Здесь уже можно было хоть что-то разглядеть: далёкий свет проникал из-за полуоткрытой двери. Джош находился в небольшом помещении, заброшенном и, судя по количеству пыли, давно никем не посещаемом. В середине его стоял стол, а вдоль стен - скамьи. Из кирпичной кладки торчали многочисленные металлические крюки и скобы, ранее, по всей видимости, использовавшиеся как вешалки для одежды и подставки под оружие. А рядом с Джошем наверх тянулась железная лестница, ведущая в ту самую дыру в потолке, через которую он благополучно свалился. Скорее всего, дыра закрывалась деревянным люком, прогнившим от времени и не выдержавшим потому джошева веса.
С трудом поднявшись на ноги и подвигавшись - слава богам, кажется, ничего не сломал, - он осторожно высунулся за дверь. Каменный коридор с высоким сводчатым потолком в десяти-пятнадцати шагах от него поворачивал направо. Оттуда-то и лился тусклый свет от факела.
Ещё раз на всякий случай осмотревшись и не увидев ничего полезного, Джош на цыпочках пошёл по коридору. Заглянув за угол, он в нерешительности остановился. Час от часу не легче, мелькнуло в голове. Он никогда раньше здесь не был, но догадаться о предназначении этого помещения было нетрудно. Подземная тюрьма. Дальше шёл всё тот же коридор, освещённый единственным чадящим факелом, вбитым в кладку, и впереди опять делавший поворот, а справа и слева - железные решётки, которые служили входами в камеры.
Осторожно глянув в одну, затем в другую, юноша облегчённо вздохнул. Все они пустовали. Наверное, где-то в конце этих петляющих коридоров должны быть стражники. Или - Джошу даже не хотелось думать об этом - если эта часть тюрьмы заброшена, он вполне может наткнуться на ещё одну запертую дверь. Хотя нет, подумал он, и перевёл дух: если бы её забросили, вряд ли хоть кто-то озаботился зажигать здесь факелы. А там, у выхода, что-нибудь уж придумаю, как выбраться наружу.
Прислушиваясь и стараясь не шуметь, он медленно двинулся вперед, но через десяток шагов в испуге остановился. Сердце ушло в пятки. В одной из камер, как раз в той, рядом с которой чадил факел, Джош увидел его. Дхарг.
Чудовище сидело, подобрав под себя ноги и уронив голову. Но тут же, по-видимому, услышав дыхание юноши, или по-другому учуяв его, дхарг зашевелился и уставился на Джоша красными глазами. Прошла, наверное, целая вечность, а, может, и несколько мгновений, как он раскрыл свою пасть.
- Н’гох, - хрипло пробормотало чудище, - пить.
Дхарг вытянул вперёд свою лапу и тут же бессильно уронил её на пол.
Джош постоял в задумчивости. Дхарг снова глянул на него своими горящими зрачками, затем что-то просипел и уткнул голову в колени. Юноша, бочком пробравшись мимо его камеры и беспрерывно оглядываясь, свернул в следующий поворот. Миновав еще несколько решётчатых дверей, он остановился.
- Кровь и пепел, - пробормотал Джош себе под нос, - я, кажется, сегодня всё делаю не то, что надо. Сейчас. Слышь, ты, сейчас.
Вернувшись к камере, он тихонько постучал пальцами по замку.
- Эй, ты, слышишь меня? – зашептал он. - Эй, дхарг! Возьми. Здесь немного, но это всё, что у меня есть.
Джош достал из-за пазухи флягу и недоеденный кусок оленины, и бросил их через решётку. Затем развернулся, собираясь уйти.
- Эервен, - прохрипел дхарг. -Ждать.
Джош пожал плечами.
- Что сказал? У меня нет больше ничего. Что ещё хочешь?
- Взять. – Чудище протянуло руку. На грязной потрескавшейся ладони лежало что-то вроде большого кольца с зелёным камнем.
Джош посмотрел на огромную волосатую лапу дхарга с длинными обломанными когтями, и покачал головой.
- Нет, спасибо. Мне уж хватит подарочков на сегодня.
Дхарг швырнул кольцо через прутья.
- Взять. Проход через Дарш’ваар. Больше нет у меня.
- Что такое Дарш’ваар? – Джош осторожно поднял кольцо с пола. Оно было очень большое, наверное, на два джошевых пальца, судя по виду, грубо сработанное из камня, в отличие от вделанного в него великолепной огранки зелёного изумруда. Прежде Джош никогда изумрудов в руках не держал, но почему-то сразу решил, что именно так оно и должно выглядеть. – Как тебя зовут? Почему ушёл из-за Вала? Там много таких, как ты?
- Дарш’ваар. Вал. Звать Урк’шахх. Запомнить – кармах.
- Что такое «кармах»?
- Запомнить. Больше не говори. Уходить.
- Ну что ж, спасибо, – немного помедлив, молодой человек кивнул. - Правда, не знаю, на кой оно мне, но всё равно спасибо. Надеюсь, тебе повезёт.
- Повезёт, - хрипло повторил дхарг в спину Джоша.
Юноша махнул рукой и двинулся дальше по коридору, засовывая кольцо поглубже в карман куртки. Он усмехнулся: полные карманы сокровищ. У Гуго глаза из орбит вылезут, когда он эту штуковину увидит.
