уже может преследовать совершенно другие цели. Если вы думаете, что его гибель стала следствием того, что король-мой отец испытывал к нему какую-то глубокую ненависть, то вы глубоко заблуждаетесь. Сир Рутвен просто слишком близко стоял к престолу, и одно его слово могло бы спровоцировать раскол королевства и гражданскую войну. А этого нельзя допустить. Два рыцаря в полном вооружении никогда не смогут сесть на одну лошадь одновременно – вы понимаете, что я имею в виду? В королевстве может быть только один законный наследник трона, и в этом споре Хартворд проиграл. Появилась возможность быстро устранить графа Рутвена, воспользовавшись присутствием его врагов, и король эту возможность не упустил. Всё это очень сложно, наверное, в какой-то степени аморально, это очень запутанная игра Великих Домов, среди которых, поверьте, очень сложно поддерживать равновесие. А от этого порой зависит положение самого государя. Если бы тот же Тэлфрин объединился с Меррайоном и оба они выступили на стороне графа Беркли, то сейчас рядом с плахой валялась бы голова Роберта Даннидира.
Принц вздохнул и, сделав глоток вина, закончил:
- И, опять же, если вы полагаете, что желание наказать того или другого эорлина зависит исключительно от симпатии или антипатии монарха, то вы глубоко ошибаетесь. У этого клубка очень много ниточек. Так что, я думаю, милая девушка, что вы сами до конца не понимаете, с какой просьбой обращаетесь к королю, и какие последствия могут проистечь из намерения Роберта III, если оно возникнет, привлечь к ответу графа Клеймора, - со вздохом завершил молодой человек, но тут же лукаво, как показалось Бланке, глянув на неё, добавил: - радуйтесь уже, что ваши жалобы произвели впечатление на самого принца Корнваллиса…
Бланка уныло кивнула, пытаясь осмыслить сказанное Галахадом.
- Я понимаю… Дело не в судьбе отдельного человека, дело в большой политике. И всё же… это очень жестоко. Эта самая дрянная игра Домов, по вашему выражению, в которой люди убивают не из-за вражды и ненависти, а просто потому, что это выгодно, убивают, даже не зная друг друга, эта «игра» лишила жизни благородного человека и оставила без отца мою подругу. И не только это. Вы даже не представляете, сколько несчастий повлекла за собой его смерть…
- Увы. - Галахад развёл руками.
- Не стоит. Я всё поняла. Так вы думаете, что его величество откажется преследовать графа Клеймора?
- Я этого не говорил. Я не знаю. Не исключено, что ваши обвинения против Рича падут на благодатную почву. Никто точно не может знать, какое сейчас у Великих Домов к нему отношение. Может быть то, что он сейчас фактически объединил в своих руках все земли и могущество рода Беркли, сыграет вам на руку? Эорлины не любят чрезмерного усиления кого-то одного в ущерб себе. А граф Клеймор, несмотря на всю его внешнюю благовоспитанность, сам по себе очень неприятный и тёмный человек, и у него много врагов, хотя в данном случае это роли не сыграет. Так что отчаиваться пока рано.
- Хорошо. Я постараюсь. - Бланка всё равно несколько расстроилась, но, как ей показалось, вида не подала. - Спасибо вам, сир. По крайней мере, вы откровенно рассказали мне всё про эти подводные камни.
- Вот и славно, - принц отвесил ей еле заметный поклон, - хотя, должен признаться, в этом содержится небольшая толика эгоистичности. Когда я выслушал вас при первой нашей встрече, у меня появилось неосознанное желание оправдаться перед вами за гибель графа Хартворда. Лично я более чем уверен, что он был не только знатным, но и благородным дворянином. А мне не хотелось в ваших глазах выглядеть участником злобной своры, затравившей вашего покровителя.
- Для вас это имеет значение?
- Да. И я предоставлю вам самой догадываться, почему. Со своей стороны, у меня будет к вам небольшая просьба.
- Какая?
- Возможно, вы не откажетесь отужинать со мной? Будет ещё Гриффин и пара моих друзей. Гриффина Морта, кстати, рекомендую: хотя он и дворянин-то во втором поколении, но более благородного человека сыскать трудно. А завтра – вам всё равно нечего пока делать – я прошу вас составить мне компанию на охоте, точнее, это будет просто небольшая загородная поездка. Заодно и представлю всей моей компании. Это люди молодые и знатные, и для вас это знакомство в любом случае не окажется лишним. Вам, кстати, будет несложно завести друзей. Как я уже говорил, титул леди Харлех имеет значение, хотя и небольшое, но в качестве рекомендации трудно найти лучший. Ваше имя сверкает как бриллиант. Его давно уже никто не слышал, и вдруг – нашли. Как безумной ценности картину, понимаете? Ваш род ненамного менее древний, чем род Даннидиров, знаете ли, и здесь вы в выигрышном положении.
