолуния. – Ее голос срывался, и все ее тело грозило рассыпаться на части. Она снова стала Янь Хэсиной – недостаточно сильной, недостаточно умной, с сердцем, полным тайн, и сознанием, полным противоречий. Но она все равно продолжила: – Примите их, и я сочту это за знак того, что вы помните о нашей беседе.
Наследный принц склонил голову набок. На долю секунды Хэсину охватила уверенность, что он видит ее такой, какая она есть на самом деле. Королевой-самозванкой. Его улыбка – уже далеко не такая бархатная, как раньше, – не успокоила ее.
– Нашу беседу я не забуду.
Если бы только принц со своими улыбками был единственным, что беспокоило Хэсину в оставшиеся часы этого бесконечно долгого дня.
Но стоило им добраться до лагеря, Акиру начало тошнить кровью.
– Всего лишь побочное действие, – прохрипел он и вытянул вперед измазанную кровью руку, как будто хотел сдержать их тревогу. Хэсина закричала, чтобы привели стража, который был учеником врачевателя. Люди Санцзиня тоже вызвались помочь, но Акира отмахнулся от них всех.
– Просто дайте… воды.
Если вода могла его исцелить, Хэсина принесла бы ему целый океан. Но рядом не было ни океана, ни реки, ни ручейка. У них даже не осталось непочатого бурдюка, и им пришлось сливать остатки из трех, чтобы наполнить хотя бы один. Когда она подбежала к Акире, он успел развести костер и сжигал в нем ветки. Спокойно, как будто его руки не ходили ходуном, он насыпал получившийся уголь в бурдюк. Хэсина с замиранием сердца следила, как он пьет, а потом, едва дыша, ждала, когда лекарство подействует. В это время Акира взглянул на залитый кровью подол своего ханьфу, нахмурился и вылил на ткань остатки спасительного зелья.
Хэсина моргнула, чувствуя, как замедляется пульс. В следующую секунду она все-таки потеряла самообладание.
– Зачем ты сделал это? – крикнула она Акире, отжимавшему подол ханьфу. Он не ответил, и она вырвала ткань из его рук. – Ты же мог умереть!
У нее горело горло, хотя это не ее окунули лицом в песок.
Акира моргнул. Хотя бы раз в жизни ей удалось выбить его из равновесия. У него округлились глаза, и его зрачки стали похожи на чернильные пятна. В этот момент он казался… очень юным.
Через мгновение на его лице снова появилась маска невозмутимости.
– Это вряд ли.
Она покачала головой.
– Кто ты?
Акира поднялся, и подол его ханьфу выскользнул из руки Хэсины.
– Человек, с которым королевам не стоит общаться слишком тесно.
Он направился к лошадям. Если бы не боль в боку, Хэсина всплеснула бы руками. Принцы. Братья. Бывшие заключенные. Все вокруг как будто стремились свести ее с ума.
Они пустились в путь. Хэсина то и дело кидала сердитые взгляды в спину Акиры, и это не укрылось от внимания Санцзиня.
– Как я вижу, в твоей свите пополнение. – Брат нагнал ее и поехал рядом. – У этого, по крайней мере, есть характер.
Хэсина бы расстроилась из-за этого очевидного выпада в сторону Цайяня, если бы у нее еще оставались на это силы.
– Его имя Акира, – холодно произнесла она и замолчала. – Санцзинь возвращался в столицу, чтобы вместе с Хэсиной объявить о прекращении военных конфликтов между Янем и Кендией. Ей никак не удалось бы скрыть от него то, что она передала дело о смерти их отца в суд. – И он мой представитель.
Стиснув в руке поводья, она коротко пересказала ему события двух последних месяцев. Когда ее история подошла к концу, она приготовилась выслушивать упреки, но ее брат молчал. Это было на него не похоже.
– Люди думают, что нашего отца убили кендийцы, – наконец проговорил он.
– И пророки, – тихим голосом добавила Хэсина. – Это все из-за исчезающих деревень. Ну, и… из-за твоего разведчика.
– Моего разведчика?
– Да. Он прискакал на мою коронацию и сказал, что пророки на стороне кендийцев.
И он говорил правду. Пророки действительно оказались на стороне кендийцев – но не по своей воле, а потому что были их рабами.
– Где он сейчас?
Хэсина не ответила.
Санцзинь пришпорил коня и преградил ей дорогу. Только сейчас она заметила сколы и трещины на его доспехах.
– Где он, Шина?
Она покраснела и опустила глаза.
– Он умер, Цзинь. Мне так жаль. Мы не смогли его спасти.
– Все мои разведчики живы, и я знаю о местонахождении каждого. – Хэсина вскинула глаза на брата, но он не дал ей ни секунды, чтобы она могла обдумать его слова. – Благие кости Шестого! Ты не задумывалась, как человек в таком состоянии мог добраться до столицы?
– Я… – Хэсина об этом не задумывалась. То, что произошло, слишком шокировало ее. Вызвало слишком много эмоций.
– Его должны были остановить стражи, – безжалостно продолжил Санцзинь. – То, что они этого не сделали, должно было стать для тебя первым тревожным сигналом. Ты должна была тут же объявить расследование закрытым.
Санцзиню было легко это говорить. Он провел большую часть жизни на поле боя, где правят мечи, а не законы и ритуалы.
– И оставить вопрос о смерти отца без ответа?
Что бы она тогда смогла сказать своему народу? «Я беру свои слова назад! Забудьте все, что я говорила о преждевременной гибели короля!»
– Кто подтолкнул тебя к этому решению? – спросил Санцзинь. – Твой слуга?
Она могла бы сказать, что Цайянь знал, что уклоняться от неизбежного – невыигрышная тактика. Но Санцзиню было этого не понять, поэтому Хэсина не стала вдаваться в объяснения.
Не услышав ответа, ее брат выругался.
– Ты не слушаешь меня, но слушаешь его. Я предупреждал тебя с самого начала, но ты…
– Да, я совершила ошибку! – огрызнулась она. – Как будто ты сам безгрешен! Уже забыл о том, что произошло на пруду?
И, не взглянув на Санцзиня, она пришпорила коня и поскакала вперед.
Весь вечер они держались порознь. Хэсина попыталась сосредоточиться на делах. Куда перенаправить воинов, которые вернутся с приграничных территорий? Как изменить закон о налогах на соль, чтобы он отразил нормализацию торговли? Но это было все равно что накладывать на рану тонкую повязку. Ее мысли, словно кровь, просачивались сквозь административные вопросы и возвращались к Санцзиню. Она не знала, что мучило ее сильнее: то, что они пробуждали друг в друге все самое плохое, или то, что это происходило не всегда.
Когда они остановились на ночлег и разбили лагерь в бамбуковой роще на месте слияния двух рек, Хэсина отбросила гордость и пошла к палатке Санцзиня. Ей оставалось сделать всего два шага, когда она услышала голос брата: