Доминик прощалась.
— Если что-то нужно, достаточно только позвонить, я сделаю все, что в моих силах, — заботливо говорила она Кейт. — Нужно было позвонить сразу же, как только вы приехали сюда.
Она казалась обиженной. Последняя фраза, казалось, осталась недоконченной, слова «вместо того, чтобы обращаться за помощью к моему мужу» не были произнесены.
— Благодарю вас, но я уже получила помощь, в которой нуждалась, — ответила Кейт, на самом же деле ей хотелось сказать нечто совсем иное: «А если бы и не получила, ты была бы последним человеком, к кому бы я обратилась за помощью».
Врачи бесстрастно наблюдали за женщинами, смутно чувствуя их взаимную неприязнь, которая, казалось, потрескивала, как электрические разряды.
— Вы останетесь здесь? — спросил Блэз у Кейт.
Она заметила, что он с трудом подавляет гнев. «Он что-то подозревает, — подумала она, глядя в непроницаемые черные глаза Блэза. — А как же иначе? Доминик или те, кто с ней связан общими делами, выследили и поймали Ролло». Кейт не могла четко оформить собственные подозрения. Об этом страшно было и подумать. «Но Блэз во всем будет винить меня, — подумала Кейт. — Потому что я появилась на сцене, потому что папа поручил ему занятие, для него неприятное. Он не хотел браться за это дело, оно ему не нравилось. И я ему не нравлюсь. Я слишком сильно вторглась в его частную жизнь, в то, что связано с его женой. На самом деле он не знает, что она представляет из себя, что она сделала, что делает. Он только хочет ее».
— Да, — произнесла она тихонько, — я останусь.
Он кивнул и вслед за женой вышел из палаты.
Когда машина отъехала от больницы, Доминик беззаботно спросила:
— Интересно, во что впутался этот грязный педик?
Как ты считаешь?
«Вот уж этого я тебе никогда не скажут, — подумал Блэз и, пожав плечами, ответил:
— Может быть, приставал к кому не надо. Гомосексуализм весьма распространен среди гонконгских китайцев.
— И вырядился китайцем.
— На то он и актер.
— Но, — продолжала Доминик, — ведь ему надо было говорить по-китайски, правда?
— Возможно, он им владел. Не знаю, да и знать не хочу. — И он забросил свою удочку:
— Удивительно, что он так сильно реагировал на твои духи.
— Да, действительно, — спокойно согласилась она.
— Я не знал, что у вас с ним бывали столкновения.
— Мы испытывали взаимную антипатию.
— Тем не менее ты произвела на него неизгладимое впечатление.
Доминик улыбнулась, на щеках обозначились прелестные ямочки.
— Как и на всякого другого.
Она не собиралась сдаваться, и Блэзу было отлично известно, что ей нет равных в искусстве самозащиты. Ему необходимо все выяснить самому. Для того, чтобы в душе его снова воцарились мир и спокойствие.
В душе Доминик не было ни мира, ни спокойствия.
Блэз довез ее до «Деспардс», и она направилась в свой кабинет. Муж сказал, что не сможет пообедать с нею, сославшись на условленную встречу, но вечер обещал провести с Доминик. В этом не было ничего необычного, но, сбросив меха и перчатки на кожаный диван, где они накануне занимались любовью, она подумала, что тон его был чуть более резок, чем обычно. «Нет, не может быть, он ничего не знает, — успокоила себя Доминик. — Ролло Беллами шпионил, и с ним разделались — об этом ей было кое-что известно, — пока он ничего никому не рассказал». Надо признать, загримирован он был безупречно.
Его притащили, уже без сознания, залитого кровью, в небольшую комнату, служившую офисом фабрики в самой глубине Укрепленного города, где Доминик разговаривала с Чжао Ли. Тело Ролло беспомощно висело в сильных руках двух здоровенных парней, охранников Чжао Ли.
Его кожа, глаза, волосы не вызывали сомнения в том, что он китаец. При нем не было ничего, что помогло бы установить его личность. Ей стало интересно, и она на секунду наклонилась над ним — тогда он, очевидно, уловил аромат ее духов, прежде чем Чжао Ли произнес: «Разберитесь с ним», — и охранники потащили его прочь.
Это была ошибка, сейчас Доминик понимала. Но кто бы мог предположить, что Ролло Беллами способен так загримироваться, изменить разрез и цвет глаз, вставив контактные линзы. Ведь он актер, напомнила она себе. Конечно, его невозможно было узнать: что общего между истекающим кровью, в беспамятстве, стоящим на ногах благодаря крепкой хватке охранников человеком и неизменно элегантным, в серебристых сединах мужчиной, который был ей хорошо знаком?
Позже Чжао Ли спросил о нем у своих громил, и они признались, что потерпели неудачу. Им не удалось заставить его заговорить: они переусердствовали с побоями, и мужчина уже не был в состоянии сказать что-либо. Его должны были отвезти на берег залива и утопить. Бросить его на краю Укрепленного города было непростительной ошибкой. Понятно, что его хотели изобразить очередной жертвой внутренних разборок — Укрепленный город был известен полным пренебрежением к законам, и гонконгская полиция обходила его стороной. Поговорить с Чжао Ли удастся лишь через сутки. Он уехал в Макао и возвратится лишь к завтрашнему вечеру. Это было очень некстати, потому что им был нужен свой человек в больнице, чтобы знать, как идет выздоровление Ролло, и успеть вовремя прекратить этот процесс. Слишком опасно оставлять его в живых, даже если, как это бывает при подобных травмах, он потеряет память. Но быть уверенной в этом нельзя. Нет, Чжао Ли придется довести до конца свою работу. Ошибиться во второй раз нельзя.
