ерки. Друзья слезли с лошадей и, привязав их к покосившейся каменной балке, принялись неспешно бродить по двору, глазея по сторонам.
- Скучища, - произнёс Гуго, - ничего интересного. Так чем прославился этот барон Раухинг?
- Своей нечеловеческой жестокостью, - сказал Эдмунд. На пару с Томасом помогая обеим девушкам, он пробирался через завалы к донжону. – Я читал, например, что он любил играть в карты…
- Действительно, изувер, - хмыкнул Гуго.
- Слушай… однажды, когда он сидел в подвальном помещении башни со своими собутыльниками, отчего-то погасли факелы, которые освещали залу – может, от порыва ветра, а скорее всего, от небрежности слуг. Так он приказал этих самых слуг приковать к колоннам, облить лампадным маслом и поджечь, а потом под дикие вопли несчастных продолжил игру… Сейчас мы, наверное, эту залу увидим, если её не засыпало.
- Бог ты мой… - пробормотал Томас. – Дикарь какой-то. Знаешь, не особо хочется то место искать.
Девушки согласно покачали головами.
- Так это ещё не всё. У него была дочь. Так вот: эта дочь полюбила простолюдина из соседней деревни. Они втайне от отца обвенчались, причём церемонию совершил местный старичок-священник, который почему-то счёл этого молодого человека весьма достойной парой для будущей баронессы. А когда Раухинг узнал об этом, он приказал казнить обоих, точнее, начать приготовления к казни. Священник прибежал к нему и то ли пристыдил, то ли пригрозил карой богов, и заставил Раухинга поклясться, что тот никогда не разлучит влюблённых, обручённых перед алтарём. Барон поклялся, а когда священник ушёл, он приказал их обоих привязать спина к спине, на цепи опустить в один засохший колодец, а отверстие замуровать. Священнику он после этого, посмеиваясь, заявил, что клятву свою не нарушил – он же их не разлучил. А, наверное, через год после этого замок подвергся нападению дхаргов и сам Раухинг погиб при штурме.
- И поделом ему, - нахмурившись, сказала Бланка.
- А другие дети у него были? – спросила Алиенора. – Или он так свою единственную дочку…
- Не помню, - произнёс Эдмунд, - но, знаешь ли, Леа, - слегка усмехнувшись, он искоса посмотрел на свою сестру, - у него брат родной был. А тот по материнской линии приходится нам каким-то там предком. Он - то ли родной, то ли двоюродный прадед нашей матушки, Фьоры Риэннон.
Алиенора поморщилась.
- Очень мило. Спасибо. А я-то думаю, отчего это я иногда сержусь на кого-то без причины. Вот оно что – наследственность.
Ворота донжона давно сгнили. По внутренней стене башни на самый верх шла винтовая каменная лестница; деревянные полы и потолки обрушились от старости и, подняв голову, можно было увидеть кусочек неба над головой.
- А давайте туда залезем, - предложил Гуго, - может, оттуда Вал видно. Говорят ведь, он по ту сторону оврага.
- Ну, уж нет, увольте, - в унисон заявили обе девушки.
- А я тоже, пожалуй, слазаю, - сказал Томас.
Оставив Алиенору с Бланкой на попечении Эдмунда, молодые люди довольно резво начали взбираться наверх. Сами девушки, усевшись рядышком на каменную скамью, о чём-то общались полушёпотом, а Эдмунд, подойдя к лошадям, принялся отвязывать седельные сумки, в которые они заблаговременно, ещё в «Двух королях», сложили остатки утреннего пиршества. Еды было так много, что кое-что, к великому сожалению Гуго, пришлось оставить в таверне на столе. Друзья, посмеиваясь, заявили ему, что и того, что они взяли, хватит с лихвой, учитывая то обстоятельство, что уже к вечеру они рассчитывали прибыть в другую деревню.
- Эд! Эд… скорее! - раздался крик Томаса.
Молодой человек обернулся. С встревоженным лицом из донжона выбежал Том, а за ним Гуго.
- Что случилось?!
- Эд… леди Алиенора, Бланка. На западе, милях в трёх-четырёх, прямо в нашу сторону отряд какой-то скачет, но не по тракту, по полям. Далеко, разглядеть не могу, но, судя по облаку пыли, человек десять, не меньше.
- Может, просто кто-то тоже за восток едет? – спросила Алиенора.
Томас замотал головой, пытаясь отдышаться.
- Нет… вы не понимаете. Я же сказал – по полям скачут. Нормальные люди едут по дороге. Так же удобнее. Это не крестьяне и не торговцы. Я не уверен, конечно, но вдруг?..
- Понятно, - глухо прошептал Эдмунд. - Рисковать не стоит. Быстрее, все по сёдлам.
- Кони очень уставшие…
- У нас нет выбора. Быстрее. Поскачем в сторону леса.
Вскочив на лошадей, друзья устремились в сторону ближайшего леска, плавно переходящего в дремучую чащу, росшую по берегам оврага. Они вовсю настёгивали и подбадривали животных, но, к сожалению, от деревьев их отделяло только чуть меньшее расстояние, чем от приближающегося неизвестного отряда.
Они едва успели остановить лошадей. После очередного невысокого холма дорогу им преградило небольшое озеро, скорее даже болото с берегами, заросшими камышом.
