— Это ваши трудности, — оборвала его Вера, все еще пытаясь вспомнить, где же она могла видеть этого человека.
— Уделите мне, пожалуйста, хоть полчасика! — умоляюще зачастил журналист. — Меня в редакции убьют… Я и так кандидат на вылет!
Вера выжидательно молчала.
— Мне главный сказал: запорешь и это интервью — вышвырну! А у меня — трое по лавкам! — смущенно добавил Евгений, почувствовав, что она колеблется. — Настрогал на старости лет…
— Лучше поздно, чем никогда, — язвительно вставил охранник Саша.
— Я сейчас разрыдаюсь, — насмешливо проронила Вера, давая понять, что уговоры бесполезны. — Может, вам еще деньжат подбросить? На памперсы?
— Все понял? — Саша подтолкнул Евгения к воротам. — Давай двигай!
«Какой смешной, нелепый человек, — подумала Вера, глядя, как Евгений, понурившись, побрел к воротам. — На персонаж из мультика похож». Вдруг журналист резко обернулся, их глаза на миг встретились. Вера была абсолютно уверена, что он наврал про детей, но, как самой ей ни казалось смешным, почему-то именно это — «трое по лавкам» — ее и зацепило.
— Саша, — позвала она охранника, — проводи этого господина в гостиную. — И, переведя взгляд на подбежавшего Евгения, распорядилась: — Возьмете интервью не у меня, а у моей матери, она скоро приедет.
Евгений просиял.
— Благодарю вас! — ликующе воскликнул он, отвесив поясной поклон. — А фото? — торопливо, заискивающе зачастил журналист, выпрямляясь. — Я хотел бы сфотографировать вашу матушку для интервью… Наша фотокорреспондент… — и через паузу добавил, — ка — толковая девушка… Она здесь, рядом… Я вызвоню ее по мобильному… Она подъедет и подождет Анну Федоровну вместе со мной… Если вы позволите, конечно?
Вера слушала Евгения, с интересом разглядывала. Его манера держаться, говорить как-то мало вязалась с Вериным представлением о байкерах. Настоящий байкер, как ей казалось, должен быть немногословен, несуетлив, рассудителен, если не мудр… а этот Евгений при всем крутом прикиде какой-то суетливый, мелковатый… Охранник Саша тоже наблюдал за журналистом с интересом, но и с нескрываемым неодобрением.
— Так как, Вера Владимировна, я ей позвоню? — Евгений умоляюще сложил руки. — У нас ее в редакции о-о-очень ценят как классного специалиста.
— Саша, — Вера задумчиво перевела взгляд с журналиста на охранника, — проводи их, когда корреспондентка придет, в гостиную. Все, я уехала. Будут спрашивать, отсылай всех в галерею.
— Благодарю вас великодушно, Вера Владимировна! — расплывшись в улыбке, крикнул вслед отъехавшей машине журналист. — Чувствительно вам благодарны-с!
Был теплый майский вечер. Машина Анны Федоровны петляла по замоскворецким переулкам, почти безлюдным в это время суток: «Хорошо, что позвонил Георгий, — подумала она. — Молодец, помнит. И главное, что в этот вечер я буду не одна. Эх, Вера, Вера!»
Она напряглась, увидев, как из подворотни выскочила черная кошка и стремительно бросилась под колеса машины. Шофер Алексей резко выжал педаль тормоза.
— Ох! — вскрикнула Анна Федоровна.
— Не волнуйтесь, — Алексей обернулся к хозяйке, — все в порядке. Зов природы.
Кошка вынырнула из-под машины и как ни в чем не бывало продолжила свой бег. На другой стороне улицы Анна Федоровна увидела другую кошку. Или кота. Воссоединившись, они скрылись в зарослях сирени. Анна Федоровна не была суеверна, в приметы типа черной кошки или зайца, как у Пушкина, не верила. Забыв что-то дома и вернувшись, никогда не смотрела в зеркало. Но сейчас она вдруг поймала себя на мысли, что эта черная кошка встревожила ее: «Не к добру, — решила она и тотчас усмехнулась ходу своих мыслей. — А может, это уже старость, Анюта? С возрастом люди становятся суеверными и сентиментальными…»
Машина остановилась напротив небольшого респектабельного ресторанчика. У входа в нарядной ливрее скучал молодой и румяный паренек. Анна Федоровна вспомнила, что она уже была здесь лет десять назад с Володей и его друзьями. Художник подарил хозяину ресторана несколько своих натюрмортов, которые тот развесил в обеденном зале. В знак благодарности ресторатор закатил Иваницкому и его многочисленной свите роскошный ужин с настоящими цыганами. Анна Федоровна улыбнулась, вспомнив, как мишка по имени Майкл смешно танцевал цыганочку.
Алексей вышел из машины, открыл перед хозяйкой дверцу. Идя к парадному крыльцу ресторана, Анна Федоровна услышала звонок мобильного телефона. На мгновение остановившись, она открыла сумочку и вынула маленькую изящную трубку.
— Да, Георгий, это я, — она прошла мимо новенького «шевроле» с тонированными стеклами. — Уже подъехала… А ты разве меня не видишь? Я-то твою машину очень хорошо вижу.
Анна Федоровна резко оглянулась, почувствовав чей-то пристальный взгляд. Опустив на две трети тонированное стекло, из «шевроле» на нее смотрела хорошенькая шатенка лет двадцати двух. Смотрела враждебно, ревниво, изучающе. Поймав изумленный взгляд Анны Федоровны, шатенка резко подняла стекло.
