- Вот так разгром! – произнёс Эдмунд, оглядывая поляну.
Алиенора слегка пришпорила лошадь.
- Гуго… Томас! Что здесь такое было?
- Праздник, миледи, - довольным голосом сообщил Гуго, чуть придержав лошадь. – Ночь любви. Толпы музыкантов, парней с девчатами, игры и танцы, танцы, танцы…
- Что за игры?
- Думаю, миледи, - вмешался в разговор Томас, - что мастер Гарвен правильно вчера сказал насчёт того, что благородным девицам здесь не место. Очень, как бы это сказать, фривольные развлечения. Вроде того, что мне про прядильни рассказывали, только её пуще.
- Прядильни?
- Ну да. Об этом лучше у Гуго спросить. Я-то только понаслышке об этом знаю, а простолюдины в Хартворде, да и во всех деревнях, каждый вечер там время убивают.
- Ну, уж и каждый, - фыркнул Гуго. – Так, изредка, просто чтобы за девчонками поухаживать…
- Расскажи, расскажи… - в один голос потребовали обе девушки.
Гуго вздохнул.
- Ну, хорошо. Но вы уж имейте в виду, пожалуйста, что ничего такого в этом нет. И не только в Хартворде, а во всех селениях в общественных прядильнях такие порядки. Обычай, можно сказать.
- О-хо-хо, - протянул Томас.
- Именно. - Гуго с серьёзным видом кивнул. – Ну, девушки там по вечерам собираются. С веретенами и прялками. Когда прядёшь, остатки пеньки на колени сыплются, так парни должны эту пеньку постоянно отряхивать.
- А сами они не могут?
- Могут, конечно. Но, во-первых, это работу замедляет, а во-вторых, это ритуал, это часть ухаживания. За каждой девушкой обязательно должен какой-нибудь парень ухаживать, иначе её собственные товарки на смех её поднимут. Что, типа, кривая такая, или толстая, или вообще уродина что ли, что ни один на тебя не клюёт?
- Забавно, - протянула Алиенора. – Ну и что же в этом такого?
- Вот я и говорю, что ничего.
- Ох, леди Алиенора… - Томас подъехал к ним поближе. - Во-первых, парень сидит сзади девушки, а во-вторых, там частенько лучины гаснут. Так что отряхивать пеньку с женских коленок, сами понимаете, становится всё интереснее и интереснее. А сами девушки, как говорят, очень даже не против. Чем она зацелованнее после такого вечера, тем больше у неё, не знаю, как назвать, авторитета, что ли. В деревнях ведь, сами знаете, если девка до семнадцати лет замуж не вышла, и ни один парень на неё не позарился, то уж вся округа на неё косо смотрит и думает: может с ней не в порядке что? А в языке физов – это народ такой на севере, - даже поговорка есть про эти прядильни: «Das ist eine rechte Gurgelfuhr». «Gurgelfuhr» там вместо слова «Kunkelfeier» - веретено. Звучит очень похоже, только получается что-то вроде «это самая настоящая свалка» вместо «это чинные посиделки».
- Вот оно что… - улыбнулась Алиенора. – Пожалуй, я уж и не знаю, спрашивать ли дальше про вчерашний праздник…
- Да нет, тут оно всё поприличнее, только количество фривольностей всё равно не для леди. Здесь старейшины местные да бабки за порядком наблюдают, но так выходит, что они и есть главные сводники. Тем более что народу приезжего много, да все в масках, а это ещё больше веселья добавляет. Я так понимаю, главная цель таких праздников – познакомиться, пофлиртовать и, очень может быть, пожениться. Танцы настолько быстрые, и всё быстрее и быстрее, так что обязательно кто-нибудь падает и тогда образуется куча мала, из которой все такие раскрасневшиеся да расстёгнутые выбираются, что слов нет. А ещё много гаданий проводится, в основном на женихов, кто за кого да когда замуж выйдет. Видите двуколки сломанные? Так это в самом конце, ежели одна какая-то девица без жениха остаётся, она обязана, впрягшись в эту телегу, парней с их невестами за собой катать, и обязательно через пруд, чтобы самой в мокром платье остаться. И это самое платье все тут же хором начинают с неё стягивать, чтобы вроде как просушить. А иногда и все вместе туда шлёпаются. В целом всё таким образом. Но, вообще-то, очень весело. Никто никого ни к чему не принуждает, никто ни на кого не обижается и флиртуют все напропалую…
За разговорами вся компания уже давно миновала Аонгусов Луг, продолжив ехать по довольно широкой, хотя и дурно вымощенной дороге. Слева расстилались бескрайние холмистые поля, заросшие вереском и кустарником. По другую сторону виднелся большой лес, тянувшийся до горизонта; где-то за ним шёл, почти параллельно дороге, тот самый огромный овраг, двигаясь вдоль которого можно быстро добраться до Драмланрига. Кратко посовещавшись, молодые люди всё же выбрали дорогу на Рудлан, хотя и более длинную. По ней беспрепятственно, в отличие от лесной чащи, можно было ехать верхом, да и наличие обещанных деревень с постоялыми дворами больше грело душу, чем ночёвки на земле среди диких зверей. Голос Эдмунда, ратовавшего за лесную дорогу, остался в меньшинстве, да и забота об обеих девушках, не привыкших к отсутствию жизненных удобств, в конце концов заставила его согласиться с мнением остальных.
