[348]. Одинокая женщина также имеет право на применение вспомогательных репродуктивных технологий при наличии ее информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство[349].
В СК РФ установлено правило, согласно которому лица, состоящие в браке и давшие свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, в случае рождения у них ребенка в результате применения этих методов записываются его родителями в книге записей рождений (абзац первый пункта 4 статьи 51 СК РФ). При этом лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия суррогатной матери – женщины, родившей ребенка (абзац второй пункта 4 статьи 51 СК РФ).
Исходя из содержания указанных норм, последовательно рассмотрим вопросы, касающиеся донорства и суррогатного материнства.
В вопросе о донорстве прежде всего появляется проблема осведомленности участников правоотношений о том, кто же именно является биологическим родителем. Не зная об этом, невозможно претендовать и на какие-либо связи и отношения с ним, в том числе наследственные.
В силу пунктов 54 и 62 Приказа Минздрава России от 30 августа 2012 г. № 107н «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению» донорство может быть как анонимным, так и неанонимным[350].
Законодательство РФ признает, что каждый ребенок имеет право жить и воспитываться в семье, насколько это возможно, право знать своих родителей, право на их заботу, право на совместное с ними проживание, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (пункт 2 статьи 54 СК РФ). Однако возникает вопрос: безгранично ли право ребенка знать своих биологических родителей?
Есть мнение, что всем детям в России (имеется в виду рожденным как естественным путем, так и с помощью вспомогательных репродуктивных технологий) должны быть представлены равные права, касающиеся установления их происхождения, а следовательно, и равные наследственные права[351]. Подобное утверждение соответствует общемировой тенденции ликвидации анонимности доноров половых клеток, но лишь в той своей части, которая касается получения информации. А вот уравнивание в юридических, в том числе наследственных, правах представляется неоправданным и даже абсурдным (тогда уж и доноров крови и органов давайте приравнивать к кровным родственникам). Все же во всех сферах правового регулирования необходимо соблюдение адекватного баланса интересов всех участников правоотношений.
Как отметил Г. Б. Романовский, изменение правил анонимности, например в Великобритании, с одной стороны, позволило отсеять случайных граждан, для которых донорство – лишь способ поправить материальное положение. С другой стороны, например, в Швейцарии, где с 2001 г. ребенок, зачатый искусственным способом, с помощью донорской спермы, по достижении совершеннолетия имеет право узнать, кто является его биологическим отцом, охладило энтузиазм многих потенциальных доноров, хотя ни ребенок, ни отец не несут друг перед другом каких-либо юридических обязательств[352].
В Российской Федерации анонимность донора и факта его участия в оплодотворении является выбором самого донора и охраняется законом. Вопрос происхождения ребенка является внутрисемейным делом, а анонимное участие в донорстве – личной тайной. Конституция РФ гарантирует каждому право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну (статья 23, часть 1) и запрещает сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия (статья 24, часть 1).
ДЛЯ ЮРИСТОВ:
Как указал Конституционный Суд РФ в Определении от 9 июня 2005 г. № 248-О, право на неприкосновенность частной жизни (статья 23, часть 1 Конституции РФ) означает предоставленную человеку и гарантированную государством возможность контролировать информацию о самом себе, препятствовать разглашению сведений личного, интимного характера. И, хотя институт привлечения к ответственности за нарушение права на нераспространение личной информации и семейной тайны еще не совершенен, законодательство предусматривает ряд механизмов защиты граждан и привлечения к ответственности виновных лиц.
Так, медицинские работники обязаны соблюдать врачебную тайну (статья 13, подпункт 2 пункта 2 статьи 73 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»)[353]. Разглашение информации, доступ к которой ограничен федеральным законом (за исключением случаев, если разглашение такой информации влечет уголовную ответственность), лицом, получившим доступ к такой информации в связи с исполнением служебных или профессиональных обязанностей, влечет привлечение к административной ответственности (статья 13.14 КоАП РФ). Обработка персональных данных в информационных системах в сфере здравоохранения осуществляется с соблюдением требований, установленных законодательством Российской Федерации в области персональных данных, и соблюдением врачебной тайны (пункт 2 статьи 91 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»)[354]. Нарушение правил обработки персональных данных влечет привлечение к административной ответственности (статья 13.11 КоАП РФ). Незаконный сбор или распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия является уголовно наказуемым деянием (статья 137 УК РФ). Нарушение неимущественных прав порождает возможность привлечения к гражданской ответственности при соблюдении правил действующего законодательства. Однако эта проблема актуальна скорее с точки зрения обеспечения тайны частной, семейной жизни и защиты информации.
Исходя из толкования действующего законодательства, данного Верховным Судом РФ для установления взаимных прав и обязанностей участников рассматриваемых правоотношений, информированность не имеет решающего значения. Трактуя положения СК РФ, Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 16 мая 2017 г. № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей», указал, что по смыслу семейного законодательства (пункт 4 статьи 51 СК РФ) рождение ребенка с использованием супругами (одинокой женщиной) донорского генетического материала не влечет установления родительских прав и обязанностей между донором и ребенком, независимо от того, было данное лицо известно родителям ребенка или нет (анонимный донор)[355]. С учетом этого лицо, являвшееся донором генетического материала, не вправе при разрешении требований об оспаривании и (или) установлении отцовства (материнства) ссылаться на то обстоятельство, что оно является фактическим родителем ребенка. По этим же основаниям не могут быть удовлетворены и требования лиц, записанных в качестве родителей (единственного родителя) ребенка, об установлении отцовства в отношении лица, являвшегося донором генетического материала, с использованием которого был рожден ребенок[356].
Верховный Суд РФ ранее в решении по конкретному делу дал ответ и на другой не менее важный вопрос – о том, может ли донор половых клеток быть признан отцом ребенка[357]. По мнению Верховного Суда РФ, не может. Как следует из указанного решения, сам по себе факт биологического участия в оплодотворении не влечет отцовства, и донор не признается отцом. При этом Верховный Суд РФ указал, что информация о личности донора отнесена законодателем к врачебной тайне, предоставление которой без согласия гражданина допускается лишь в случаях, предусмотренных законом. Перечень информации о доноре, которую может получить женщина, обратившаяся за оказанием специализированной медицинской помощи с применением вспомогательных репродуктивных технологий, ограничен данными его медико-генетического обследования, внешними данными и национальностью. В свою очередь, донор также не имеет права на информацию о результатах использования его биологического материала и его письменного согласия на применение метода искусственного оплодотворения не требуется[358].
Еще раз подчеркнем, что в настоящее время, согласно пункту 8 статьи 55 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», при использовании донорских половых клеток и эмбрионов граждане имеют право на получение информации о результатах медицинского, медико-генетического обследования донора, о его расе и национальности, а также о внешних данных.
Кроме того, Верховный Суд РФ в ранее упомянутом решении отметил, что женщина, обращаясь в медицинское учреждение с целью искусственного оплодотворения, вступает в правоотношения с данным учреждением, которое заранее предупреждает ее о том, что донор не берет на себя родительские обязанности по отношению к будущему ребенку[359]. Донор также вступает в правоотношения с медицинским учреждением, которое с момента сдачи биологического материала приобретает на него все права и несет ответственность за его использование в медицинских целях.
Представляется, что позиция Верховного Суда РФ по данному вопросу является взвешенной и обоснованной. И, следовательно, ни о каких правоотношениях, в том числе наследственных, между ребенком, родившимся с использованием донорского материала, и самим донором быть не может вне зависимости от его анонимности.