представителей страховой компании, осчастливившей Николаев Чивли. А сам он, вдохновленный причитающимися ему пятью процентами, пел дифирамбы Кейт Деспард, «аукционистке века». Герцогиня, вся в ослепительном сверкании драгоценностей и в шелковом одеянии с золотым шитьем, отбивала ритм музыки, с удовольствием наблюдая за своим внуком и дорогой своей Кейт.
— Я так и знала, что это случится, если я буду сталкивать их друг с другом достаточно часто, — самодовольно сообщила она Минин, вызывавшей всеобщее любопытство своим светло-кремовым одеянием с бахромой и экзотической национальной вышивкой. — Теперь все, что нам надо сделать, это заставить ту, другую, убраться с дороги. Иначе в один момент все может рухнуть.
Допивая уже второй бокал шампанского, Герцогиня не заметила появления «той, другой». И не замечала до тех пор, пока Минни не дотронулась до ее руки. Поглядев туда, куда кивком головы указала Минни, Герцогиня увидела в дверях Доминик в алом платье с блестками, отливавшими, как чешуя. Ее знаменитые сапфиры в ушах горели, как два луча света.
Ее появление, казалось, повергло всех в оцепенение.
Разговоры утихли, танцы прервались, оркестр сыграл еще несколько тактов и замолк. Кейт, танцевавшая с Николасом Чивли, высвободилась из его рук и в развевающемся золотом платье решительно двинулась навстречу своей сводной сестре.
— Доминик, — вежливо приветствовала ее Кейт, осознавая ее красоту, присутствие духа, блеск и в первый раз сознавая свою собственную силу и красоту.
— Кейт, — кивнула Доминик ей в ответ с легкой улыбкой.
Они не прижались друг к другу щеками, не пожали рук, вообще не коснулись одна другой.
— Что здесь нужно этой шлюхе? — пробормотала Агата, ища глазами своего внука. Она увидела, как он неподвижно стоит в дальнем конце зала, не отрывая взгляда от двух женщин.
— Поздравляю, — холодно сказала Доминик.
— Благодарю, — ответила Кейт, выдерживая взгляд внимательно разглядывавших ее необыкновенных глаз.
— Успех вам к лицу, — продолжала ее сводная сестра.
— Я собираюсь теперь не расставаться с ним, — улыбнулась Кейт.
Сейчас только Доминик поняла, что Кейт неуязвима.
Ее уверенность в себе стала ей защитой. Вместо неуклюжей, замкнутой девушки, измученной детскими обидами, перед ней стояла сдержанная красивая женщина в сиянии бесспорного успеха. В ней наконец проснулся огонь, а Доминик по своему опыту знала, что, начав гореть, он не угасает. Но ситуация все же не безнадежная, решила она.
С помощью интриг можно добиться многого. Вот почему Доминик решила появиться на приеме сегодня вечером.
Удивить всех и попытаться что-нибудь узнать.
— Вы не хотите угостить соперницу бокалом шампанского? — насмешливо спросила она.
— Я не могу пригласить вас разделить мою радость, — сказала ей в ответ Кейт, — но, пожалуйста, возьмите бокал.
Высоко неся голову, чуть улыбаясь, чувствуя на себе многочисленные взгляды и пренебрегая ими, Доминик проплыла к длинному столу, а затем вдоль него к тому месту, где стоял ее муж. Она подошла прямо к нему, положила руку ему на локоть, встала на цыпочки и коснулась губами его подбородка.
— Дорогой… — прошептала она, а в сапфировых глазах загорелся вызов. На мгновение она ощутила триумф, увидев, как дрогнули его красиво очерченные губы, как в черных глазах появился интерес. Но рука, которой она касалась, была безответной. Однако именно он подал Доминик бокал шампанского. Обернувшись к Кейт, Доминик подняла бокал.
— Победителю достаются трофеи, — произнесла она, прежде чем осушила его. — Мы можем поговорить?
Кейт кивнула и, повернувшись, пошла между расступившимися гостями к зеркальным дверям в конце зала.
Открыв дверь, она пропустила Доминик вперед, прошла сама, и двери захлопнулись.
— Боже мой! — воскликнул кто-то. — Побеседовать!
Ну и наглость!
Поднялся шум:
— Вы видали что-нибудь подобное?
— Кейт держалась с ней бесподобно.
— Да, смелости у нее не отнимешь.
— Что ей сейчас нужно?
— Кто-нибудь проверил, у нее нет оружия?
Все повернулись к Блэзу, по виду которого было совершенно невозможно понять, что он чувствует, когда вот так стоит, высокий, безупречно элегантный в смокинге, а лицо его бледностью может соперничать с рубашкой.
Тогда взгляды всех обратились к Агате, а она повелительно произнесла:
— Вечер еще не кончился, друзья.
Оркестр снова принялся играть, танцующие пары вышли на середину зала, остальные, стоя группами, бурно обсуждали событие. Спустя несколько минут Блэз отставил свой бокал и подошел к бабке.
— Какого черта она тут разыгрывает? — хотела узнать Герцогиня.
— Для Доминик игра не кончается до тех пор, пока она не выигрывает.
— Но сейчас она выиграть не может.
— Именно это она решила выяснить.
— Думаешь, Кейт с ней справится?
Блэз улыбнулся.
