Вообще вся эта встреча казалась отрепетированной – словно она ждала меня и уже была готова. Ведьма следовала своему сценарию – прямо как актеры в наших ежемесячных лунных пьесах умоляют о невозможном во имя любви. Алия никогда не упускала шанса проявить свои театральные способности на сцене. Но что она теперь станет делать без голоса?
Нет голоса. Больше никаких пьес. Я качаю головой. Это последняя из проблем Алии.
Хоть я покинула мутные воды ведьмы и возвратилась в прохладную синеву открытого моря, я больше не уверена, что верну свою вторую половинку живой. Потеря уже давит на плечи. Я боюсь, что буду нести ее вечно, если потерплю неудачу.
Нет, я все исправлю. Я достану противоядие. Я спасу Алию. Я ее не потеряю.
Я плыву дальше. Однако остается большая проблема. Отец пересчитывает эти цветки, как пересчитывал бы золото, если бы являлся другим царем. Но моему отцу не золото дает власть, а магия.
А мои цветы магические.
Да, ведьма, я садовница. «Маленькая Руна и ее цветочки» – ведьме известна распространенная поговорка. Несмотря на всю красоту, которую способна создать Алия, именно я могу заставить упрямые цветы расти. Важные цветы. Но я говорила правду, когда сказала, что даже мне не позволят войти в сад рикифьоров без надсмотра. Рикифьора нельзя касаться – ни мне, ни кому-то другому. Только если охрана отца – как физическая, так и магическая – не посчитает, что это можно сделать в определенное время.
Мне не нравится терять драгоценные минуты. Но если нужно достать эти цветы, я не преуспею посреди дня – следует подождать наступления ночи, чтобы попытаться пробраться туда. В действительности я вообще ничего не смогу сделать, если отец обнаружит мое чересчур долгое отсутствие.
Я направляюсь из логова морской ведьмы прямо на территорию замка. Морское царство видно на мили вокруг. Оно светится ярким лазурным голубым. Я проскальзываю в главные ворота и проплываю в извивающиеся коридоры, словно все нормально. Улыбаюсь всем нужным людям и перекидываюсь вежливыми фразами. Потом занимаюсь своими делами, притворяясь, что отсутствие рядом со мной Алии совершенно нормально.
Днем начинаются мои занятия – пение, танцы, человеческое искусство – с сестрами. Отсутствие Алии маячит в воде между нами. Каждая капля набухает от непрерывно растущей тревоги. И все же мы молчим. Если отец услышит наши разговоры, станет только хуже.
После уроков и ужина – во время которых я все время смотрела куда угодно, только не на место Алии – в развалинах моего отвлеченного разума начинает формироваться план. Возможно, это единственный способ добыть для ведьмы цветы, получить противоядие и доставить его. Это будет нелегко, но разве у меня есть выбор? Я не могу просто позволить Алии остаться там и умереть – даже если она не желает возвращаться со мной. Жить с разбитым сердцем лучше, чем раствориться в морской пене. Должно быть так.
Я рано иду спать, притворившись больной. Сестры же не верят мне. Когда замок становится темным и тихим, Эйдис заклинанием вызывает свет. Я уже не сплю, прокручивая в голове свой план и уставившись в потолок наших покоев. Другие мои сестры – Ола и Сигни – садятся на мою кровать, находя себе место среди одеял.
Темно-синие, почти черные глаза Эйдис – цвета самой глубокой части океана в самый облачный день – встречаются с моими. Обычно сестра покрыта пылью от алмазов от линии волос до подбородка. Ночью же ее лицо чистое. Эйдис выглядит серьезнее, чем когда-либо в жизни.
– Она отправилась на поверхность, не так ли? Ради Ольденбурга.
Я сажусь прямо. Это уже достаточное подтверждение. Всхлипы, засевшие глубоко в моем горле сегодня утром, снова поднимаются – мощные и уродливые.
Сигни ближе всего по возрасту ко мне и Алии. Она уже все поняла и скрестила руки на груди. Кончики ее выкрашенных чернилами волос касаются мурашек на руках.
– И это сделала морская ведьма, не так ли?
Я киваю. Глаза Олы расширяются. Она задает и свой вопрос. Может, я и двойняшка Алии, но Ола больше всего на нее похожа – светловолосая и воздушная. Такая, какой и представляют русалок большинство людей.
– Мы что-то можем предпринять? – Она хватает обеими руками мою и сжимает. – Скажи мне, что нам сделать. Должно же быть хоть что-то.
Я подавляю всхлип. Мне не хотелось вовлекать в это сестер. Ведь чем больше нас окажется вовлечено, тем скорее отец узнает об этом.
Но теперь я не могу оттолкнуть их.
– Существует противоядие. Только вот отец навестил ведьму и ослабил ее так, что она не может приготовить зелье. Мне нужно сначала ей кое-что принести. – То, как сестры смотрят на меня, говорит об одном: они знают, что нужно ведьме.
– Но отец…
– Как? Они охраняются…
– Он так разозлится…
– Знаю! – Всхлип все-таки вырывается из горла. Голос становится слишком громким. Я закрываю глаза, чтобы успокоиться. – Знаю, – снова произношу я, в этот раз тише и сдержаннее. – Но мы все понимаем, каков его гнев, – нам всем несложно представить, что он сделал с ведьмой. Ей требуется цветок, чтобы стать достаточно могущественной и помочь Алии.