- В объезд! – одновременно крикнули Томас с Эдмундом, направив коней в северную сторону; южная оконечность озера терялась в топкой чёрной жиже, тянувшейся, похоже, до самого оврага. В сотне шагов от берега виднелись развалины какой-то деревни; стены домов без крыш были глиняными, что, наверное, и позволило им выстоять в течение такого долгого времени, противостоя дождям, морозам и солнцу.
- О-о!!! – вдруг завопил Гуго, на скаку показывая рукой в сторону селения. Из проулка между мазанками выскочили человек шесть-семь всадников - другой отряд, вероятнее всего, двигавшийся им наперерез с севера. Все пропылённые, с уставшими от долгой скачки лицами и все - в чёрных камзолах с вышитыми на груди жёлтыми леопардами.
- Это клейморовцы… граф Рич… - задыхаясь от быстрой скачки, выдохнул Томас, - не успеваем…
Сильным толчком Эдмунда вышибло из седла. Резко придержав коня, Томас только успел заметить оперенье толстого арбалетного болта, торчавшего из левой лопатки своего товарища. Вслед за тем взбрыкнула и упала лошадь Гуго; в неё попали сразу несколько стрел, а сам он мешком свалился на землю. Немедленно вскочив, он бросился к Эдмунду, но было уже слишком поздно. Наёмники на ходу вытаскивали мечи и секиры; двое скакали наперерез лошадям девушек, а в полумиле сзади, со стороны Грэйнсторма, показался первый отряд.
Томас выхватил меч; Гуго с тесаком в руке встал над телом Эда, но их тут же смели и раздавили. Гуго получил страшный удар древком копья по голове и кубарем скатился в заросли камышей. Трое наёмников без особого труда обезоружили Томаса; сбив его с ног, они методично принялись избивать его ногами. Алиенору с Бланкой стащили с лошадей; с замершими в груди криками они увидели, как острие того же копья, которым ударили Гуго, с силой вонзилось в лежащего без сознания Эдмунда. И ещё раз. Его тело дёрнулось и затихло, а из развёрстой раны, булькая, потекла широкая струя крови.
Широко расставив ноги, граф Рич хмуро стоял напротив Алиеноры, краем глаза глядя на подбежавшего к нему наёмника.
- Ну?..
Солдат кивнул.
- Сдох, ваша светлость. Наверняка. Копьём насквозь.
- А знак?
- Есть. На спине пониже правой лопатки родимое пятно, как вы и говорили, вроде маленькой загогулины. Что с телом делать, милорд?
Граф пожал плечами.
- Ничего. Мёртвый он нужен мне ещё меньше, чем живой. Оставьте, где есть – ночью волки своё дело сделают.
- А с остальными что делать?
- Они меня не интересуют.
Алиенора стояла, опустив руки. Вдруг её начало трясти; дико завизжав, она набросилась на Рича Беркли, раздирая ногтями ему в кровь лицо и страшно рыча. Граф с силой обхватил её руками, с трудом удерживая извивающееся тело.
- Да держите её уже кто-нибудь… И свяжите, а то попортит она себя.
Солдаты набросились на Алиенору, с усилием оторвали её от Рича. Она брыкалась, колотила кулаками, пиналась. Они повалили её на землю; упав, она дёргалась, размахивая руками, ногами и, не переставая, безумно вопила.
- Да заткните ей кто-нибудь уже глотку, - крикнул кто-то, - башка сейчас треснет от этого воя…
Один из наёмников ринулся к ней с комом грязной тряпки в руке; Рич, стремительно развернувшись, страшным ударом кулака сбил его с ног.
- Не сметь!.. – грозно рявкнул он, - хоть одна царапина на ней будет, всех колесую…
Наконец её связали. Извиваясь, как червяк, она каталась по земле.
- Окатите её водой, - сказал граф, хмуро глядя вниз. – И Сайруса позовите, пусть даст ей выпить что-нибудь. А то как бы головой не повредилась.
Алиенора продолжала дико кричать.
Бланка сидела на земле, привалившись спиной к колесу телеги. Её лицо, на котором застыли покрытые пылью тоненькие бороздки слёз, было каменным; расширившимися глазами, не моргая, она смотрела в пустоту.
- Бланка… - шёпотом произнёс Томас. Он появился откуда-то из-за телеги; в разорванной одежде, весь в синяках и кровоподтёках, он полз на четвереньках и поминутно оглядывался. Остановившись рядом с девушкой, он потряс её за плечо. – Бланка… очнись.
- Да что за чёрт… Бланка! – Он легонько пошлёпал её ладонью по щекам. – Ты меня слышишь?!
Как деревянная, она повернула голову в его сторону; она смотрела на Томаса, но как будто сквозь него.
- Мы можем сбежать, слышишь меня? – тихо и быстро зашептал юноша. – Они там все в хижине столпились, вместе с графом Клеймором. Алиенора у них. Ещё человек пять за пригорком, рядом с… Эдом, нас не видит никто. Мы им не нужны. О, боги… да очнись ты!
Томас торопливо отстегнул от пояса флягу и приложил её к губам Бланки; тоненькая струйка вина потекла по её подбородку. Девушка еле заметно качнула головой и рукой устало отвела от себя бутыль.
- Зачем? Куда?..
- А куда ты хочешь? Обратно в Хартворд?! Там отец твой, уже в тюрьме, наверное… Мне точно туда нельзя: если хоть кто-то из солдат меня запомнил, да там ещё опознает, то Рич шкуру с моего отца спустит за то, что я помог бежать Эдмунду с Алиенорой. А ты ей ничем помочь здесь не сможешь, понимаешь?