Выйдя из отеля, Поль с Эмилией сели в такси, а Бен с Эллисон, взявшись за руки, пошли вдоль улицы Рокин Дождь перестал, воздух был свежим и прохладным.
— Ты не сказала им, что через несколько дней приедешь ко мне в Лондон, — сказал Бен.
— Еще есть время. Мне кажется, Поль считает, что я что-то затеваю.
— Он прав?
— Возможно. Я должна кое-что сказать тебе.
Он ощутил мгновенную тревогу и остановился;
— Что-то случилось?
— Ты имеешь в виду плохое? Нет, конечно. С тобой всегда так. Ты прежде всего думаешь о плохом. А я хочу, чтобы ты думал о хорошем.
Она замолчала, а потом выпалила:
— Я сегодня сняла квартиру.
Он резко взглянул на нее:
— Ты сняла…
— На Принценграхт. Очень симпатичная, очень маленькая квартирка, но достаточно большая, чтобы мы с тобой смогли гораздо ближе узнать друг друга.
На его лице появилась улыбка, которая становилась все шире.
— Ты типичная американка. Берешь быка за рога.
— А что в этом плохого?
— Это просто чудесно. Прожив в Европе столько времени, я совсем забыл, что это так чудесно. А как же Патриция?
— Она собирается в Париж. Она говорит, что шести недель вполне достаточно для Амстердама. Я совершенно с ней не согласна.
Бен взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
— Это не какой-нибудь порыв? Ты действительно хочешь этого?
Про себя Эллисон сказала: «Я хочу только тебя», — но вслух произнесла:
— Может быть, это и порыв. Но даже если это и так, мы должны наслаждаться, пока он длится. Он продолжал смотреть ей прямо в глаза.
— Я хочу купить что-нибудь для тебя, — сказал он. — Мне давно хотелось сделать это. Давай пойдем сейчас, до ужина.
— Мне ничего не надо, — попыталась отказаться Эллисон. — Я хочу, чтобы мы просто побольше были вдвоем.
— Ты уже все сделала для этого. А сейчас сделаем то, что хочу я.
— Бен, уже все закрыто.
— Нет, магазин закрывается через пятнадцать минут. Если мы поторопимся, то как раз успеем.
— Какой магазин?
Он ответил ей улыбкой и зашагал быстрее. Через несколько минут Эллисон увидела огромную мраморную арку, которая была входом в амстердамский Центр по продаже бриллиантов. Некоторые мастера собирались домой, но управляющий приветствовал Бена теплым рукопожатием.
— Я хотел бы представить вам мисс Сэлинджер, — сказал Бен. — Эллисон, это Клаус Кейпер. Клаус! Мы пришли не слишком поздно, чтобы купить что-нибудь для мисс Сэлинджер?
— Если вы не собираетесь все здесь осматривать, то времени хватит.
— Отлично. Эллисон, ты сама выберешь?
Эллисон отрицательно замотала головой. Она чувствовала неловкость. С того момента, как она сообщила Бену о квартире, ситуация вышла из-под контроля. Она не была уверена, что хочет получить в подарок от Бена бриллиант, во всяком случае, не сейчас, она бы еще помечтала об этом. Но она не хотела ставить его в неловкое положение перед Клаусом Кейпером.
— Нет, я пока посмотрю, как работают огранщики, — пробормотала она и отошла, оставив мужчин совещаться без нее.
В ослепительно яркой комнате за длинными столами на крутящихся стульях сидели мужчины и женщины, обтачивающие и шлифующие бриллианты, которые были уже проверены на вес и цвет, придавая им нужную форму. Эллисон наблюдала, как одни мастера распиливали бриллианты, другие шлифовали камни, а третьи окончательно их гранили.
— Надеюсь, что ты будешь носить это, — сказал Бен, нарушая ее одиночество. — У Клауса был один уже готовый бриллиант в оправе, примерно то, что я хотел.
Он разжал ее руку и положил что-то маленькое на ладонь. Камень был дымчатого цвета, меньше карата, и вставлен в серебряную филигранную оправу, воздушную, как кружево.
— Какой красивый! — тихо произнесла она. Она уже знала, что не сможет отказаться. Это было не кольцо, а скромный, выбранный с большим вкусом медальон. Таким мог быть подарок от хорошего знакомого или от мужчины, который чувствовал себя счастливым. «Он и был счастлив, — подумала Эллисон. — Гораздо счастливей, чем когда мы впервые встретились с ним. Я уже кое-что сделала для него».
Она надела цепочку себе на шею.
— Спасибо. Я, наверное, буду носить его, не снимая, пока тебе не надоест видеть его на мне.
— К этому времени я уже куплю тебе что-нибудь другое.
Обеими руками он взял ее лицо и поцеловал ее. Поцелуй был сдержанный, поскольку они были не одни.
— Я люблю тебя, Эллисон, — сказал он.
В кабинете главного редактора журнала мод «Ай» на Манхэттене были слышны рождественские песни, которые распевали на улице, а в его кабинете искусственная елка была увешана разноцветными глазами, горящими красными, зелеными и белыми зрачками, которые светились от маленьких лампочек, вставленных в них. Эмилии достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что сделаны они в дурном вкусе, и она отвернулась.
