Услышав звук пощечины, Илья начал было подниматься, но Саша упредила его, махнув рукой.
— Все в порядке.
Выйдя на улицу, они направились к машине Ильи.
— Слушай, у тебя закурить не найдется?
— Ты же знаешь, я не курю. — Он вдруг резко развернулся и двинулся обратно к подъезду.
— Илья, ты куда? — Саша бросилась за ним.
— Пойду поговорю с этим гадом на другом языке.
— Не надо, слышишь, — удерживая его, попросила Саша, — не надо, он правду говорил.
— Значит, он сейчас все забудет, даже свое имя!
Илья сделал попытку вырваться, но Саша крепко держала его за руку.
— Не пущу!
— Я быстро, Саш.
— Сказала: не пущу. Успокойся лучше. — Она подошла к машине. — Давай открывай, поехали отсюда, и побыстрее.
Илья с явной неохотой открыл машину. Они сели.
— Стыдно за своего брата-мужика! — с досадой признался он. — Мельчаем!
— Измельчали вас долго и упорно, — устало откликнулась Саша.
— Кто?
— Все, Илюш. От хозяев нашего совка… Они вас то в лагеря, то в войны. Да и нас, баб». А мы вас тоже никогда не щадили.
— Все равно стыдно!
— Тебе-то чего стыдится? — Саша ласково погладила его по жесткому ежику волос, уже тронутых сединой. — Ты у меня — герой-молодец!
— Поэтому ты меня и не любишь, — грустно констатировал Илья. — Тебе с гнильцой подавай. Я для тебя слишком правильный.
— Илюш, я сама полжизни была такой правильной, что аж скулы сводило!
— Теперь, выходит, наверстываешь, — с ревнивой болью пробурчал Илья.
— Это ты на что намекаешь?
— Какими только именами твоя матушка меня не называла там, в Вороново. Кто все эти мужики? Что у тебя с ними?
— Ни-че-го. Давай сменим тему, хорошо?
— А с этим Глебом у тебя серьезно?
— Илюш, ну перестань. Послушай, как думаешь, сколько он захочет денег, чтобы заткнуть свой грязный фонтан?
— Понятия не имею. — Илья растерянно пожал плечами. — В любом случае немало. Видала его девку? Такая лопатой предпочтет деньги грести.
В Сашиной сумочке зазвонил мобильный телефон:
— Алло. Бабуль!.. Что? Да нормальный у меня голос… Нет, сейчас я не могу… В каком это смысле?.. Ну хорошо. Ладно, сейчас приеду. — Она посмотрела на Илью. — Ну что, съездим к бабуле, а, палочка ты моя выручалочка?
Илья тронулся с места, лавируя между припаркованными машинами.
— Слушай, я все думаю, почему эти картины так похожи на отцовские?
Галина Васильевна шла по длинному коридору клиники. На ней был больничный халат, в руках — большой пакет с соками и фруктами, букет роскошных тюльпанов.
— Пожалуйста, недолго, — предупредила ее врач. — Минут десять-пятнадцать. Она быстро устает.
С пониманием кивнув, Галина Васильевна вошла в одноместную палату, уютную, оборудованную по последнему слову техники.
Ираида Антоновна сидела в кресле-качалке, величественно и царственно.
— Какой у меня врач! — не поздоровавшись, заявила она, едва завидев Галину Васильевну. Ее глаза загорелись молодым блеском. — Рос-с-скошный самец! Влюблен в меня по уши! Вчера пристал как банный лист. «Мадам, придется прибегнуть к клизме!» И покраснел, как дитя. — Старуха от души расхохоталась.
Галина Васильевна выложила содержимое пакета в холодильник, тюльпаны поставила в вазу на прикроватный столик Взяв стул, села рядом с Ираидой Антоновной.
— А сколько ему? — спросила она, пытаясь скрыть волнение и старательно делая вид, что беседа ее страшно занимает.
— Лет тридцать пять.
— Староват для вас. — На миг в глазах Галины Васильевны вспыхнули веселые искорки — и тотчас погасли.
— В том-то и дело, что староват, — царственно согласилась Ираида Антоновна. Она сурово посмотрела на Галину Васильевну. — Ты хотела поговорить со мной о чем-то важном, — с усилием, но так же властно, как и раньше, произнесла она. — Говори!
— Что вы, Ираида Антоновна! — торопливо возразила Галина Васильевна. — Что сейчас может быть важнее, чем ваше самочувствие?
— Я в отличной форме! — повысив голос, заявила старуха.
— Конечно, милая. Я вижу. Я рада.
— Я чувствую: ты недоговариваешь. Что у вас стряслось? Говори!
Поколебавшись, Галина Васильевна все же не решилась поведать Ираиде Антоновне об их общей беде. Она с сочувственной нежностью посмотрела на бывшую свекровь.
— У нас все хорошо, — с наигранным оптимизмом заверила она Ираиду Антоновну. — Прошу вас, только не волнуйтесь! У нас все прекрасно.
— Какого черта! — взорвалась старуха, метнув гневный взгляд на Галину Васильевну.
Тихо постучав, в палату вошла медсестра. Увидев ее, Ираида Антоновна сделала кислую мину.
— Опять ты со своими клизмами? Как же все это утомительно!
— Врач сказал, что…
— Знаю, что сказал врач, — оборвала ее Ираида Антоновна. — Ты куда? — Она с удивлением посмотрела на Галину Васильевну.
Та, воспользовавшись благоприятным моментом, засобиралась. Она не была уверена, что под мощным натиском Ираидиных вопросов попросту не «расколется».
— А впрочем, ладно, — снизошла старуха, — иди с Богом. От тебя никогда ничего не узнаешь. Придется воспользоваться другими источниками информации.
