— Жаркое, вижу, само к вам на дом ходит? — сказал он с завистью жадного охотника. — А мы-то ее потеряли…
— Кто это мы? — насторожился Кедров. Он вспомнил встречу в Лесной Крапивке, сеть и бутылки с негашеной известью.
— Да охотнички здешние. Глядели-поглядели, страдают птички…
— А в прошлые зимы они тоже оставались?
— Они — не они, а оставались.
— Черт вас подери, да ведь это же какая-то своя, здешняя популяция крякв. Это же интересно: почему не улетают, чем питаются, могут ли зимовать каждый год? Весной я собирался их пометить, чтобы знать, они остаются или другие.
Семиградов рассмеялся:
— Какая тут наука, товарищ педагог! Ведь не заповедник. Не мы, так другие…
— Плохой вы человек, доктор. Расстрелять на льду птиц! Это же убийство…
— А вы всей семьей подрядились меня шельмовать?
Обиженный, Кедров пришел в школу с подранком в поле шинели. Он отнес ее в пристроенный к дровенникам маленький хлев, где жила курица Анютка, двое крольчат — Пушок и Пушинка, а вот теперь и утка Хромоножка. Здесь сегодня дежурили Нина Морозова и Сергей Мячин.
— Здравствуйте, ребята! Нашего полку прибыло, — сказал учитель, передавая Нине утку. — Покормите. Потом осмотрим. Скоро урок.
— Мы покормим и не опоздаем. Но у нас только картофельные очистки, немного гороха и сено.
— Дайте гороха. Потом что-нибудь придумаем. Почитайте, какой корм ей нужен. Я дам вам книжку.
До начала занятий он старался успокоиться. Класс, как всегда, встретил его непринужденно и естественно, но не успел он начать урок, как услышал у себя за спиной знакомое фырчание крыльев маленькой птицы. Еще не повернувшись и не увидев ее, он узнал: воробей. А тут открылась дверь и в класс вошел Матвей Павлович, бледный и взволнованный, и с ним крепкого сложения женщина в синем бостоновом костюме, смуглая, черноглазая, с седыми прядями в черных, гладко причесанных волосах. Это была Дрожжина.
Класс встал. Захлопали крышки парт. Воробей мягким шлепком врезался в окопное стекло.
— Садитесь, — громко и отрывисто скомандовал Матвей Павлович и вслед за Дрожжиной прошел на заднюю, свободную парту.
Воробей бился о стекло. Кто-то бросился его ловить.
— Спокойно, ребята! — сказал учитель. — Всем сидеть. — Он подошел к окну, рывком распахнул заклеенную бумагой форточку, и в классе вдруг раздалось воробьиное чириканье, ясное и громкое. Никто не мог подумать, что это учитель подражал птице, и никто не успел заметить, как воробей метнулся под потолок и бесшумно выскользнул через форточку на волю. Учитель подошел к столу, сел, раскрыл журнал. Но, чуть помолчав, захлопнул его.
— Я бы хотел узнать, — сказал он каким-то странным голосом, слишком спокойным от неожиданно большого волнения, — кто и зачем принес в класс птицу? Пусть встанет.
Класс замер. Все смотрели на учителя. Только Нина Морозова то и дело оглядывалась на форточку — учитель забыл ее закрыть, и на нее дуло.
— Не буду наказывать, даже журить, это слово солдата…
Класс молчал. Кедров подождал немного и голосом, полным сожаления, заключил:
— Не хотел бы я быть на его месте…
— Почему? — вдруг спросила Нина Морозова, кутавшаяся в серый вязаный платок.
— Он трус…
— Я не трус, — с задней парты у окна встал Ваня Неухожев.
— Вижу! Беру свои слова обратно. Я никогда не думал, что ты трус. А зачем принес в класс птицу?
— Дмитрий Степанович, так воробей валялся на дороге, твердый, как кочерыжка. Ну, я его за пазуху — и позабыл. Вдруг он заворочался. Щекотно! Вытащил, а он… совсем ожил…
Ребята засмеялись, засмеялся и учитель. Только Матвей Павлович и Дрожжина сидели, опустив головы. Напряжение прошло, и Кедров подумал, что урок не получится. Случившееся утром, у мельницы, и сейчас, в классе, так потрясло его, что он не сумел справиться и отвлечься от будораживших его мыслей, и начал о том, что его волновало:
— Завидный у тебя день, Ваня. Спас частицу, пусть и малую, живой природы. Птицы — животные высшей группы, позвоночные. Заметьте, они имеют постоянную температуру крови, сердце у них четырехкамерное. Артериальная и венозная кровь имеют самостоятельные токи. Старая истина «Птицы — друзья человека» грешит простоватостью. Птицы — наши меньшие братья. Так, именно так мы и должны к ним относиться. Природа не любят пустоты. Мировой океан, сушу, небо — все заселила.
Жаль, что человек еще так мало знает о птицах. Конечно, без птиц земля страдала бы от нашествия вредителей, грызунов, червей. Конечно, гибли бы леса, посевы, сады. Но очевидно, это не все. Природа беспредельна в своих возможностях. Глядя на парящую птицу, первобытный человек, может быть, впервые подумал: почему нет у него крыльев? Может быть, мысль о свободе у человека зародилась тогда, когда он понял, как свободна и вольна птица…
Да, я несколько отвлекся, друзья мои, оторвался, как говорят, от земли. Вернемся же на землю, к воробью.