— Барри хотел, чтобы я обратилась к вам, — сказала она главному редактору журнала мод, которого звали Джок Флин, пока он жил в итальянском квартале. Но, переехав в верхнюю часть города, в Рокфеллеровский центр, стал называть себя Джейсон д’Ор. — Он сказал, что не осмеливается навязывать вам свои желания.
— Он также сказал вам, чтобы вы не говорили мне этого, — заметил Джейсон, сухо улыбаясь; в его голосе слышались визгливые нотки. — Но вы решили передать мне его слова, потому что надеялись, что это поможет установить дружескую атмосферу между нами.
Эмилия промолчала. Он был прав, но вел себя так же дурно, как был украшен и сам его кабинет.
— Итак, давайте посмотрим, что у вас есть. Его голос стал деловым.
— Барри присылает ко мне своих друзей со старыми шутками, если он действительно увидел в них нечто интересное.
Он открыл кожаный альбом, который Эмилия тверда решила взять с собой, несмотря на протесты Барри, считавшего, что фотографии должны были прийти из его агентства, а она — остаться дома.
— Я не могу сидеть и ждать дома, — объяснила она ему. — Лучше будет встретиться лично. Вспомните, как хорошо все получилось, когда мы встретились с вами в Амстердаме.
— Фотографии вашего приятеля Поля действительно мне понравились в Амстердаме, — сердито огрызнулся он. Он хотел тогда переспать с ней, но она осталась верна Полю, хотя они просто жили вместе. — Но личный контакт не имеет никакого отношения к этому делу.
— Этого вы знать не можете. Тогда я вас очаровала, а сейчас постараюсь очаровать и Джейсона д'Ора. Господи, что за имя!
— Только не говорите ему, что вам не нравится его имя. Или его новогодняя елка.
— А почему елка?
— Увидите сами.
Закончив просматривать альбом, Джейсон вернулся в его начало и стал медленно переворачивать страницы.
— Вам здорово повезло с вашим фотографом. Чертовски хорошо.
— Работа или модель? — вырвалось у Эмилии.
— И то и другое. В них ощущается искренность и кажется, что вы только притворяетесь искушенной.
— Или наоборот, — весело заметила она. Он пожал плечами:
— Я думаю, что Барри сказал вам, что у нас есть фотомодели, которых мы регулярно используем.
— Он сказал мне, что вы ищете новые лица.
— Поэтому мы обращаемся к ним, когда возникает необходимость.
Эмилия ждала, что он скажет дальше.
— И когда же она возникает? — спросила она, все-таки стараясь скрыть нарастающий гнев.
— Не имею представления. — С этими словами он закрыл ее альбом. — В настоящий момент мы работаем над майским номером. Я не могу сказать, что именно нам понадобится на июнь. Может быть, мы вам позвоним.
Он открыл дверь и встал около нее, ожидая, когда она уйдет.
С холодным выражением лица Эмилия взяла со стола альбом:
— Извините, что отняла у вас время. Она полностью владела собой, но внутри вся кипела от негодования.
— Да как он смел?! — набросилась она на Поля, вернувшись к нему домой, где жила после возвращения в Нью-Йорк из Европы. — Меня ему рекомендовал Барри, я не с улицы к нему пришла. Кроме того, моя фамилия Кент, это кое-что значит в Бостоне. Я не бедная родственница. Кем он себя воображает, чтобы так поступать со мной?
Поль держал в руках спичку, стараясь разжечь огонь в камине; когда пламя вспыхнуло, он закрыл стеклянные дверцы и обнял ее за плечи. Расстроенная, она поцеловала его.
— Ты меня слышишь? — спросила она его.
— Да.
Он отошел от нее:
— Выпей что-нибудь, это тебя успокоит. В маленьком баре, устроенном в нише, он смешал два мартини.
— Иди сюда и сядь. Похоже, что ты стала камнем преткновения.
— Как это?
— Твой хороший приятель Барри и твой новый знакомый Джесон, должно быть, давно оспаривают право принимать решения. Джесону пришлось не по вкусу, что тот прислал тебя прямо к нему, вместо того чтобы соблюсти обычные формальности.
— Какие обычные формальности? Но она уже поняла какие, и это отразилось у нее на лице.
— Так, значит, Барри говорил тебе, что агентство само должно было переслать ему твой альбом?
Ее рот был упрямо сжат.
— Если имеешь дело с цивилизованными людьми, личный контакт — гораздо лучше.
— Ты, может быть, и права. Но он предупреждал тебя. Они, случайно, не любовники?
— Сомневаюсь. Барри глаз положил на меня.
— Неужели? Сообразительный парень. Она рассмеялась, чувствуя себя лучше:
— Но он не может конкурировать с тобой, и он понимает это, или, во всяком случае, он понимает, что я знаю это. Можно, я выпью еще?
Он направился к бару:
— Я заказал столик, чтобы мы могли поужинать в «Ле цирке».
— Как тебе это удалось? Там столик заказывают за три недели!
— За две.
— Правда? У тебя есть какой-то повод?
— На следующей неделе у тебя день рождения. А через три дня после него — Рождество. Разве это не повод?
— Ну, ты мог решить сделать мне предложение. Извини, — добавила она быстро. — Я веду себя дурно, все равно что Джесон д’Ор.
— Ты никогда не ведешь себя дурно, моя дорогая, — спокойно ответил Поль.