Галина Васильевна нежно поцеловала Ираиду Антоновну и поспешно покинула палату.
— Слушай, дорогуша, а ну-ка выкати меня на балкон.
Медсестра, с укоризной взглянув на пациентку, покорно покатила кресло.
— А вот смотреть на меня так не надо. Подождут твои процедуры, — тоном, не терпящим возражений, сказала старуха. — Сейчас ко мне приедет Саша, ты ее впусти, — она приложила палец к губам, — чтоб врачиха не знала. Ты меня поняла?
— Но, Ираида Антоновна… — попыталась возразить медсестра.
— Никаких «но»! Иначе объявлю голодовку. Ты же меня знаешь. Иди. Нет, постой. Сначала набери мне Леру.
Медсестра набрала номер, отдала трубку Ираиде Антоновне и тихо удалилась.
— Алло… да, я, разве не слышишь?.. Лера, хочу тебе сказать, что ты плохо воспитываешь сына. Вместо того чтобы понять его, ты с ним конфликтуешь. А у него переходный возраст… С девчонками, говоришь, путается? Слава богу, хоть одна приятная новость. Я надеюсь, что он выбирает приличных женщин?.. Ну это ничего, с возрастом пройдет. Я знаю, он у тебя неуч. Он понятия не имеет о теореме Ферма. Отправь его в Лондон, там его всему научат. — Увидев вошедшую Сашу, Ираида Антоновна жестом указала ей на стул, продолжая говорить в трубку: — Ладно, все! И чтоб больше никаких яблочных пюре. Только шампанское, — она весело закатилась, — с ананасами!
Ираида Антоновна положила трубку на стол и в упор посмотрела на внучку.
— Бабуль, а ты хорошо выглядишь, — сев напротив Ираиды Антоновны, сказала Саша.
— Сама знаю. Но ты мне зубы не заговаривай. Говори, что там у вас стряслось? Куда вы все запропастились? На звонки не отвечаете.
— Ой, да на работе замоталась. Мы сейчас со студентами новую концертную программу готовим.
— Так, понятно, — оборвала ее старуха, — и эта туда же, молчит как партизан. Это что у вас, семейное?
— Бабуль, ты про что? — с невинным выражением лица спросила Саша.
— Сама знаешь. Ладно, проехали. В таком случае, что у нас с личной жизнью?
— Да, по-моему, все нормально. — Саша предприняла попытку перевести разговор на другую тему. — А ты как себя чувствуешь?
— А по мне разве не видно? — Ираида Антоновна прищурилась, разглядывая Сашины руки. — Кольцо у тебя новое. Кто это тебе подарил, Глеб?
— Бабуль, ты сама в прошлом году мне подарила. Наше фамильное.
— Ну-у, могла бы не намекать на мою старческую забывчивость.
— Ой, ну что ты!
— Хочу поговорить с тобой про Глеба. Вы встречаетесь уже два года. Почему ты не выходишь за него замуж?
— Он женат.
— Ну и что? — искренне удивилась Ираида Антоновна.
— У него двое детей, бабуль.
— Тогда уходи от него.
— Не могу, я люблю его.
— Я говорю не про любовь, а про женитьбу.
Вновь появилась медсестра. Она с мольбой посмотрела на пациентку.
— Ираида Антоновна, но вам действительно пора. Мне может попасть.
— Ладно-ладно, только не плачься. Пока я здесь, тебя никто пальцем не тронет. Сама знаешь, какие у меня связи!
— Ну я пошла. — Саша встала, наклонилась к Ираиде Антоновне, нежно чмокнула ее в щеку.
— Постой еще минуту, я хотела тебе сказать… Ты все-таки приглядись к этому мальчику.
— Ты про Андрюшу, что ли?
— Во дает! Ты, что ль, совсем меня за склеротичку держишь?! Андрюшка твой сын, а я говорю…
— Про Илью? — подсказала Саша.
— Черт, все забываю. Как его… дзю… дзюдоист…
Никакого дзюдоиста у Саши не было. Но проще было подыграть, чем убеждать старуху, что ей это все причудилось.
— Бабуль, ну какой же он мальчишка! Ему за сорок уже.
— Я и говорю: мальчик Приглядись к нему, у него есть перспектива.
— Ладно, бабуль, — пообещала Саша, — я подумаю.
— Ты снова сорвал два занятия по композиции! — Лера нервно металась по гостиной, отчитывая сына. Тот валялся на диване, жонглируя кожаными подушками, всем видом показывая, что ему плевать на разборку. — И практикум по технике рисунка! А ты знаешь, сколько я плачу этой престарелой Мальвине, Эстер Ашотовне, знаешь? Огромные деньжищи! Волосы у нее хоть и синие, а денежки она предпочитает брать зеленые!!!
— Губа не дура! — заржал Володя, подкинув к потолку подушку.
Юра, стоя у окна, хмуро наблюдал за выволочкой.
— У меня месяц процедур в СПА стоит в два раза дешевле!
— Вот и таскайся в свое СПА! — нагло парировал Володя. — А меня оставь в покое. Трать эти бабки на СПА! Там тебе сделают руки-ноги-пузо-вымя!
— Вовка! — пригрозил Юра. — За вымя ответишь!
— И за пузо — тоже! — подхватила Лера. — Между прочим, я похудела на семь кило! — Она приняла модельную позу.
— Живот втянула, и всех-то делов, — проворчал Володя. — Кстати, предки, — вынырнув из подушек, сказал он, — отличная новость! Мы с Леной решили жить вместе. Вы должны дать добро, где мы будем жить: у нас или у нее? Предупреждаю, мы любим друг друга.