Как и говорил Гарвен, дорога вскоре начала плавно заворачивать на северо-восток, к Рудлану, находившемуся примерно на одинаковом расстоянии и от Лонхенбурга, и от резиденции герцога Ллевеллина. За Рудланом Восточный тракт, петляя по отрогам Нолтлэндских гор, делал резкий поворот на юг, прямиком к морскому побережью и замку Драмланриг.
Ровная местность давала лошадям возможность местами передвигаться даже скорой полевой рысью; к двум часам пополудни путники проехали, наверное, не меньше пяти лиг. Гуго с Эдмундом, не особенно привыкшие к верховой езде, уже на середине пути стали испытывать всяческие мелкие, а то и не очень, неприятности. Бесконечные холмы слева от дороги продолжались, но вдалеке на северо-востоке, окутанные синеватой дымкой, уже показались горные вершины. Изредка по обе стороны от дороги виднелись заброшенные селенья, а то и отдельные мазанки, оставленные жителями по неведомым причинам. По мнению Томаса, давала себя знать относительная близость Вала. Некогда эти места были обитаемы, но страх перед нападением тёмных сил, а ещё пуще того – пугающие слухи, добрую половину из которых Томас считал сказками, мало-помалу заставляли жителей покидать обжитые дома и скучиваться в больших деревнях, предоставлявших, конечно, лучшие возможности для обороны.
Вскоре решили сделать недолгую остановку: до селения Калдикот, первого на их пути, оставалось ещё около четверти пути, и даже с перерывом на обед и краткий отдых имелись все возможности достичь его до захода солнца. На Калдикоте знания Томаса о дальнейшей дороге заканчивались; даже до самой этой деревни сторожевые отряды из замка Хартворд никогда не добирались, но, впрочем, дорога обещала быть не такой уж и сложной. До этого места, где они остановились, основная дорога не имела заметных ответвлений, только пару-другую прибитых пылью тропинок, ведущих, по всей видимости, в другие деревни. Все они настолько явно отклонялись от выбранного на восток направления, что даже не возникало мысли о том, что можно заблудиться.
Сам Калдикот находился на востоке владений графа Клеймора; Алиенора слегка поёжилась, услышав об этом. Земли Рича Беркли верхней своей границей почти примыкали к королевским и представляли собой довольно узкую и длинную полосу земли, по размерам раз в пять меньше графства его старшего брата. Северная часть этой полосы, где и находился, собственно, сам замок Клеймор, терялась среди Нолтлэндских гор, среди, как говорили, обширных и неуютных болот, а юг почти достигал Гриммельна. Именно это обстоятельство и позволяло причислять графа Рича к числу могущественных и почти независимых пограничных баронов, все обязанности которых перед королевской властью ограничивались защитой рубежей перед Валом.
- Смотрите-ка! – Гуго выбросил руку вперёд.
Сразу за пригорком, на который они поднялись, всего в миле виднелись развалины древней крепости. Стены были полуразрушены, с большими зияющими провалами, заросшими плющом, а в центре, неведомым образом сохранившись, высился донжон – главная башня локтей сорока высотой, без сгнившей крыши.
- Это замок Грэйнсторм, - сказал Томас, - здесь уже лет сто-сто пятьдесят как никто не живёт.
- А что случилось?
- Не знаю. - Томас пожал плечами. - И никто из наших не знает. Шепчутся только, что это вроде как проклятое место. Мы никогда досюда не доезжали, только как сейчас, издали видели. Эдмунд, наверное, знает: он ведь все книжки у Миртена облазил.
Головы повернулись в сторону последнего; Эдмунд с гримасой на лице – непривычка к верховой езде давала себя знать – только еще взбирался на вершину холма.
- Знаю, - поморщившись, произнёс он, - это ж самый близкий к Хартворду замок. Про него много чего понаписано. Это всё из-за Вала. С Грэйнстормом, - он взглянул на Бланку, - случилось примерно то же самое, что и с Харлехом. Только вроде здесь не было ни тумана, ни теней: говорят, что это просто нападение дхаргов, которые замок и разрушили. Хотя кто знает – может быть, в книгах и не всё написано.
- Я хочу посмотреть, - решительно заявила Бланка. - Там, кстати, можно будет и на отдых остановиться.
Согласно переглянувшись, вся компания начала спускаться с пригорка, взяв курс на развалины.
- У этой крепости, - продолжил Эдмунд, - дурная слава началась задолго до того, как тут дхарги появились. Множество историй рассказывается, в том числе и про последнего барона Грэйнсторма – звали его вроде как Раухинг.
- Ты, похоже, всё у меня знаешь, - улыбнулась Алиенора. - Расскажи…
- Да нет, не всё. Но историю дворянских родов более или менее хорошо себе представляю. Миртен меня заставлял чуть не наизусть всё это заучивать. Расскажу, дайте только с коня слезть, а то я себе уже мозоли натёр – не знаю, как оставшуюся дорогу выдержу.
Вблизи замок представлял собой величественное, но безжизненное зрелище. Заросли кустарников и плюща, огромные обвалившиеся куски крепостной стены, окружённые высохшим и уже совсем неглубоким рвом, который друзья преодолели по широкому мосту; из-под копыт лошадей вниз сыпались обломки камней. Крепость не отличалась большими размерами; у всех сохранившихся строений, за редким исключением, не было крыш и деревянных перекрытий; под ногами то и дело шуршали ящ