— Биллем, а Биллем? — В голосе Назгула сосредоточилась вся язвительная сладость мира. — Отзовись! Ты же понимаешь, дружище, как нам всем интересно то, что ты сделал. Куда ты делся, Второй? А главное — как? Эй! Я, между прочим, не думаю, что ты далеко ушёл. Не дальше вакуума, как справедливо заметили доктора.
Рабочий отсек доктора Спиро этой ночью выглядел несколько странно. Учёный конфисковал все наличные осциллографы, подключил их на запись и облепил датчиками всё вокруг, насколько хватило, собственно, датчиков. Теоретически они должны были поймать любое проявление психической активности в каждом из предметов, поставленных на контроль.
«Чем быстрее, тем лучше!» — сказал доктор Ванн, и доктор Спиро с ним согласился.
Все вместе измерительные приборы создавали ровный звуковой фон, и ни одна зелёная ниточка не нарушалась всплеском. Только трещала себе испорченная лампа.
— Ага, — сказал Назгул, сдвигая колпак кабины и прислушиваясь. — Так я и думал. Ну и что ты намерен с этим делать, пропащая душа? Нет, я понимаю, что пригодишься, моё воображение как раз по тебе работает. Но что ты собираешься делать потом? Да я б на их месте не то что мурашками, бородавками бы покрылся от ужаса.
Имеешь право развлечься? — продолжил он после паузы, наполненной трескотнёй. — Едва ли они с тобой согласятся. Как — что сделают? Локализуют как миленького, и… кто тут орал так, что у меня чуть радары не посыпались? Как я представляю себе магниты такого размера? Переносные конденсаторные башни внутри комплекса? Или вообще снаружи? Ты думаешь, вся Шеба этого не стоит? У меня к тебе чисто практический интерес: они тебя вышибли или ты сам ушёл, когда невтерпёж стало? Сложно сказать? Ушёл бы и раньше, мало радости терпеть? Ладно, я понял. Но новое вместилище ты выбрал сам. Однозначно. Спасибо, ты дал пищу моему уму. И насколько ты его контролируешь? Перемещаешься внутри организма, и подконтрольная сфера растёт? Надо бы спросить у Кирилла, как он ухитрялся держать Императора Улле под замком. Хочешь сказать, для тебя есть разница в проницаемости пласталевых конструкций? К тому же августейший дедушка имел небольшой практический опыт воплощений: его убили только однажды. И потом, это глубоко личное. Наверное, он чувствовал себя неуютно в мире, который потомки перестроили вопреки его личным вкусам, потому и сидел в своих покоях. Не то чтобы вовсе не мог выйти, а не так уж и хотел.
Извини, дружище, коммунальная сфера — это баловство. Что, будешь звонить своему доктору по ночам и дышать в трубку? Эй! Это нехорошая идея! Мне нужно, чтобы ты овладел причальными механизмами, лифтами, шлюзами. Хорошо бы ещё и орудийной палубой, но это уже слишком большое счастье.
Мне вот ещё интересно: они догадаются вчинить Зиглинде иск за захват станции посредством злобного полтергейста? А я бы какой был на твоём месте? М-да… хороший вопрос. В общем, я этому фашисту-вивисектору не завидую.
Брюс ещё несколько раз навещал истребители, но доктора Спиро за работой больше не видел. Мальчик чаще натыкался на него в коридорах: упёршись взглядом в схему уровня, заштрихованную в некоторых местах, тот нёс на ремне через плечо компактный осциллограф и вид при этом имел возбуждённый и даже какой-то всклокоченный. Сотрудники здоровались с ним преувеличенно вежливо и старались пройти мимо как можно быстрее. Кому не повезло, имели сомнительное удовольствие наблюдать, как Спиро трясущимися от возбуждения руками опять лепит на стены свои датчики, и недоумевали, какого чёрта ему разрешается тратить на эту ерунду время и бюджетные средства.
Впрочем, госпожа Рельская, даром что имела репутацию сделанной из стали, тоже в последние дни выглядела неважно. Что-то не давало ей спать, и, разумеется, поползли слухи. Где-то что-то, мол, вышло из-под контроля. Расходились только во мнениях, что именно пошло наперекосяк, но сходились, что лишить её сна может только мысль о банкротстве. Или о возвращении под протекторат с неизбежным в таком случае пересмотром исследовательской программы. Когда тамплиеры стали независимы и богаты, что стало с тамплиерами? Вот то-то же.
По всей станции в срочном порядке проверяли противопожарные системы и исправность энергоблоков, а Эвридика выдала Брюсу дыхательный аппарат и убедилась, что он умеет им пользоваться. Она же заставила мальчика затвердить схему эвакуации — что было вовсе не лишним, учитывая его страсть к свободе. А ещё им с доктором Ванном пришлось однажды всё бросить и в компании с другими докторами, донельзя раздражёнными, исполнять все благоглупости, предписанные правилами учебной тревоги.
Как-то раз в их лабораторию наведался со своим осциллографом доктор Спиро. Нельзя сказать, чтобы доктор Ванн ему обрадовался, но пропустил к своим драгоценным чанам, и те все подверглись непременной процедуре сканирования психополя.
— Это ведь для него желанная добыча! — свистящим шёпотом объяснил Спиро. — Этот, этот и ещё вон тот фонят. Ты это можешь как-то объяснить или этим мне заняться?
