Гарибальди разделял чувства средних слоев Италии, убежденных в том, что новая Италия должна играть в Европе заметную роль, что Италия униженная, осмеянная, низведенная до положения туристической области, должна остаться воспоминанием. Он писал: "Наши австрийские и французские соседи должны понять, что времена их прогулок по нашей прекрасной стране навсегда ушли в прошлое". Тон его высказываний становился более резким, но суть сохранялась прежняя. Гарибальди до последних своих дней защищал единство и процветание своей родины и оставался патриотом Италии. Его славе завидовали короли и премьер-министры. Во многих городах Италии ему поставлены памятники, пусть и не столь гигантские и помпезные, как монумент Виктору Эммануилу II на площади Венеция в Риме.
С его идеями отчасти связана доктрина молодого итальянского национализма – ирредентизм, а сама ирредента (Italia irredenta – «неискупленная, неосвобожденная Италия») как политическая партия оформилась в 1878 г. под руководством генерала, депутата парламента Менотти Гарибальди, сына Джузеппе Гарибальди. В ее программу, в частности, входило отторжение от Австро-Венгерской империи ряда областей, населенных итальянцами: Триеста, Трентино, Истрии, Далмации, островов в Адриатике. Позднее в борьбе Италии за осуществление этих планов в годы первой мировой войны погибли два внука Джузеппе Гарибальди. И, если с начала своего зарождения ирредентизм объединял в основном мелкобуржуазные, республиканские элементы, то в начале XX в. его лозунги стали широко использоваться итальянской империалистической буржуазией, стремившейся оправдать в глазах мировой общественности свои широкие захватнические притязания на Балканы и Адриатику. А кое-кто из ирредентистов тогда же участвовал в создании националистического движения в Италии, одного из предшественников фашизма.
Национализм Гарибальди позднее был использован в риторике Муссолини, увлекавшего в 1922 г. громкими речами итальянцев самой идеей "похода на Рим", который ранее в XIX в. трижды предпринимал итальянский национальный герой. Портрет последнего, по воспоминаниям, висел в доме Алессандро Муссолини, отца будущего основателя итальянского фашизма, преклонявшегося перед Джузеппе Гарибальди. Приход итальянских фашистов к власти приветствовал сын народного героя – генерал Риччьоти Гарибальди (умер в 1924 г.). В опубликованной в 1934 г. в Любеке книге "Гарибальди" немецкий историк А. Дреслер называл его предшественником фашизма. Фашистский режим кое-кто из историков, например Дж. Вольпе в книге "Итальянский народ между миром и войной 1914–1915 гг.", вышедшей в Милане в 1940 г., считали прямым наследником эпохи Рисорджименто. Но тогда в отличие от периода фашистской диктатуры "римский миф" – лозунг воссоздания былого величия Римской империи имел иное, демократическое содержание, олицетворяя стремление итальянского народа к независимости и национальному объединению, а не к захватам чужих территорий[17].
В выступлениях Муссолини отчасти нашло отражение духовное наследие Гарибальди, с помощью героического образа которого Муссолини стремился нажить дополнительный политический капитал. Несомненно, не все и не самое лучшее в нем, скорее, внешнее, чем внутреннее. Но отрицать это – значило бы не понять одного из путей итальянской истории, одной из ее "традиций". Не случайно фашисты превратили 50-летнюю годовщину со дня смерти Гарибальди в 1932 г., которая совпала с "деченнале", 10-летием фашизма, в одну из своих великих дат. Издавались произведения Гарибальди, в частности вышло шеститомное издание его сочинений, биографии. Тогда из Ниццы в Рим перевезли останки жены героя, Аниты, и ей был поставлен памятник. И так же не случайны при фашизме девизы "Ницца ностра" ("Наша Ницца") и "Итальянская Корсика", возвращающиеся как эхо, как отклик на горечь Гарибальди, лишившегося своей отчизны. Фашизм использовал призывы Гарибальди, украшая себя гарибальдийской традицией, играя таким образом на чувствах народа.
Действительно, в "Завещании" Гарибальди можно найти одобрение диктатуры, но лишь как временной меры. Выступая за единую Италию и оставаясь при этом противником насильственных мер, подавления личности, преследований инакомыслящих, он, наоборот, был сторонником демократии и гражданских свобод. Таким образом, фашизм и Муссолини – черная и карикатурная копия гарибальдизма и Гарибальди, подделка национальной традиции. И символической одеждой итальянских фашистов стала черная рубашка, а не гарибальдийская рубашка красного цвета (camicia rossa).
Но его наследие и традиции использовали также и в борьбе за свободу и демократию. При фашизме, в частности, против самозванного гарибальдизма и его стремления исказить наследие Гарибальди, восстали гарибальдийцы-антифашисты республиканской, либеральной и марксистской ориентации, взявшие от гарибальдийского эпоса главное – народное вмешательство в ход итальянской истории во имя идеала демократии и братства. И действия партизан-гарибальдийцев с осени 1943 г. внесли весомую лепту в европейское движение Сопротивления.
