Хронош в левой руке, правой он выхватил стеклянный меч.
Чудовища заметались. Дико вереща, они сшибались друг с другом, беспорядочно летая вокруг невидимого щита, окружавшего незваного гостя.
- Хозяин, хозяин, хозяин…
Гуго усмехнулся. И вставил Хронош в отверстие, едва успев отскочить назад. Над Хронош’гарром, стремительно расширяясь и засасывая в себя чудовищ, взвился чёрный смерч. Тени пронзительно завизжали.
Солдаты вставали с колен, копошась, поднимались из грязного месива. Вставали, поднимали оружие и, боясь поверить своим глазам, смотрели на юг.
Вой, разрывающий барабанные перепонки, стоял над полем сражения. Вой, полный страшной муки. Туман извивался в смертельной агонии, а жуткие чудовища истончались и таяли в воздухе, осыпаясь на землю липким пеплом. Воздух дрожал от звона, очищаясь от чёрной взвеси.
И вдруг ошеломительная тишина повисла над Кровавым Лугом.
А потом кто-то закричал, и через мгновение этот крик был подхвачен сотнями человеческих глоток. Люди дрожали, ощупывая себя руками, плача, заглядывали друг другу в глаза и безумно хохотали.
- Победа! Победа!
- Смотрите! – вдруг громко сказал один из солдат, вытянув палец. Головы одна за другой поворачивались, глаза вглядывались в указанном направлении. Тревожный вздох прошелестел над полем. Там, на склоне одного из южных холмов, отчетливо белея в предрассветных сумерках, распласталась маленькая женская фигурка. Недвижная и беззащитная.
Беззащитная.
- А-а-а!!! – закричал тот же солдат и, подхватив валявшийся на земле меч, ринулся вперёд. За ним ещё один. А потом, в едином порыве, вопя то ли от страха, то ли от решимости, вся огромная толпа, потрясая оружием, бросилась следом.
Десятки гигантских чёрных волков выскочили им навстречу. Метались среди солдат, рыча и разрывая их страшными челюстями, и гибли сами под ударами сотен топоров и алебард. Люди остервенело рубили уже мертвых животных, кромсая их на кусочки, выплёскивая весь накопившийся ужас, подбираясь всё ближе и ближе к двум человеческим фигурам на вершине холма.
Женщина в ослепительно белом платье – даже не белом, а нежно-персикового цвета - лежала, не шевелясь, а около неё, опустившись на колени, стоял мужчина в чёрном. Стоял, бесстрастно взирая на приближающуюся толпу, держа руки женщины в своих руках.
Она была жива. Лежала на спине, дыша едва заметно и глядя в весеннее небо широко распахнутыми изумрудными глазами. В её взоре не отразилось ничего, а мужчина лишь прикрыл тяжёлые веки, заметив взметнувшиеся над их головами лезвия секир.
Эпилог
Лонхенбуржцы возвращались в свои дома, отдирали доски, приколоченные к ставням, стирали со столов недельный слой пыли. Счастливо улыбались, здоровались друг с другом, встречаясь с соседями как после долгой разлуки. По вечерам собирались в кабаках и тавернах, живо обсуждая произошедшее.
Это – очищение, великое очищение, говорили они. Из тридцати тысяч воинов, отправившихся на большую битву, не более трети вернулись домой. Не осталось ни одного живого дома эорлинов, ни одного Первородного. Ну, может быть, пара-другая лордов сидит ещё в своих болотах, с сомнением добавлял кто-нибудь, из тех, что не поспели вовремя приехать, но не это суть.
А суть то, что мир пришёл в Корнваллис. Все, кто уехал, вернулись живыми и здоровыми, а тень поглотила лишь тех, кто вверг королевство в эту бессмысленную и кровопролитную войну.
- Да и не ведьма она вовсе, - поджав губы для пущей убедительности, говорил Альбер, тот самый вечно небритый крестьянин, что каждое утро привозил эль в «Лев и Единорог».
- Что за чушь! – пожал плечами Алун Максен.
- Сам ты чушь! – рассердился Альбер. – Ты послушай, что в народе говорят. А то заперся тут в своём прокисшем кабаке, и дальше носа собственного ничего не видишь…
- Ну, и о чём же говорят?
- Так ты сам рассуди: разве может посланница тьмы принести умиротворение? А поглотила она ненасытных баронов, охочих до чужих богатств и чужих жизней, всех их прихлебателей, да наёмников, питающихся чужой кровью подобно падальщикам. А мы все живы остались, и войны как не бывало. Тишь да гладь.
Трактирщик фыркнул.
- Экий ты болтун, Альбер… Ты послушай лучше, что сказывают: отсюда и до самого Вала ни одного живого места не осталось. Всех сожрала проклятая колдунья… Бароны да наёмники – это понятно. Но как же люд простой? Он-то чем провинился?
- Не понимаешь ты ничего. Простота – она хуже воровства. Те двое – то были сами боги…
- Хех…
- Народ так толкует. Инэ и Белар в людских обличьях явились на землю, чтобы отделить агнцев от козлищ. А те глупцы стояли на их пути, как перед стадом бегущих быков, да надеялись, что оно затопчет лишь неправедных. За неверие своё да незнание и поплатились.
- Истинно, истинно, - закивала головами парочка горожан, привлёчённых бурным спором. – Как старики говорят: на богов-то надейся, да и сам не плошай.
- То-то и оно, - удовлетворённо заметил Альбер, – а я что говорю? А как выполнили они предначертанное, так оставили свои никчемные людские оболочки и вернулись к Великому Судии Аиру с донесением, что равновесие мирское восстановлено.