Это птица из семейства ткачиковых. Она близка к человеку. Да и называется этот воробей домашним. Почему человек приблизил его к себе? Или наоборот: почему птица приблизилась к человеку? Еще в позапрошлом веке в Сибири, например, воробья не было. Русские люди пошли осваивать пустующие земли, стали распахивать, заселять их, строить поселения. Воробей тут как тут — перелетел Уральские горы и скоро добрался до Байкала. Человек привык: чирикает воробей — значит, есть жизнь. Конечно, он питается зернами. Воробья можно назвать метлой тока — он подбирает крохи. Но он еще пожирает массу насекомых, гусениц с плодовых деревьев, кормит этим и птенцов. Некоторые качества этой птицы заставляют человека с уважением относиться к ее характеру. Скажем, воробей легко приспосабливается к самым трудным условиям. Зимой он на улетает в теплые страны, а живет с нами, геройски живет. Помню, стояли мы зимой во фронтовом лесу, жили в землянках. Воробьи ютились возле труб. Залетали в сарай, где стояли лошади, залезали в кормушки с овсом. При артобстреле они забивались в любые щели, даже проникали в землянки, к людям. Но когда кончали рваться снаряды, они тотчас вылетали, затевали драки, кричали на весь лес.
Вблизи человека живет и скворец, что для вас не новость. Это, можно сказать, наша родная русская птица. В редкой деревне на Руси не увидишь скворечни. Без нее дом — вроде сирота. А ведь менее века назад скворечен еще не строили. Скворцы жили в земляных норах, в дуплах, в лесу. За войну мне пришлось побывать в Прибалтике, Польше, Германии. Там почитается аист. А у нас — скворец. Бывало, на фронте сразу не узнаешь, где стояла деревня — люди ушли в землю. И только скворечни ясно отмечали: тут селение. И весной над землянками пели скворцы. Это милые, веселые, общительные птицы. Тысячи километров летят они к нам со своих зимних становищ. А зимуют они на юге Европы, в Малой Азии, в Африке. Туда они летят тучами. Жаль, что возвращаются к нам далеко не все. В пути, хотя это сильная, с хорошими крыльями птица, их застают штормы, бури, и они гибнут. В местах зимовок их отлавливают и едят.
— Ох! — вздохнул с негодованием класс — Едят!
— Летают скворцы с большой скоростью. Бывает, над морем их застает ураган. Иные не выдерживают, сбиваются с курса, гибнут, но сильные уверенно летят вперед, увлекая других. И если попадается на пути судно, они всей стаей спускаются на него. Представляете, корабль, черный от скворцов! Они отдыхают. У матросов мудрое правило: не трогать птиц, лечить больных: гибель птицы на судне приносит беду — таково поверье. Вот если бы все люди держались этого обычая…
Скворец — птица памятливая и признательная. Она помнит доброту. За хороший домик награждает строителя чудесной песней. Признаюсь, друзья, я люблю эту птицу. Как она храбро защищает свое гнездо, потомство! Воюет даже с сильной вороной! И если кому-то из колонии скворцов грозит опасность, другие спешат на помощь. Трудолюбию скворца можно позавидовать. В гнездовую пору скворец в течение часа прилетает к птенцам с кормом двадцать, а то и более раз, а за восемнадцать часов своего «рабочего дня» не менее двухсот.
Одна семья скворцов за гнездовый период уничтожает около восьми тысяч майских жуков. Одна сова-неясыть за лето вылавливает более тысячи полевок и мышей и помогает этим сохранить около тонны зерна. У птиц есть свои рекордсмены по работоспособности. Мухоловка-пеструшка прилетает к гнезду с пищей каждые две минуты. Мухоловка серая отдыхает менее четырех часов в сутки, а двадцать с лишним часов работает. Стриж за день может налетать более тысячи километров. Сколько для этого нужно энергии? Для науки до сих пор остается загадкой неутомимость птиц. Но мы обратим внимание, ребята, на другую сторону явления. Как иной раз человек безжалостен к своим меньшим братьям. Иному ничего не стоит разорить гнездо. Превратить птицу в живую мишень для праздного выстрела или нарушить сроки охоты. Сегодня утром мне пришлось пережить большое потрясение. С осени я заметил на старице и на подмельничном омуте не откочевавших на юг уток. Говорят, каждый год они тут задерживаются до поздней зимы. Изучить эту популяцию птиц, то есть особей одного вида, живущих в нашем обособленном месте, для науки важно. Почему не улетают? Чем питаются? Как приспособлены к холодам? Думал, помечу весной, потом прослежу их жизнь.
— А как их метят? — не удержался Сережа Мячин.
— Очень просто. Отлавливают. Метят краской перья. — Кедров помолчал. Продолжал горестно: — Что меня потрясло, ребята… сегодня? Утром я нашел раненую, примерзшую ко льду утку. Всего одну. Остальных расстреляли браконьеры и унесли. Одна-единственная особь. Но она теперь в нашем живом уголке. Думаю, мы ее вылечим…
Класс зашумел. Матвей Павлович что-то быстро писал в тетради. Карандаш рвал листки. Дрожжина с интересом смотрела на учителя.
— Спокойно, друзья мои! — остановил Кедров шум. — Давайте выясним: кто повесил возле своего дома одну кормушку? Поднимите руку!
Половина учеников подняла руки.
— Кто повесил две кормушки? Так… Пятеро.