Джузеппе Гарибальди – один из главных героев итальянского Рисорджименто. Он представлял народную струю в объединении страны, которое шло под руководством либеральных сил во главе с Кавуром и под знаменем Пьемонт-Сардинской монархии Виктора Эммануила. Увидеть Италию единым, сильным, процветающим государством было главным его стремлением. В своем политическом завещании он писал, что следует идее Данте «создать Италию даже вместе с чертом». Он готов был идти на компромисс с различными политическим силами, в том числе и с монархией, ради воплощения своей мечты об объединении Италии. При этом по своим политическим убеждениям оставался на протяжении всей жизни республиканцем, хотя и признавал возможность временного прихода к власти диктатора, который мог бы провести необходимые реформы в кратчайшие сроки, используя свои чрезвычайные полномочия, но затем, по его мнению, необходимость в диктатуре должна отпасть и должен быть установлен республиканский строй.
Гарибальди хорошо понимал потребности итальянского народа, видел тяжелое положение крестьян и рабочих после объединения страны. Он разрабатывал проекты демократических реформ, направленных на улучшение жизни народа. Находясь уже в преклонном возрасте, Гарибальди не имел сил вести борьбу за их осуществление, хотя он и пытался провести некоторые из них через парламент, Гарибальди был сторонником введения всеобщего избирательного права. Он защищал гражданские права, а также выступал за облегчение налогового бремени и улучшение экономического положения простого народа. До конца своей жизни он сохранил антиклерикальные настроения, выступая за окончательное отделение церкви от государства.
В последние годы жизни Гарибальди создал ряд проектов хозяйственных усовершенствований – проект изменения течения Тибра и милиорации римской равнины, предложение по осушению болот и озеленению гор, строительству железных дорог и мостов. Большинство из них было нереально воплотить в жизнь, но они дают представление о том, какой Гарибальди видел возрожденную Италию. Он мечтал об экономически процветающей, богатой стране с демократическим правлением. Может показаться, что Гарибальди был далеким от жизни идеалистом, не понимавшим истинное положение вещей. Но это не так. Не отказываясь в душе от своих идеалов, он старался на практике сделать все возможное для хотя бы частичного их воплощения в жизнь. В отличие от Мадзини, возглавлявшего революционное течение Рисорджименто, Гарибальди не призывал к социальной революции, а был сторонником компромиссов и реформ, идущих мирным путем. После окончательного объединения Италии он был разочарован, говорил, что "не о такой Италии мечтал". Конечно, посвятив всю свою жизнь цели объединения Италии, Гарибальди хотел в старости увидеть положительные результаты своей деятельности. Этим и объяснялись пессимистические настроения его последних писем.
В целом величие вклада Гарибальди в объединение Италии несомненно. Многие его предложения и проекты последних лет были уже после его смерти постепенно осуществлены. А 2 июня 1946 г. ровно день в день через 64 года после кончины Джузеппе Гарибальди в Италии была провозглашена республика».
К этой почти объективной статье остается добавить следующее.
Кроме того, что он был одним из вождей итальянского Рисорджименто, Гарибальди оставил заметный след и в истории латентных структур.
В молодости Гарибальди был членом конспиративной организации карбонариев, и именно поэтому с 1834 года находился в изгнании в Латинской Америке, сражаясь на стороне борцов за независимость Бразилии и Уругвая. В 1848 году возглавил добровольцев в Ломбардии, на следующий год выступил в защиту Римской республики. В 1851–1853 годах жил изгнанником в Клиффорде (Нью-Йорк), зарабатывая на жизнь изготовлением и продажей свечей. В результате победоносной кампании 1859 года завершившейся подписанием Виллафранкского мира, Гарибальди возглавил поход «Тысячи», изгнавшей Бурбонов из Южной Италии.
Джузеппе Гарибальди был посвящен в масоны в 1844 году в Бразилии в ложе «Приют Доблести», перейдя затем в ложу «Друзья Отечества» в Монтевидео. Он был ревностным масоном. Находясь в изгнании в Соединенных Штатах, Гарибальди активно участвовал в работе ложи «Томпкинс» № 471 в Стейплтоне, штат Нью-Йорк.
В 1863 году в Италии, Гарибальди был избран главой Верховного Совета Палермо. В 1864 году он стал Великим Мастером Великого Востока Италии, в 1872 году почетным Великим Мастером пожизненно.
Кроме того 1881 году Гарибальди был избран главой «египетской» ветви мемфисского обряда. В том же году полководец Джузеппе Гарибальди, носивший титул Верховного Командора не только Устава Мемфис, но и Устава Мицраим, решил соединить их. С 1889 года, отсчитывает свою историю современный Устав Мемфиса-Мицраима во всем мире.
В письме, направленном Верховному Совету шотландского обряда 11 июня 1867 года, Гарибальди утверждает, что учение Великого Архитектора Вселенной «означает установление всемирного братства между народами». Несколько лет спустя в письме, адресованном Великому Мастеру Маццони, генерал, охваченный чувством пантеистического порыва, сравнивает Великого Архитектора Вселенной с «Богом, о котором говорит Мадзини». В том же письме, написанном в 1872 году, когда I Интернационал впервые появился на итальянском политическом горизонте, Гарибальди подчеркивал: «Рабочее товарищество – это масонская организация, все эмблемы его тоже масонские. Отчего же рабочие конгрессы проходят вне лона организации-основательницы, их породившей? Разве демократия, т. е. страждущие классы, не обязаны своим существованием крупнейшей в мире орга