- Откуда вы всё это знаете?
Миртен усмехнулся.
- Никто не знает про Вал и о том, что за ним, больше магов Круга Огня. Я один из них. Я прошёл его весь, с востока на запад, до Кайрфилли.
- Магов Круга Огня?
- Об этом потом… ты же хотел услышать про шныгов?
- Да. - Гуго кивнул. - Извините.
Ловко оттолкнувшись веслом от большого валуна, верхушка которого показалась над водой, лекарь продолжил:
- К сожалению, и наши познания весьма ограничены, а многих из обитателей Тёмного леса я имел возможность видеть только издали. Они весьма опасны.
Та часть Вала, которая проходит за оврагом Гриммельн, говорил Миртен, наиболее заброшена. Эти места давно уже никто не патрулирует, вероятно, полагая, что глубина и ширина пропасти сами по себе служат достаточной защитой от всяких тварей. От старости, ветров и воды Вал за пропастью во многих местах разрушился, а уже давно известно, что сила купола сильно ослабла, и иногда он не в состоянии сдержать тех существ, что стремятся вырваться из Тёмного леса.
Чуть выше того места, где Миртен с Гуго сели на лодку, Вал на той стороне Гриммельна обвалился совершенно. По всей видимости, это произошло вследствие того, что края самого оврага медленно, но неуклонно, размываемые дождями, расширяются в обе стороны. Скорее всего, за Валом в том месте было обиталище этих самых шныгов, которые в большом количестве прорвались в овраг, устроив здесь свою колонию. Гриммельн пришёлся им очень по вкусу, учитывая то, что шныги – это, в общем-то, водяные твари, предпочитающие тёмные и влажные пещеры и не терпящие соседства других живых существ. А недоступность дна пропасти предоставляла им необходимую защиту.
- Шныги – это люди? – спросил Гуго.
- Нет, - ответил маг, - хотя, если ты в темноте увидишь на той стороне оврага стоящего на задних лапах шныга, ты вполне можешь принять его за высокого и тощего человека с очень длинными руками. Но при дневном свете ошибиться невозможно. Они похожи… - Миртен на мгновение задумался, - да, они скорее похожи на ящериц. Очень больших ящериц.
В обычном состоянии, продолжил он, они передвигаются на четырёх лапах, каждая из которых длиной с ногу обычного человека. Тело их покрыто мелкой зеленоватой чешуёй, наподобие змеиной кожи. И они очень худы и поджары, правда, если шныгу удаётся сожрать крупную добычу, его живот уродливо раздувается. Лапы оканчиваются длинными пальцами с острыми и крепкими когтями, а между пальцев широкие перепонки. Шныги отлично плавают, помогая себе широким хвостом, а когда поднимаются на задние лапы, этим же хвостом опираются на землю. Вообще-то они могут передвигаться и стоя на задних конечностях, говорил Миртен, но ходят покачиваясь и очень неуклюже; их руки при этом свешиваются до колен, а ростом они становятся на голову выше обычного человека. Их морды страшны: вытянутые зелёные рыла с большой пастью, заполненной мелкими и острыми зубами, а красные глаза, точь-в-точь как у ящеров, моргают вертикальными веками. А бегают они так, что могут при случае догнать и лошадь, а штук пять шныгов, пожалуй, завалят и медведя.
- Я всё же не вполне понимаю, - произнёс Гуго. – Они – звери? Животные? А откуда же лодка?
- Они не звери, - покачал головой Миртен, - или, точнее говоря, не совсем звери. Не могу сказать точно, но они умеют обрабатывать дерево, свежевать добычу и, кажется, им знакомо кузнечное ремесло. Они страшно любят золото и у их старейшин все пасти в золотых зубах.
- Водяным тварям знакомо кузнечное дело?
- Похоже на то. - Лекарь пожал плечами. – Ведь как-то они обрабатывают металлы? Либо – я могу предположить другое – где-то в глубине их пещер живут какие-то существа, которые поставляют шныгам их железки. Скорее всего, так оно и есть, поскольку шныги обычно очень боятся огня.
- И вы смогли купить у них лодку?
- Да. Но и то только потому, что некоторые из них меня узнали. Когда я путешествовал вдоль Вала – это случилось года три назад – я дошёл в этом месте до обвалившейся кладки. Другого пути не было: либо перебраться через неё, оказавшись в Тёмном лесу, либо как-то попытаться спуститься в овраг. Я выбрал второе и с удивлением обнаружил здесь колонию шныгов, о которых до этого только читал в книгах. Запомни, Гуго: ежели тебе придётся повстречать шныга, не пугайся, или, по крайней мере, не выдавай свой испуг, стой спокойно и не маши руками, смотри ему в глаза и, во всяком случае, не пытайся как-то проявлять враждебность.
- Это почему же? Никакая ящерица не устоит перед добрым мечом…
Миртен хмыкнул.
- Ты это поймёшь сразу же, как только вытащишь свой клинок. Шныги никогда не живут поодиночке, а в случае опасности они десятками и сотнями, как пчёлы из улья, вылазят из всех щелей. Здесь нужен большой отряд закованных в железо латников, но и тогда это рискованно. Шныги набрасываются на свою жертву по нескольку зараз, и стоит тебе убить пятерых, как новые десять уже будут рвать тебя на части. Они очень недоверчивы и опасны, а стоит им учуять запах крови, они бешенеют, теряя всякую осторожность. Если мимо шныга пройдет медведь-гризли с пустяковой кровоточащей царапиной, шныг, не раздумывая, набросится на него, даже не имея шансов победить. Потому-то я и поосторожничал, когда оставил носилки с Эдмундом за полторы мили от их обиталища.
