– Алия? Это и правда ты? – Он берет дочь за руки. – Я думал, что потерял тебя навсегда.
Она не отвечает, но царю все равно. Взмахом руки он создает тиару словно из ничего и надевает ее на длинные струящиеся волосы Алии. Подарок дочери, которая хотела лишь одну вещь и не смогла получить.
Рот Анны открывается. На ее лице появляется зависть. В отличие от меня и моих серебристых волос, она будто ни на день не постарела с тех пор, как я в последний раз видела ее в человеческом обличье. Говорит же Анна снова голосом Алии:
– Я тоже твоя дочь. Я была тебе верна. Я тебе помогла.
– Gefa! – рявкает он, сверкая в нее глазами и произнося имя, которое когда-то ей дал.
Анна даже не успевает снова возразить, как голос больше ей не принадлежит. Он теперь оттягивает ладонь морского царя. Тот передает его Алии, нежно касаясь ее щеки. Этого я вообще от него не ожидала. Такой человек, которым он сейчас стал, оставляет только синяки. Царь так и делает – только на Анне.
– Ты выполнила свой долг: отвлекла ведьму мыслями о суше, заставляя ее думать, будто она может снова стать человеком. Но ты мне не дочь.
Он фыркает в мою сторону. Я все еще прижимаю к груди его ослабевшую мать.
– Прошло пятьдесят лет, а ты все еще не запомнила границы, не так ли, девчонка?
Взгляд морского царя обращается на его мать.
– Хотя не стоит удивляться: старше двухсот лет, а тоже не выучила границы. – Он вскидывает руку.
– Нет! – кричу я и пытаюсь прикрыть Рагн. Поворачиваю ее бледное лицо к своей груди.
– Ykkarr dauдadar, moдit – morдvig! – Заклинание выстреливает из него с силой метеорита. Оно обволакивает Рагн дымкой, такой же темной, как беззвездная ночь.
Вокруг нас шевелятся новые морские жители. Они кружатся в призрачном водовороте, словно почуявшие свежую кровь акулы. Взгляд морского царя прикован к тенистой массе.
Любовь и страх за ому Рагн очевидны в печальных глазах Алии. Она выкидывает вперед руки – будто пытается остановить то, что уже сделано. Грусть обволакивает и Анну. Когда-то она была близка с Рагн. Однако за горем в глазах девушки назревает страх, я это знаю. Если морской царь способен поступить вот так со своей матерью, то как поступит с ней?
Когда тьма рассеивается, появляется тело Рагн. Оно заключено в пепел; хрупкое, точно скорлупа. Исчезли яркие глаза и дикие волосы. Ее сердцебиение затихло.
– Мне не нужна была мать, – говорит морской царь, словно действительно родился от морского бога. – Она предавала меня все это время, пока здесь находилась морская ведьма. – Его губы искажает праведная улыбка. – О, я знаю о ваших мелких записках, Эви. О ваших визитах. Как она восхищалась тобой за то, как ты нас защитила, – ее слова, не мои.
Царь отмахивается от моего поступка.
– Справилась с мором, который сама и создала. Убила Аннамэтти, когда та угрожала покончить с нами вместе с юным принцем. Но дело всегда было не в нас, а в тебе. Мать была не права, думая иначе; и более того, обожая тебя за это. – Его зубы блестят в гримасе отвращения. – Но я все же держал мать под рукой, потому что все мелкие записочки и визиты приближали меня к корням твоей магии.
Магия. Его голос затихает в отвращении, когда король произносит это слово. Но там чувствуется оттенок чего-то еще: зависти. Его пальцы пробегают по краю моего котла. Зелья там почти не осталось.
Он не знает, что это. Не может знать. Однако плечи мужчины напряжены. Я понимаю, что случится, – прежде, чем он завершает движение. Котел перевёрнут, а мое самое важное за пятьдесят лет заклинание, золотое и многообещающее, проливается в мертвые воды моей бухты.
Мой последний шанс растворился. Исчез.
Следующей станет моя жизнь.
– Ты была мне нужна, чтобы вернуть Руну. Конечно же, ты знаешь, что только по этой причине твоя жизнь продлилась так долго.
– Да, знаю.
– Но теперь для нее нет возврата. Так что ты должна занять место Руны. Вырасти мне рикифьор и спаси свою жизнь.
– Нет.
– Никаких сомнений? – Он чуть ли не смеется. В синих глубинах его глаз вспыхивает веселье. – Неужели твоя жизнь была так ужасна? Ты так скучаешь по дому, что готова рискнуть поверить в обещания Урды о жизни после смерти? Желаешь увидеть всех оставленных позади? Твою мать, погибшую из-за тебя. Отца, погибшего из-за тебя. Твою тетю, твоих любимых Ольденбургов, страдающих под тяжестью того дня, пока они не покинули землю.
Я нежно опускаю тело Рагн на песок, в ее последнее упокоение. Позже я достойно похороню подругу; сделаю все, что в моих силах, чтобы почтить ее, как она того заслуживает. Потом я расправляю плечи и открываю себя ему, готовая бороться. Каждое мгновение моей жизни, силы, покаяния выражено в поднятом подбородке и гладких щупальцах – черных, блестящих, королевских.
– Я? – выплевываю я. – Ты задаешь мне этот вопрос? Человек, только что убивший собственную мать?
Кажется, его плечи чуть поникли. Я улыбаюсь и набираюсь сил.