Пусть Чжао Ли выяснит также, каким образом Ролло добрался до Укрепленного города. Как и от кого он мог узнать? Кто-то предал их? Об их делах знали немногие.
Сама Доминик имела связь лишь с Чжао Ли, хотя знала, что он занимается этим не один. В продолжавшейся два года подготовке операции главная заслуга принадлежала Чжао Ли. Он нашел фабрику, он обеспечивал всем необходимым неизвестного гения — Доминик до сих пор не имела понятия о том, кто это, — изготовлявшего эти потрясающие, гениальные подделки. Ее же задачей было продавать их. Часть доходов шла Чжао Ли, но и Доминик получила немало. Она была им просто необходима.
Ее аукционы, ее экспертиза, умение создать нужную атмосферу. Конечно, она и рисковала больше всех: если что-то пойдет не так, она разорится. Единственным человеком, кого она могла бы назвать, был Чжао Ли. Да, он сознательно удерживал ее вдалеке от происходящего. Ей нужно было настоять на своем и выяснить все. А пока неожиданное развитие событий оставляет ее на милость Чжао Ли — если это его настоящее имя. Он — единственное звено, связывающее ее с людьми, стоящими за всей операцией. Необходимо что-то придумать. Несомненно, что бы ни разузнал Беллами, — если ему это вообще удалось, — не должно пойти дальше. Чжао Ли должен знать, как действовать. Она, Доминик, не должна иметь к этому делу никакого отношения.
А пока Чжао Ли будет действовать за сценой, ей придется последить за Кейт Деспард Либо самой, либо с помощью Блэза. Очень кстати, что эта старуха индианка совершенно рехнулась и упорно сводит Блэза с малышкой Деспард. Сейчас это очень кстати. Доминик будет всячески поощрять Блэза помогать Кейт, а затем сумеет вытянуть из него все, что тот узнает.
И, решив, как ей казалось, эту проблему, Доминик принялась обдумывать другие.
В середине дня улыбающаяся медсестра принесла на подносе чай и бисквиты для Кейт. Очень вовремя, потому что Кейт устала говорить, и в горле у нее пересохло. Она говорила с Ролло почти два часа и совершенно безрезультатно. Кейт налила чай в небольшую пиалу и, обхватив ее руками, ощутила приятное тепло. Чай распространял дивный аромат, и Кейт попробовала поднести пиалу к носу Ролло, но чай явно уступал по силе воздействия духам Доминик. Кейт съела бисквит, показавшийся ей слишком сладким, и взяла салфетку, чтобы вытереть рот. Развернув ее, Кейт увидала, что на тонкой бумаге было что-то написано. «Мисс Кейт Деспард, мое имя Лин Бо, я Друг Ролло, у которого он останавливался. Мне кажется, что пришла пора рассказать вам, что Ролло собирался сделать. У меня есть магазин на Лок Ку-роуд — „Лин Бо, восточные древности“, — и я был бы рад вашему визиту. Предметы, которыми я торгую, могут представлять интерес для вас, поэтому ваше посещение магазина ни у кого не возбудит подозрений. Я доверяю эту записку своей племяннице, которая работает медсестрой в Чандлеровской клинике.
Если вы согласны, сложите салфетку квадратиком, если нет — треугольником. Мне есть что вам рассказать. Лин Бо». Сердце Кейт заколотилось. Значит, Ролло что-то выяснил! Но вдруг это ловушка? Вдруг Доминик, поняв, что Кейт подозревает ее, решила разделаться и с ней?
Вдруг она поедет, но ее будет поджидать не Лин Бо, а страшные люди, которые расправятся с ней не хуже, чем с Ролло? Не валяй дурака, одернула она себя. Доминик не такая наивная. Сначала Ролло, потом ты? Это все равно что откровенно рассказать обо всем. Нет, записка настоящая. И, допив чай, она сложила салфетку аккуратным квадратиком. Когда медсестра — хорошенькая и стройная, какими бывают только очень молоденькие китаянки, — вернулась, она первым делом посмотрела на салфетку. Она не произнесла ни слова, но Кейт показалось, что улыбка ее стала еще приветливее.
Во второй половине дня появился Блэз Чандлер.
К этому времени Кейт уже успела перекусить, не отходя от постели Ролло, но обрадовалась предложению прогуляться по городу.
— Сегодня чудесный день, — сказал ей Блэз. — Здесь это совсем незаметно. Я могу побыть с ним в ваше отсутствие.
Кейт колебалась. Что, если Ролло придет в себя… Но его вид исключал эту возможность. Кроме того, так она сможет посетить магазин Лин Бо.
— Мне бы хотелось посмотреть Гонконг, — решилась она. — Наверное, здесь много магазинов, специализирующихся на фарфоре.
— Десятки, — сухо ответил Блэз.
— А где самые лучшие?
— Это зависит от того, что вас интересует — старый фарфор или новый.
— Наверное, я предпочту старый.
— Тогда вам нужно на Кэт-стрит, там полно художественных и антикварных лавок, в Центральном районе есть еще и другие. Но мне кажется, Кэт-стрит вам подойдет больше других. Там просто можно переходить из одной лавки в другую. Возьмите такси, и вас отвезут туда. Но если соберетесь что покупать, сравните цены в нескольких магазинчиках, иногда они заметно расходятся.