— Что-что? — спросила Анна Федоровна в трубку, не отрывая взгляда от стекла, за которым исчезла шатенка. — Да, дорогой, уже вхожу… — закончила она разговор, ничем не выдав своего смятения.
Георгий встретил ее у входа с букетом роз. Галантно взяв Анну Федоровну под локоть, он ввел ее в небольшой уютный зал. На стенах, как и десять лет назад, висели натюрморты Иваницкого.
— Давно я не видела этих картин.
— Хотел сделать тебе приятный сюрприз.
— Тебе это удалось. — Анна Федоровна посмотрела на роскошный букет. — Мои любимые розы.
— Знаю.
— Открою тебе секрет: мне уже давно никто не дарил цветов.
— Не может этого быть. Я-то думал, что все нормальные мужчины заваливают тебя цветами. А хочешь, я каждый день буду присылать тебе букет цветов?
Анна Федоровна улыбнулась.
— Георгий, ты не меняешься. Спасибо, я очень тронута, но только оптовые поставки цветов мне ни к чему. Вполне достаточно этого замечательного букета…
— Жаль, конечно, что Володьки с нами здесь нет… хотя почему? — Георгий обвел взглядом стены ресторана. — Он здесь.
— Как будто смотрит с картин, — подхватила его мысль Анна Федоровна.
Они пересекли зал и вошли в отдельный кабинет. Официант предложил им стулья, зажег свечи и удалился.
Георгий улыбнулся, с нежностью глядя на Анну Федоровну.
— Хорошо сидим?
Она улыбнулась в ответ.
— Хорошо.
— А этот букет, — Георгий показал на вазу, — для него. В его честь… В его память…
— Спасибо. — Анна Федоровна перевела взгляд на второй букет, не менее роскошный, составленный из самых разных, казалось бы, не сочетаемых цветов и декоративных веточек. — Совершенно в Володином духе и стиле… Ты-то знаешь, как Володя любил писать цветы.
— Да, — кивнул Георгий.
К столу подошел вышколенный официант. Перехватив взгляд Анны Федоровны и верно истолковав его, Георгий распорядился:
— Попозже, дорогой.
Официант исчез. Анна Федоровна вынула из сумочки сигареты, закурила, кивком поблагодарив Георгия, поднесшего зажигалку. Из головы не шла шатенка в «шевроле». Настроение было безнадежно испорчено, но Анна Федоровна старалась ничем не выдать себя.
— Спасибо, что ты со мной в этот вечер, — прочувственно сказала она, глядя не на Георгия, а на теплый огонь высоких свечей. — Даже не верится, что уже пять лет прошло, как Володя ушел, — быстро летит время.
— А помнишь, как Володька приревновал тебя ко мне?
— Ну еще бы. Вы тогда подрались, и он почему-то обозвал меня кокоткой. Господи, как давно это было, будто в какой-то другой жизни!
— Очень сожалею, что я так и не успел толком с ним объясниться. Ну не верил он в мою платоническую любовь к тебе.
— Может быть, она была не такая уж и платоническая? — Анна Федоровна обаятельно улыбнулась.
— Может, может… Молодой был, горячий… Сейчас могу покаяться. — Георгий сложил ладони рупором и заговорщицки прошептал: — Я хотел тебя отбить у Володьки.
— Георгий, ну что ты такое говоришь? — смутилась Анна Федоровна.
— Да, виноват, но нельзя было пройти мимо тебя и не свернуть шею. Ослепительная, красивая, божественная…
— Даже если это и преувеличение, все равно спасибо. — Она была действительно благодарна Георгию за эти слова. — Знаешь, если бы не ты, я праздновала бы его день рождения в полном одиночестве.
— Да ну? — Георгий сделал удивленное лицо. — А как же Володин гарем?
Анна Федоровна невесело рассмеялась.
— Где твои соперницы? — весело продолжал Георгий. — Где все эти жены, дети и тайные наложницы? Вы все сдружились в конце концов?
— А ты когда-нибудь видел гарем, в котором царит мир и согласие? — вопросом на вопрос ответила Анна Федоровна.
— Что, неужели война? — предположил Георгий.
— Ну если война — то холодная. Скорее худой мир… — Она глубоко затянулась. — Просто стороны договорились о взаимном ненападении. Хотя иногда… — глуховато рассмеявшись, призналась она, — все же случаются отдельные перестрелки.
— И кто стреляет? — Георгий изобразил испуг, широко раскрыв глаза.
— Да все понемногу, батоно, но больше всех, конечно, наша Лера, — Анна Федоровна погасила недокуренную сигарету. — Она теперь на коне. Чуть больше полугода назад было оглашено Володино второе завещание, по которому все картины переходят к его сыну.
— Сыну Леры, Володьке?
— Да, — на мгновение лицо Анны Федоровны едва заметно исказилось, — для нас это был большой удар.
— И он уже вступил в права наследования? — встревожившись, спросил Георгий.
— Нет, ему только шестнадцать, — ответила Анна Федоровна. — Нужно дождаться его совершеннолетия.
Лера ходила взад-вперед по просторной гостиной и нервно курила. Изредка она останавливалась у приоткрытых дверей комнаты сына. В щелочку она хорошо видела, как тот стоит у мольберта с кистью в руке. Эстер Ашотовна, педагог по технике рисунка, женщина лет шестидесяти, что-то втолковывала Володе. Взяв из его рук кисть, она сделала несколько размашистых мазков. По в