Гуго почесал себе нос.
- Понятно. Страшные твари, однако. Но как же вы с ними договаривались?
- У них есть свой язык. Трудный и для человека непривычный. «Лодка» по-ихнему звучит примерно так…
Миртен, слегка набрав в грудь воздуха, произнёс набор каких-то звуков.
- Как? – спросил Гуго. – «Хых»?
- Нет. Просто длинный выдох, а на конце громкое «х».
- Вы умеете разговаривать на ихнем языке?
- Нет. Знаю только с дюжину слов: «лодка», «золото», «пить» и так далее.
- Мастер Миртен, а зачем им лодки? Вы же говорите, они плавают, как рыбы?
Лекарь пожал плечами.
- Не знаю. Может быть, перевозить по воде какой-то свой скарб, который они не хотят мочить. Не знаю, ни разу не видел. И кстати: они вообще не умеют лазать по деревьям, несмотря на все их когти.
- Понятно. - Гуго кивнул. – Ну, хоть что-то. Хоть как-то от этих тварей можно укрыться. Правда, думаю, что на дереве долго сидеть придётся.
- Да, пожалуй.
Воцарилось недолгое молчание.
- Мастер Миртен, - вскоре вновь подал голос Гуго, - а дхарги… кто такие дхарги? Я видел, как вы в Хартворде разговаривали с одним из них. Это ведь тоже не животные?
- Совсем не животные. Но вот что, Гуго: ты узнаешь об этом, но немного позже. А сейчас попробуй-ка лучше поспать. Пока ночь, я поведу лодку, ты эти места не знаешь. А днём поменяемся.
- Хорошо.
Глаза у Гуго уже давно слипались, но, мучимый обилием вопросов, вертевшихся на языке, он упорно гнал от себя сон. Устроившись на дне лодки, он уставился в ночное небо, и всего пару минут спустя усталость взяла своё.
Глава 2. На восток
Гуго проснулся, закоченев от холода, кроме того, левая нога жутко затекла из-за неудобного положения, в котором он спал на дне лодки. Покряхтывая, он приподнялся на руках и огляделся. Стояло раннее утро, примерно тот самый час, когда из печных труб в Хартворде уже появляются первые дымки, а рудокопы собираются на работу. Эх, мелькнуло в голове, свежеиспечённые булочки и девушки, спешащие за водой… А здесь, над серыми водами Апенраде, клочками плавал туман, и только издалека еле слышалось веселое чириканье птиц.
В блёклом утреннем свете овраг Гриммельн уже не производил такого жутковатого впечатления, как ночью, однако здесь по-прежнему - Гуго поёжился, - несколько неуютно, что ли. Почти вертикальные стены были влажны и испещрены трещинами, отовсюду торчали корни деревьев, колючие растения отчаянно цеплялись за каждый мало-мальски пригодный выступ; узенькие полоски берегов завалены огромными валунами, и между ними время от времени мелькали зияющие чернотой проходы в пещеры. Валуны имели не вполне привычный вид: как будто в древние времена какая-то густая патока серовато-медного цвета стекла сверху, образовав причудливые округлые наплывы и удивительные формы. А потом всё это застыло, потрескалось и заросло мхом.
Высоко вверху виднелась широкая полоса розовеющего неба; там, подумал юноша, уже, наверное, показалось из-за горизонта солнышко, поют пташки, а над яркими летними цветами порхают бабочки и жужжат пчёлы. А здесь – почти темно, нет, не темно, а какой-то серый сумрак; похоже, что во многих местах Гриммельна солнечный свет никогда не достигал дна.
Застывшая фигура Миртена по-прежнему маячила на носу лодки; насколько Гуго мог судить, лекарь даже не поменял своей позы.
- Доброе утро, мастер.
- Доброе. - Маг кивнул, слегка повернув голову. – Мы уже проплыли больше двадцати миль. К завтрашнему утру, думаю, будем у Драмланрига.
- Двадцать миль?! Так скоро?
- Да. Течение здесь быстрое, как можешь заметить. Слава богам, Апенраде очень плавно течёт. Перебирайся на нос, и бери весло, а я немного отдохну.
- Хорошо. - Гуго принялся осторожно продвигаться вдоль борта, по пути зачерпнув пригоршней холодной воды и обтерев лицо. Эдмунд по-прежнему лежал на дне лодки, не подавая признаков жизни. Лицо безмятежно спящего человека было спокойно, а волнистые волосы чуть шевелились ветерком.
- Здесь почти ничего делать не надо, - сказал Миртен, устраиваясь поудобнее на корме, - только следи за тем, чтобы не налететь на какой-нибудь валун, и держи лодку ближе к середине русла. Я в этих местах, по дну Гриммельна, никогда не хаживал и не знаю, кто может по берегам прятаться. Может, и нет никого, но на всякий случай побережёмся.
Минуту спустя Гуго обернулся.
- Мастер, а дхарги… кто это всё-таки?
Миртен вздохнул, собираясь с мыслями.
- Дхарги – это разумные цивилизованные существа, - сказал он. - В Гриммельнском лесу у них есть целые города, в целом похожие на наши. Их народ состоит из множества разных племён, которые, как и мы, нередко враждуют друг с другом. У них совсем другая культура, в которой большое место принадлежит магии и волшебству; в каждом племени есть старейшины и шаманы, которые, бывают, сутками напролёт общаются со своими духами. Говорят даже, что у них есть свой бог, причём живой. Правда, что это за существо и где оно обретается, я не знаю.