Матушка Тэгвен свернула в коридор, мягко освещённый солнечным светом, льющимся через стрельчатые витражи с рыцарями, побеждающими драконов, благородными дамами, гуляющими по фантастическим садам и множеством неведомых животных и, подойдя к высокой двери, покрытой замысловатой резьбой, распахнула её.
- Прошу вас, леди Харлех. Через полчаса пришлю вам горничных. Ежели что раньше потребуется – у кровати шнур, за него надобно дёрнуть. Отдыхайте.
Она сделала поклон и неспешно удалилась, оставив Бланку перед входом в её новое жилище.
В центре помещения стояла большая начищенная до блеска медная ванная, наполненная тёплой водой; на поверхности плавали лепестки роз и других цветов.
- Пожалуйте, миледи, - в унисон произнесли обе девушки, присев в реверансе.
Бланка пожала плечами. Сочтя это за знак согласия, одна из девушек принялась быстро и ловко развязывать шнуровку её платья, а вторая не менее проворно распустила ей косы. Очень довольные результатами своих трудов, они встали перед Бланкой, одновременно протянув ей руки, чтобы с их помощью она смогла взойти по небольшой деревянной лесенке.
Обе девушки были совершено разные, но в чём-то удивительно похожие друг на друга. Одна - высокая, с Бланку ростом, блондинка с голубыми глазами, курносая, и с чуть великоватым ртом, почти постоянно улыбающимся. Вторая, чуть пониже - рыжеватая и пухленькая с очень восторженным выражением смазливого лица. Наверное, подумала Бланка, этим они и похожи. У обоих такой вид, как будто они ожидают, что сейчас им на голову свалится богатство, или нет, лучше так: занавески раскроются, и из-за них на прекрасных лошадях выедут два принца, заявившиеся непременно за этими девицами.
- Как вас зовут?
- Я – Агнес! – сверкнув глазками, сказала блондинка.
- А меня – Глэнис! – радостно заявила рыженькая.
- Глэнис… - сказала Бланка. – У меня в Хартворде была, в смысле - есть горничная, тоже Глэнис. Очень красивая девушка.
Это сообщение, похоже, весьма обрадовало их обеих. Они помогли Бланке подняться и осторожно опуститься в невероятно приятную воду. Агнесс принялась нежно обтирать её тело губкой из спутанных хлопковых нитей, а Глэнис начала колдовать над волосами. Бланка отдалась на волю их рук, положив голову на край ванной и прикрыв глаза.
- О, леди Харлех… не сочтите за наглость, вы так красивы, - восхищённо промолвила Агнес, продолжая орудовать губкой, - редко у кого даже из знатных дам такая кожа… и такая фигура…
- А волосы… - подхватила Глэнис, - все русалки поумирали бы от зависти, увидев. Если не секрет, чем вы их моете у себя на юге?
- Право, не знаю. - Бланка приоткрыла глаза. – Просто мою. Водой, может, лакрицы немного, чтобы блестели. Ну и всё.
- Удивительно! – всплеснула руками Глэнис. – Это дар божий. А здешние дамы чего только не делают: пепел виноградных лоз, цикламен, та же лакрица, ячменная солома… Потом кипятят всё это, выпаривают, ну и так далее – только чтобы волосы мягкими, длинными да блестящими стали. А цвет какой! Только, наверное, у виконтессы Виоле что-то похожее есть, но они жидковаты у неё, да и красит она их слишком часто… А у вас-то не крашеные, сразу видно.
Слово «виконтесса» заставило Бланку открыть глаза пошире, напомнив ей о чём-то важном.
- Кстати, девушки, - спросила она, - этот виконт Ламли – он, судя по всему, очень важная здесь птица?
- Ламли?! – Обе девицы переглянулись; переглянувшись, улыбнулись, а улыбнувшись, с удвоенным рвением принялись тереть и расчёсывать Бланку.
- Да. Горацио Арчер, виконт Ламли.
- О, миледи, - наконец сказала Агнес, - нам нельзя говорить о нём…
- Вот так новости, - изумилась Бланка, - почему?
- Просто нельзя. - Глэнис, собрав губы в венчик, с серьёзным видом покивала. – Нам запретили. Поэтому мы не будем о нём говорить…
- А то, если прознают, - подхватила Агнес, - нас выгонят из горничных, а это очень хорошая работа.
Понятно, подумала Бланка. Понятно, что не понятно. У неё складывалось впечатление, что виконт был очень влиятельным человеком. То, как терпеливо, если не сказать покорно, его ожидала группа его товарищей, когда они приехали с охоты и всё время торчали у ворот, в то время как он битый час разговаривал с Бланкой. То, с какой лёгкостью он нашёл ей место для проживания в самом королевском замке, да и не просто место, а такие роскошные покои. В Хартворде, помнится, только граф Рутвен занимал апартаменты из двух комнат. Хотя – кто знает, может здесь таких покоев множество и именно эти, например, почитаются за самые бедные. И то, наконец, что ей прислали в услужение этих двух смешных девочек. Конечно, то, что название «Харлех» совершенно неожиданно для неё самой оказалось здесь всем знакомо, и носители этого имени пользовались доброй славой – это было весьма удивительно и приятно. Но, с другой стороны, Бланка не особо обольщалась насчёт степени своего влияния. Наверняка, если бы не этот свалившийся с неба Горацио Арчер, на неё бы до сих пор не обратили внимания. И очень даже похоже, что виконт проявляет интерес больше к ней самой, нежели к её просьбам. Ну что же – пусть. Он мил, галантен, и не слишком надоедает ей своим присутствием. Главное, чтобы у неё получилось выполнить то, за чем она приехала в Лонхенбург.