— Теперь она сможет справиться, и справится. Это ее борьба; она не только должна выиграть, нужно, чтобы увидели, что она выиграла и объяснила Доминик, каким образом.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Как правило, знаю, но ведь каждый может ошибиться. Успокойся, — невозмутимо сказал Блэз. — Давай лучше выльем еще шампанского…
В небольшой комнате, белой с золотой лепниной, две женщины стояли друг напротив Друга, их отражения множились несчетно в зеркальных дверях и в зеркалах на противоположной стене, так что казалось, их противостояние уходит в бесконечность.
— Я недооценила вас, — призналась Доминик.
— Не могу сказать вам того же.
— В любом случае, и говорить об этом поздно.
— Для вас вообще все сейчас поздно.
Доминик открыла сумочку, алую, в тон платью, вытащила золотой портсигар и не торопясь зажгла сигарету.
— Скажите мне, — спросила она, — как вы этого добились?
— Честным и кропотливым трудом.
— О, я спрашиваю не про подвиги малышки Неподкупности, я имела в виду Блэза.
— Я ничего не делала. Просто была такой, какая я есть.
— Была повсюду, куда бы он ни повернулся, куда вас подталкивала эта вечно везде сующая свой нос его бабка. Меня она никогда не любила. А мне не приходило в голову считаться с ней. А вы, напротив, начали с нее…
Это весьма предусмотрительно. Она — единственный человек в мире, имеющий на него влияние.
— Она любит его.
— Да… а он, в сущности говоря, не такой уж милый человек. Привлекательный, конечно, очень мужественный. Я хотела его с самого начала.
— Но вы никогда не любили его.
— Ему это и не было нужно.
— Тогда.
— Как легко вы расправляетесь с Прошлым, — прошептала Доминик.
— В счет идет только будущее. Я дошла до этой мысли непростым путем.
— Да… Чарльз, разумеется, знал. Он знал намного больше, чем я могла себе представить. И что самое главное, он знал вас.
— Он был моим отцом «И, — подумала Кейт, — ты больше не смеешь называть его отцом. Это больше, чем все остальное, говорит о моей победе!» Пока Доминик могла пользоваться именем Чарльза Деспарда, ему было гарантировано место в ее памяти, теперь же он стал просто человеком, который когда-то был женат на ее матери.
— С вашей стороны было умно перетянуть на свою сторону нужных людей.
— Я не так безумно самонадеянна, чтобы считать, что сумею обойтись без их помощи.
— Она еще вам понадобится. Ведь, как вам известно, год еще не кончился.
— Для вас — кончился.
Бархатные брови высокомерно поднялись.
— Я — то есть мы, — поправилась Кейт, — знаем слишком много, чтобы позволить вам продолжать действовать так же, как раньше. Поддельная статуэтка эпохи Тан была получена от вас, из тех же рук, что и все те вещи, которые вы без стыда и совести продали на вашем пресловутом «Аукционе века». Ролло, — Кейт ощутила, как гнев перехватывает ей горло, — чуть-чуть не убили по вашему распоряжению. Пожар устроили ваши приятели-гангстеры, и, наконец, все эти мерзкие слухи исходили от вас.
— Вас неплохо снабдили информацией.
Доминик старалась не показать, как напрягся каждый ее нерв, как холодные пальцы страха сжали ее сердце.
— Это вы снабдили нас информацией. За вами следили, вас подслушивали.
Прекрасное тело окаменело, прелестное лицо превратилось в маску.
— Блэз… — произнесла она с трудом.
— Да.
«Как он был прав, — благодарно думала Кейт. — Она бы никогда не поверила, что это устроила я. Как хорошо он знает ее», — промелькнула мысль, и Кейт почувствовала, как в ней шевельнулась ревность.
— Все началось с поездки Ролло в Гонконг. Ему казалось, что с вашим аукционом не все в порядке, и он получил сведения, подтверждающие это. Вы выбрали неудачный город для, ваших махинаций, там даже у стен есть уши.
— Только если хотят подслушивать, — зло возразила Доминик. — Я полагаю, у вас есть доказательства?
Кейт встретила насмешку настолько спокойно, что Доминик ответила на свой вопрос сама.
— Конечно, есть… Блэз делает все наверняка.
— Важнее всего сейчас последние данные, — сказала Кейт. — Я победила вас, я на 5400 тысяч фунтов впереди вас по доходам, а без вашего обычного подкупа и совращения у вас вряд ли есть какая бы то ни было надежда догнать меня до 31 декабря. Я победила вас — причем не в вашей игре, поскольку мне омерзительны ваши методы, — в том, что зовется Честной Игрой.
Кейт вздернула подбородок, голова ее была откинута назад, волосы окружали лицо сияющим ореолом.
Доминик засмеялась.
— Не хватало еще, чтобы вы сообщили, что сберегли для избранника свою девственность…
Ей хотелось задеть Кейт, и это удалось. Но Кейт быстро справилась с собой.
— Нет. Но, конечно, вас мне никогда не догнать.
— Ах ты дрянь!
— Если вы хотите играть в грязные игры, я с удовольствием понаблюдаю, так как здесь вам нет равных.
— Берегитесь, — предупредила Доминик.
— Нет, это вам нужно беречься. Один неверный взгляд, одно неверное слово, полшага за черту — и я уничтожу вас.