Миновав ещё с три-четыре поворота - все камеры пустовали, - Джош услышал неясный шум и чей-то говор. Прямо за углом, в нескольких шагах от него виднелась распахнутая настежь дверь. За дверью – это была караульная, - стоял стол, за которым сидели два стражника. Сидел, точнее сказать, один. Второй пьяно посапывал, уткнув голову в руки. Алебарды и мечи в кожаных ножнах в беспорядке валялись на полу.
- Гавен! Да слышишь, что ли?! – заплетающимся голосом пробормотал первый, и пнул спящего ногой под столом. – Проснись. Гавен, эй! Надо наверх сходить, пусть Брин нам смену пришлёт.
Стражник с трудом поднялся и, обойдя стол, принялся тормошить своего товарища. Ну и вояки, подумал Джош, можно даже попробовать с разгона мимо них проскочить.
- Гавен! Там пьянка наверху, и бабы. Хватит дрыхнуть.
- Сам сходи. Я посторожу…
Первый стражник пьяно покивал и, сильно шатаясь и держась руками за стену, принялся подниматься по лестнице. Джош облегчённо вздохнул. На цыпочках он прокрался мимо громко храпящего солдата и, держась в пределах видимости от шатающейся фигуры, пошёл за ней. Спустя всего пару минут молодой человек оказался во внутреннем дворе замка, всего в нескольких шагах от входа в кухню.
- Уф, – внушительно выдохнул Джош, прислонившись к стене и стараясь унять дрожь в коленях. Здесь кипел праздник: огромные столы занимали полдвора, по периметру освещавшегося воткнутыми в землю высокими треногами с горящим жиром. Народ, шумно веселясь, орал и чокался кружками. Столы стояли в подковой, в центре которой танцующие выделывали коленца под незамысловатую мелодию. Полдюжины музыкантов остервенело водили смычками по скрипкам и дудели в некое подобие волынок, время от времени отвлекаясь, чтобы промочить горло. Туда и обратно, от кухни к столам и наоборот, сновали фигуры солдат и дворни с кувшинами и мисками в руках; из тёмных уголков слышался приглушённый женский смех.
Немного позавидовав этому веселью, Джош сделал несколько шагов по направлению к воротам, но остановился. Ворота на ночь запирали. Конечно, с одной стороны, он знал многих из стражи и, наверное, ему не составило бы особого труда уговорить выпустить его за калитку. Но мысль о том, чтобы снова вернуться в ту каморку, вызвала у него озноб. Опять же: где-то там бродит Буллит. Скорее всего, не бродит, а сидит в какой-нибудь таверне и наливается вином, но проверять это Джош охоты не имел.
Он развернулся и пошёл к кухне. Там, затерявшись среди толпы поварят, здороваясь со знакомыми и прихватив мимоходом миску с дымящимся мясом и кувшин с брагой, Джош забрался в один из многочисленных кухонных чуланов и облегчённо перевёл дух.
Утро вечера мудренее, подумал он, уплетая мясо за обе щёки.
Книга вторая. Его светлость Эдмунд Беркли. Глава 1. Дрого
На следующий день после отъезда гостей граф Рутвен отбыл в столицу.
- Милая моя, - говорил он, стоя перед Алиенорой, - я не могу взять тебя с собой.
Девушка, одетая в тонкую ночную рубашку, сидела на своей необъятной кровати, поджав ноги и обиженно надув губы. Всё время после той памятной ночи она провела в мечтах и раздумьях о предстоящей поездке в далёкий и блестящий Лонхенбург, о том, что она наконец-то увидит королевский дворец, о том, какие наряды возьмёт с собой, и немного – о том, разрешат ли ей взять с собой Бланку.
Граф, уже в походной одежде, держал её за руку.
- Тому есть причины, поверь мне, - еще раз безнадежно повторил он.
- Мне так хотелось… - пробормотала Алиенора.
- Я понимаю. – Еле прикоснувшись, граф поцеловал её в лоб. – Милая, я обещаю тебе: как только я вернусь, мы немедленно начнём собираться и поедем туда ещё раз, уже вместе. А у тебя будет время разобрать свои сундуки и хорошенько подготовиться к поездке. Много брать с собой не стоит: для представления ко двору нужны совсем особые одежды. Мы закажем их в Лонхенбурге – там прекрасные портные.
- Я смогу взять с собой Бланку?
- Конечно. – Рутвен Беркли улыбнулся. – Кого хочешь. Меня не будет всего пару недель, так что ты даже соскучиться не успеешь. Я люблю тебя, красавица.
- Я тоже люблю тебя, папа. - Алинора вскочила с кровати; встав на цыпочки, она обняла отца за шею и чмокнула его в щёку. - Колючий… возвращайся быстрее. Я буду ждать.
- Я тоже, моя маленькая госпожа. – Граф легко потрепал её по голове и вышел из спальни, звеня шпорами.
Время текло медленно и скучно.
В гостевых Палатах прибрались, разъехались жонглёры и торговцы. Месяц Лосося – начало нереста этой рыбы – выдался на редкость жарким и душным, и Хартворд словно заснул, окутанный летним маревом.
Поначалу каждое утро Алиенора просыпалась в радостном возбуждении, которое быстро проходило. Нет, лорд Рутвен пока не приехал. Нет, вестей от него не было. Она то принималась перебирать свои платья, непременно находя в любом какой-нибудь изъян, то, устроившись возле открытого окна, лениво бралась за шитьё. Поднятая рука рыцаря, коленопреклонённо стоявшего перед величавого вида дамой, всякий раз получалась неестественно вывернутой, и Алиенора, попыхтев с часок, раздражённо распускала нитки, и отодвигала гобелен в сторону.