- Болтовня, - недовольным голосом заявил Алун Максен. – С ног на голову всё поставили. Инэ – да в бабском обличье… что за ересь? Пустое это всё.
- Пустое – это про твою башку! – рассердился крестьянин, принявшись разворачивать лошадь с телегой. – Не тебе, невежде, решать, в каком виде господь наш на землю хочет явиться. Знакомца я одного намедни встретил, Бедахом зовут, так он сказывал, что знал эту девицу. До того, как дух божий в неё снизошёл. Говорит, светлая и чистая была, как ангел. А я ему верю. Бедах – он в жизни не соврёт.
- Хорош ангел…
Альбер сплюнул и, взяв лошадь под уздцы, принялся пробираться через людскую толчею.
- Аж разговаривать тошно… Чтоб я ещё хоть раз тебе свой эль привёз…
- Да и без твоей кислятины обойдусь, - фыркнул трактирщик. – Можно подумать, только ты один во всей округе это пойло варишь…
- Эй, Альбер! – помолчав немного, крикнул он вслед крестьянину, – что – завтра, как обычно?
Тот неопределённо повёл плечами.
- Да… куда ж ты от меня денешься…
Трактирщик хмыкнул и, задумчиво почёсывая нос, вернулся в дом. Несмотря на ранний час, в общей зале уже сидели несколько посетителей.
- А слыхали, господа, о чём в народе толкуют? – с порога спросил он.
- Что-нибудь ещё? – спросил Миртен, разглядывая печать на туго свёрнутом свитке пергамента - вставшего на задние лапы медведя с суковатой палкой, с силой впечатанную в тёмно-красный воск.
Посланник, совсем молодой ещё человек, но с усталым лицом и ясно видимым не зажившим багровым рубцом на щеке, в который раз склонил голову. Такой же медведь, только изрядно потускневший и заляпанный дорожной грязью, виднелся на шевроне его плаща.
- Его светлость Канут просил передать, что будет ждать ответа сколько потребуется, и прибудет в Лонхенбург один, либо со своей супругой Гвинет Беркли, как будет предписано, чтобы засвидетельствовать почтение…
- Да, да, - с лёгким раздражением прервал его Миртен, - я это уже понял. Это всё?
Солдат с лёгкой нерешительностью бросил взгляд на женскую фигуру, застывшую у окна.
- Он просил передать это лично… но…
- Но придётся сказать мне, – отрезал лекарь.
- Он просил передать, что он не враг леди Бланке. Никогда им не был, и никогда не будет. Он повторил это дважды.
- Хорошо. – Миртен задумчиво куснул губу. – Её величество узнает об этом. Официальный ответ, надлежащим образом подписанный и заверенный, его светлость Тэлфрин получит позже. Не сейчас. А на словах передайте ему, что сейчас пока не время. Нужно немного подождать, пока всё… не уляжется.
Солдат кивнул и, кособоко поклонившись – то ли королеве, то ли Миртену, вышел за дверь.
Гуго, наблюдавший за этой сценой из глубокого кресла в самом тёмной углу покоев, кряхтя, как старый дед, поднялся и подошёл к магу.
- Ишь как оно всё закрутилось-то, - пробормотал он. – Я вот всё думаю…
- Да. Лояльность великого северного лорда после случившегося будет очень и очень кстати.
Гуго мотнул головой.
- Дя я не о том… чихать я хотел на всех великих лордов вместе взятых. От них одни проблемы.
- Так о чём же?
- А может быть, и лучше было бы...
- Что? - тихо спросил Миртен, искоса глянув на своего молодого друга.
- Для Джоша... остаться в Хартворде. И зачем только ему дали ту проклятую монету... Сидели б сейчас на кухне у очага, да пили б пиво…
Миртен недолго помолчал, задумчиво глядя перед собой. Затем положил руку на плечо юноши.
- Видишь ли, Гуго, - произнёс он, - похоже, что во всей этой истории только ты решал сам за себя. За всех остальных решили боги. Инэ - за Эдмунда. Белар - за Алиенору. Аир - за леди Оргин. Пойдём.
Вместе они подошли к высокому стрельчатому окну, встав по обе стороны от Бланки. Та держала на руках спящего младенца, через открытые ставни глядя на предрассветную дымку, окутывавшую город. На её бесстрастном лице ещё виднелись невысохшие бороздки от слёз.
Миртен вздохнул.
- Да здравствует Эдмунд Даннидир, король единого Корнваллиса, - негромко сказал он.
- Да здравствует Эдмунд Даннидир, - эхом повторил за ним Гуго.
Бланка слабо улыбнулась. Над Лонхенбургом вставало солнце.
Март 2010 – декабрь 2013 гг.
Глоссарий
Примечание. Терминам, выделенным курсивом, в Глоссарии посвящены отдельные статьи.
Хронология. История королевства Корнваллис полна загадок и неточностей. Первая его известная летопись была составлена магом по имени Гайверн, прибывшем сюда на корабле Эдгара Длинная Шея. Перу Гайверна принадлежит «Хроника корнов», увы, не законченная, и сохранившаяся до настоящего времени лишь во фрагментах. Из неё мы знаем об обстоятельствах завоевания, а также (во многих подробностях) историю знаменитой Войны Цветов, вспыхнувшей между бывшими собратьями по оружию и закончившейся поражением Эдгара. Сам Гайверн, выполнявший роль советника первого короля, после этих событий был вынужден удалиться в изгнание, и рукопись «Хроники» обнаружили спустя много лет после его смерти.