За этими раздумьями девушки помогли ей выйти из ванны - забавно, мысленно развеселилась Бланка, обращаются со мной, будто я стеклянная, - и принялись бережно обтирать её мягкими хлопковыми полотенцами. Вдруг в дверь тихонько постучали. Одна из огромных резных створок отворилась, и в опочивальню, неспешно шаркая ногами, вошёл сухонький старичок с большим мешком в руках.
Агнес и Глэнис немедленно присели в реверансе. В ответ на недоуменный взгляд Бланки последняя полушёпотом пояснила:
- Мастер Гленкиддин, личный лекарь их величеств.
- Виконт… эм-м, Ламли просил меня проведать вас и узнать, не могу ли быть чем-нибудь полезен знатной леди, - сказал старичок, еле заметно кивнув в качестве приветствия.
Бланка, подумав, что делать книксен в голом виде будет довольно глупо, осталась стоять.
- Я не нуждаюсь в услугах докторов, мастер Гленкиддин, - заметила она.
Обе горничные одновременно замахали руками.
- Что вы, что вы, миледи! Он настоящий кудесник… если бы вы видели, что он делает с женщинами… Многие знатные дамы специально приезжают в Лонхенбург только для того, чтобы попасть к нему на приём.
- И многие приезжают зря, - фыркнул старичок, положив свой мешок на пол. Она с изумлением глядела на его лицо: на его носу красовалось диковинное сооружение в виде двух маленьких стёкол, искусно скреплённых золотой проволокой. – О своём здоровье и красоте надобно заботиться смолоду, а не тогда, когда голова уже покрыта струпьями, а кожа вся в морщинах. Ах, сделайте что-нибудь, мастер Гленкиддин… глупые…
Он остановился прямо перед Бланкой, поправив стёклышки на носу.
- Похоже, сударыня, вы правы и тяжёлая дорога, о которой мне говорил эм-м… виконт Ламли, на вас совсем не отразилась. Если у вас нет каких-либо жалоб… - Девушка отрицательно покачала головой. - Хм, я так и думал. Редко когда удается лицезреть столь совершенную красоту. Прекрасно, прекрасно. Похоже, сама Матерь Боанн слепила вас по своему образу и подобию. Я, пожалуй, не рискну здесь что-нибудь улучшать. Хотя… ничего не болит? Желудок? Мозоли? Нет? Хорошо. Так что, наверное, только вот это…
Гленкиддин едва не с головой залез в свой большой мешок и извлек на свет пергаментный свёрток; развернув его, он осторожно достал оттуда свёрнутую в несколько раз простыню, пахнувшую какими-то травами, и протянул её Агнес.
- Вот, заверните эту богиню сразу, как кончите вытирать. Я приготовил это не далее как полчаса назад. Здесь, госпожа, ничего особенного – белый мёд, масло из винного камня, имбирь, корень алтея и разные другие полезные вещи. Лечить ни от чего не лечит, но успокаивает, и спать будете, как младенец, а наутро кожа будет сиять. Это, пожалуй, единственное, что я бы подправил: что и говорить, пыльные дороги и грязные гостиницы не приносят пользы женской красоте. Как вас зовут, юная красавица?
- Бланка Оргин, сударь.
Гленкиддин остановился на полдороге к двери.
- Как? Оргин? Дочь… нет, что я говорю… скорее, внучка лорда Лана из Харлеха?..
Бланка кивнула.
- Удивительно. - Лекарь снова повернулся к Бланке. – Вы не помните меня, красавица? Хотя… да, конечно. Совсем старый стал, извините меня, миледи. Вы не можете меня помнить, вас ещё тогда в помине не было. Я служил Лану Оргину… до той поры, пока… пока всё так неудачно вышло.
- Нет, сударь, я не слышала о вас, - промолвила Бланка, заворачиваясь в простыню, - но… если у вас будет возможность и время, быть может, вы расскажете мне о моём деде?
- Обязательно. Но не сейчас – сейчас слишком много дел.
Гленкиддин поклонился и, что-то бормоча под нос, вышел.
Бланка открыла глаза. Первый раз, наверное, за все последние дни она проснулась в хорошем настроении, или нет, правильнее будет сказать - в ожидании каких-то важных событий. Словно в каменной стене, окружавшей её со всех сторон, внезапно образовалась маленькая брешь, через которую можно попробовать выбраться наружу.
Она лежала на огромной белого дерева кровати, на которой при желании могли бы уместиться с дюжину человек; пышных атласных подушек, красных с золотом и с кистями по углам, в избытке хватило бы на всех; сверху нависал богато драпированный такого же тёмно-красного цвета балдахин, расшитый золотыми цветами и листьями. Кровать была так высока, что для того, чтобы спуститься с неё, необходимо было сначала ступить на резную в три ступеньки лесенку.
Тяжёлые шторы прикрывали стрельчатые окна в два человеческих роста высотой с витражами искуснейшей работы. Стены украшали двухцветные фрески: по красной охре ползли вверх, извиваясь, золотые побеги сказочных растений; всё свободное пространство занимали ковры с вытканными картинами куртуазных сцен и гуляний в волшебных садах. Вдоль стен стояли скамеечки, скамьи со спинками и сундуки, прикрытые расписными тканями – все белые с позолотой; шкаф, устроенный меж витражных окон, украшали оковки и