– Нет, нет, нет, – настойчиво повторяет Ола. – Следует рассказать отцу. Если мы станем делать это за его спиной, будет только хуже. – Она встает с кровати и направляется к двери, ведущей из наших покоев в семейное крыло.
– Нет! – резко произношу я, вскакивая с кровати и преграждая ей путь. – Мы не можем ему рассказать. Отец уже напал на ведьму. Если он узнает, что она готова помочь нам, а не ему, это не обрадует его.
– Ты шутишь? – хмурится Ола, скрещивая руки на груди и вскинув бровь. Она говорит все еще слишком громко. – Он нас наградит.
Эйдис несется вперед и берет лицо сестры в руки, заставляя Олу смотреть ей в глаза.
– Ола, последнее, в чем заинтересован наш отец, – это поощрение. Он не станет начинать этого делать сейчас.
Ола не отвечает ей. Вместо этого сестра смотрит на меня.
– Откуда ты знаешь, что он напал на ведьму? Откуда тебе знать, что она не врет? Мы все в курсе этих историй – морская ведьма достаточно могущественна, чтобы спасти море или разрушить его. Зачем ей помогать Алии после того, как она отправила ее на смерть? Возможно, ведьма просто хочет получить рикифьор, чтобы стать еще могущественнее. Она однажды уже почти уничтожила нас. На что колдунья станет способна с силой этих цветов?
Все это могло быть правдой. Но нужно попробовать.
Я поверила словам ведьмы, что отец примчался к ней, разъяренный. Ведь он сам не в силах вернуть Алию. Это было очень похоже на отца – сколько себя помню, он стал параноиком после той катастрофы, что обрушилась на нас вместе с Аннамэтти. Рикифьор увеличивает его силу. Отец чувствует, что все находится под его контролем, но также становится капризным. Он уже не тот царь, каким был первую сотню лет своего правления.
– Ола, ты должна мне довериться, – говорю я. – Я встречалась с ведьмой, и я ей верю. Нужно попробовать.
– Я хочу попробовать вместе с тобой, – говорит Эйдис. – Сигни?
Она кивает. А потом все взгляды обращаются на Олу. Та убирает выбившийся локон за ухо.
– Ладно.
Эйдис смотрит на меня.
– Каков план, Ру?
– Чтобы добыть цветы, мне нужно отправиться туда одной. Мы не можем вчетвером перемещаться по замку. Даже глубокой ночью – отец это почувствует.
Все трое кивают. А потом Эйдис произносит:
– Сигни и Ола пойдут со мной. Рикифьор купит нам силу ведьмы, но не противоядие. Она захочет еще, – уверенно заключает Эйдис. В свои девятнадцать она считает, что знает больше нас всех, вместе взятых. Может, так и есть. Эйдис касается наших плеч. – Вместе мы узнаем цену морской ведьмы – у таких вещей всегда есть цена.
А потом она смотрит на меня.
– Чем Алия заплатила?
– Своим голосом и, скорее всего, жизнью.
– Нет, если мы сможем этому помешать, – говорит Эйдис и смотрит на циферблат часов в нашей общей спальне. Без четверти полночь. – Давайте собираться. Встретимся у каньона через час, Ру, а потом вместе отправимся будить ведьму. У Алии мало времени.
– Каньона? – спрашиваю я. Довольно странное место для встречи. Трещина, проходящая через ущелье, – как старая рана. Из ее глубин струятся холодные потоки воды. Кроме того, каньон находится в противоположной от грязного логова ведьмы стороне.
Моя старшая сестра кивает. Кончики ее припорошенных алмазной пылью волос блестят как зимний снег на суше.
– У красного коралла. Ты знаешь тот, что выглядит как акула-молот на пике?
– Да, я знаю, но почему?..
– Потому что там я держу то, чем желает обладать ведьма. Откуда, ты думаешь, я добываю алмазную пыль? У меня клад с сокровищами, Ру. – Я всегда полагала, что отец дал ей столь вожделенную пыль, желая выдать замуж следующую из своих преемниц – учитывая всех поклонников, с которыми регулярно встречается Эйдис. Блестящий приз для дочери короля от второй жены.
– Мои алмазы и жемчужины можно заменить. Если ведьма потребует плату для Урды, то может взять мои сокровища. Но никто не заберет мой голос.
Семейные сады кольцом окружают территорию. У морского царя дочери от двух жен – от королевы Мэтт, давно ушедшей с отливом, и королевы Бодил, моей матери. Бодил достаточно молодая, чтобы быть ровесницей половины моих старших сестер. У каждой дочери есть свой участок. Мой кусок земли раскинулся вокруг королевских покоев, где патио отца и матери сливается с мягким бирюзовым песком. Это самый большой сад; финальная связь в кольце, развернувшемся, словно часы с короткими стрелками десяти сестер.
Мой сад теперь почти весь в рикифьорах. Они, подобно призракам, покрывают песок. Единственные другие цветы – это розы с преувеличенными колючками по краю стебля. Шипы достаточно острые, чтобы отпугнуть любопытные пальчики одним лишь своим видом. Стражники находятся здесь даже глубокой ночью; втроем, расставленные будто куски пирога. Морские обитатели полагают, что сад так охраняется из-за его близости к королевским покоям. Это действительно подходящая история для прикрытия.