— Ещё бы им не фонить, — пфекнул Ванн. — Они ж почти готовы, мы, не сегодня завтра их вскрываем. И кстати, Брюс, насчёт вопроса, с какого момента мы перестаём воспринимать это как «бульон»! Помедитируй над этим.
— У вас, — самым невинным тоном поинтересовался мальчишка, — никак Назгул сбежал?
Он на самом деле так и не понял, куда делся Биллем, но, судя по хорошему настроению «спецгруппы» и её явному намерению курить бамбук вплоть до часа «X», всё вышло как нельзя лучше.
— А ты не думал, Ванн, что оно может вышибить человека из тела ко всем чертям и само в него вселиться? Ну и что с того, что этого нет в техпараметрах заказчика! Пошли бы они к нам, если б знали, как это у них работает? Кто знает, какие свойства они приобретают, будучи перенесены неоднократно? Опыт? Навык? Новые степени свободы? Кто там был, когда это случилось? Ты, я, полдесятка техников, парень от заказчика и твой мальчишка. Ты ни в ком не заметил ничего необычного?
— Водевиль, — в сердцах сказал доктор Ванн. — Чтоб они сгорели, твои осциллографы! Астрал-ментал… Ты что, ко всему дурдому ещё и охоту на ведьм тут развяжешь? Как ты отличишь правильное психополе от неправильного?
— Придётся разработать какие-то тесты, — вскинулся Спиро, и Брюсу почему-то сделалось неудобно на него смотреть. Было что-то непристойное в его азарте, вызванном, вероятно, крайним изнеможением, и ещё казалось, что ему важнее пошевеливаться, чем сесть и поразмыслить. — О! И образец «неправильных» реакций у нас есть. Пожалуй, я этим займусь.
— Ты уверен, что заказчик платит тебе именно за это?
— Это вам, батенька, не конвейер! — хмыкнул Спиро и напомнил коллеге старый анекдот о сферических конях в вакууме. — Технология уникальная и требует деликатного подхода.
Доктор Ванн возвёл очи горе, но, когда через день сама собой открылась и закрылась дверь-диафрагма, поджал губы и позвонил куда следует.
И вновь явился Спиро и опять ничего не нашёл.
Первым ударом по плану спасения стало совершенно неожиданное появление Люссаковых «горилл». Неизвестно, где они зависали всё это время: у них, в отличие от Гросса, не хватило харизмы убедить администрацию в необходимости своего присутствия при исполнении совершенно рядового заказа. К тому же три скучающих эсбэшника — это уже фактор хаоса, а хаоса в эти дни на Шебе и так было предостаточно. К счастью, план был заведомо и принципиально не проработан, а потому ему не грозило рухнуть от одной влетевшей в форточку мухи.
— Вскрывать это вы будете при нас, — заявили они, вторгшись в лабораторию доктора Ванна и выразительно постучав по крышке. — Мы обязаны проконтролировать исполнение в пределах своей ответственности.
— Это, — с вызовом заявил им хозяин, — вскроется автоматически, когда будет исполнена программа. Не раньше и не позже, если вы хотите получить его живым. Это женщины могут рожать с патологией, а у меня шаг вправо-влево — и можно сливать в унитаз. Так что сидите тихо и не делайте вид, будто что-то смыслите!
И Брюс, проходя мимо, одарил их независимым взглядом.
— А что? — шёпотом спросил он. — Он там жидкий?
— Я тебе его не покажу, — доктор Ванн подмигнул. — Если ты поглядишь на него сейчас, твоё сердце навсегда отвратится от брата. Ты станешь видеть его таким, недоделанным, будто это его истинная натура. Зачем тебе кошмар? Ты ведь собираешься любить его?
Брюс вскарабкался на табурет и положил локти на стол, а поверх них подбородок. Ну-с, господа «гориллы», кто кого переждёт? Доктор Ванн возбудил его воображение. Там, в темноте капсулы, перед его внутренним взором формировались трубчатые кости, эластичные связки оплетали их, как приводы совершенного механизма, внутренние органы собирались, как из мозаики, влажные красные мышцы прилегали к скелету, пронизанные алыми и синими сосудами — как на анатомической схеме. И кожа. Смуглая, того же природного оттенка, что у самого Брюса, обтягивает весь этот конструктор. Последними, должно быть, сформируются ногти. Сейчас-то они ещё вроде желе.
— Вы тут круглосуточную вахту собрались нести? — поинтересовался доктор, когда настал вечер и Эвридика явилась отвести своего питомца в душ. — Если так, я категорически возражаю и немедленно звоню директору. Я несу полную ответственность за исполняемый мною заказ. Мало ли с какой целью вы собираетесь остаться с ним наедине. Никто не останется тут на ночь, а лабораторию я запру. И опломбирую!
Бедняги, они и прежде были уверены, что Шеба заселена одними психами. Хе-хе, между прочим, это они ещё Спиро не видели.
Между тем приблизилось время «X».
Так они и планировали: выхватить Брюса за несколько дней до того, как за ним приедут, чтобы дать пространство манёвру. Кто же знал, что те приедут настолько раньше? Гостиницы тут нет, это Брюс усёк, а значит, их поселили где-то в этом же блоке, предназначенном для предпродажной подготовки кукол. Мелкой, но очаровательной чертой подобного размещения было т