– Человек, который чувствует себя преданным двумя людьми, коих он спас, и потому готов пожертвовать буквально всем своим народом и жизнями тысячи людей, чтобы удовлетворить собственную алчность?
Царь будто усох и сжался еще больше. Хорошо. Я придвигаюсь к нему поближе, не позволяя мужчине спастись от моего взгляда. Моего гнева.
– Поверьте мне, Ваше Величество, месть не исцелит разбитое сердце.
Морской царь не отрывает от меня взгляда. Не смотрит на мать или своих девочек, которые испуганно плавают за его спиной.
– О, но это приятное чувство, – говорит мужчина сам себе. Сжимает челюсти и возвращает себе каждый потерянный сантиметр. Выпячивает грудь. Мне просто нужно, чтобы он это произнес.
– Прощай, морская ведьма.
36Руна
Еще одна дюжина стражников вбегает через кухонные двери.
Мы окружены.
Оба выхода заблокированы.
– Ад и прилив, – бормочет проклятия Уилл. Потом отпускает мою руку и встает передо мной, Агнатой и Софи. Он двигается, вскинув руки и медленно показываясь страже.
– Уилл, что ты делаешь? – яростно шепчет Софи.
Он не отвечает. Вместо этого парень снова натягивает улыбку. Он использовал такую гримасу, будучи одетым в замковые шелка, имея титул и являясь свежеиспеченным кузеном короля. Теперь его голос громкий, ясный и готовый к игре.
– Давайте не будем начинать это здесь, мальчики. Можем же мы поговорить в замке, да?
Стража отвечает, достав пистолеты.
– Это не переговоры, – говорит главный. – Я заберу вас всех за уничтожение королевского имущества, колдовство и убийство нашего любимого короля. Я что-то забыл упомянуть, герр Йенсен?
Кольцо в руке Софи и машина на улице – кража. Однако наши преступления меня не заботят. Мы точно нарушим еще парочку законов до рассвета. Если они хотят забрать нас, то пусть уж делают это быстро. Чем быстрее мы окажемся на улице, тем скорее сможем использовать свою магию. Наши заклинания здесь совершенно бесполезны. Огонь и ветер слишком опасны в закрытом пространстве. Если полетят пули, мы создадим щиты. Скорее всего, рикошетом убьет кого-то рядом. Даже усыпляющее заклятие не подойдет – ведь когда стражники уснут, по крайней мере парочка пистолетов может разрядиться.
– О, я так и думал, – продолжает главный. – Связать их. И уходим.
Они начинают с Уилла. Трое мужчин забирают его плащ, пистолеты, а также аметисты и чернила из карманов.
– Постарайтесь меня унизить еще больше, господа. Барон Йенсен это точно оценит, – говорит Уилл, когда стражники чуть ли не вырывают его плечи из суставов, связывают парню руки за спиной под варварским углом.
Далее стражники подходят к нам троим. Агната все это время скулит, что не сделала ничего плохого. Но ее все равно обыскивают. Из складок юбок стражи достают аметисты, которые спрятали мы с Софи, и мой маленький мешочек с оставшимися семенами рикифьора. Все это закидывают в джутовый мешок. Нас полностью разоружили. Всех, кроме Софи. Та умудрилась сдвинуть кольцо Николаса на край большого пальца и спрятать его так глубоко в кулаке, что стражникам еще только предстоит его заметить.
Уилл старается изо всех сил не опускать подбородок. Однако даже боковым зрением я замечаю, как темнеет его лицо, когда они забирают наше оружие. Я встречаюсь с Уиллом взглядом и пытаюсь сообщить ему: он готов. Парень может использовать магию даже без камня. Я искренне верю, что и Уилл, и Софи способны быть сосудом без чьей-то помощи, без костыля. Возможно, Агната еще нет – из-за ее обмана. Но я все равно защищу девушку.
Закончив, они направляют нас к двери. Некоторые стражники убирают пистолеты, но не все. Посетители снова начинают бормотать. Стаканы царапают столы. Потрясение и чувство опасности прошли. Они могут снова вернуться к обсуждениям того шоу, что устроил на улице мой отец. Некоторые натягивают капюшоны, решая, что пора заканчивать и брести домой.
– Стойте, та møgkælling[2] забрала мое кольцо, – Меллер поднимает свою обожженную холодом руку с паутиной почерневшей гнили и указывает пальцем на Софи.
Кажется, глава ольденбургской стражи узнает Меллера.
– Забирай его, но побыстрее.
Меллер неуверенно идет к Софи. Девушка сражается с ним, но тот силой открывает ее ладонь.
– А, вот оно.
Я принимаю тихое решение. Действовать нужно сейчас.
– Frijosa.
Я тянусь к магии на кончиках моих пальцев, не позволяя ей ошибиться. Наручники замерзают и раскалываются. Я не двигаюсь в надежде, что стража рядом со мной ничего не заметит.
Меллер пытается стянуть кольцо с пальца Софи, но она борется с ним. Охрана не успевает остановить девушку. Ведьма снова крепко сжимает кулак, пряча кольцо. Меллер снова к нему тянется. Его глаза теперь кроваво-красного цвета. Мужчина обхватывает руками ее талию и слепо тянется к кулакам за спиной.
– Не прикасайся ко мне. – Софи вырывается и плюет ему в лицо. Комтесса держит подбородок высоко и гордо.