- То есть?
- Будь вы мужчиной, от вас ожидали бы поступков, подтверждающих доблесть ваших предков, а от женщины требуется всего лишь присутствие.
- Я… это неожиданно, ваше высочество. У меня до сих пор не было случая общения с такой знатной компанией.
- Неожиданно – не значит «нет», я так понимаю? – Галахад рассмеялся. – И что значит – не было случая? Ваша подруга Алиенора Беркли, между прочим – племянница короля и моя кузина. Куда уж знатнее. Итак, договорились. Чудесно. До вечера. Я предварительно оповещу вас. А вы знаете, кстати, что один из ваших предков, лорд Родрик Оргин, едва не стал королём? Это произошло больше двухсот лет назад…
- Неужели?..
- Да. Я расскажу вам. До свидания.
Галахад поклонился и, кивнув на прощанье, вышел.
От обеда Бланка отказалась. Всё случившееся настолько её взволновало, что даже думать о еде она не могла, так что Агнес и Глэнис пришлось унести обратно два огромных подноса, заставленных разными яствами. Уходя, они беспрерывно кланялись и переглядывались, как-то неопределённо посматривая на Бланку, так что та не выдержала.
- Стойте. Что не так?
- Ой, миледи… - Бешеное любопытство светилось в глазах обоих. - Простите нас, пожалуйста… Уже весь нижний двор гудит и рассуждает… Его милость никогда не наносил визитов дамам. А вы – из такого знаменитого рода…
- А ну, - рассвирепела Бланка, - пошли вон…
Девушки взвизгнули и мгновенно скрылись за дверью. Спустя всего несколько минут в дверь постучали и вошла Марта Тэгвен.
- Миледи… - Она присела в поклоне; лицо было гневным и раскрасневшимся. - Я прошу вашего прощения за свой недосмотр. С вашего позволения, я пришлю вам других горничных. Как они смéли… завтра же вышвырну из Лонливена, пусть в порту улицы подметают…
Бланка встала и нервно прошлась взад и вперёд.
- Не нужно. Дворня всегда болтает языками. Я могу спросить у вас?.. Я здесь человек новый и всё при дворе для меня непривычно.
- Конечно, леди Харлех.
- Виконт Арвэль… Это всё действительно настолько необычно?
Матушка Тэгвен несколько растерялась.
- В общем, да. В настоящее время в замке Лонливен гостят, как минимум, пять… нет, шесть баронских наследниц, которые… нет, я не то говорю, отцы которых имеют виды на руку принца. Вы понимаете, что я имею в виду?
Бланка кивнула.
- Это виконтесса Изабелла Виоле, графиня Брунгильда Во, дочь маркграфа…
- Неважно. - Бланка махнула рукой.
- Да. Так вот: никогда и ни к кому его высочество не проявлял интереса. Кроме самого вежливого, и уж точно никому не наносил визита. Вы очень милая девушка, и вы из провинции, уж простите за откровенность, так что, наверное, все здешние интриги вам не знакомы, только потому это вам и говорю. А тут – покои герцогини Эмли, заботы лорда Кэдваллэдера – он же молочный брат принца, вы знаете? Я думаю, что не только прислуга шепчется. Не сегодня – завтра это весь двор обсуждать будет…
- Понятно. - Бланка нахмурилась. Помолчав мгновение, она добавила: - Всё это глупости. Ещё два дня – и ноги моей здесь не будет, понимаете? Я здесь с прошением, и меня должен принять король. Сир Галахад так сказал.
- Меня это не касается, госпожа. То, что делает или не делает леди Харлех, и уж тем более его высочество, не обсуждается. Тех двух дурёх я всё же выпорю. Не их куриного ума дело. Видят – госпожа добрая – и сразу на шею садятся.
- Не нужно. Пусть придут. Я, пожалуй, всё же съем что-нибудь.
Матушка Тэгвен поклонилась с улыбкой на лице.
- Благодарю вас, миледи.
Едва стало смеркаться, её вновь навестил мастер Орнус, на сей раз без своего смущающегося подмастерья. Агнес и Глэнис он тоже выгнал, объявив, что всё сделает сам. Бланку он вывел на середину комнаты, развернув при этом спиной к зеркалу. Шедевр потеряет половину своей прелести, если кто-то будет видеть процесс его создания, заявил он.
Вытащив из своего огромного полотняного мешка великолепное с виду тёмно-красное платье, он принялся колдовать над Бланкой, что-то бормоча себе под нос.
- Что вы говорите? – прислушавшись, поинтересовалась она.
- О-о… вы читали «Роман о розе» сира Гильома де Лорриса?
- Нет. Да. Не помню.
- Это как гимн. Можно подумать, что женщине, но нет – это гимн портному, создавшему эту красоту. Я помню этот кусок наизусть. Слушайте. «Она была одета в пурпурное платье, и скажу вам не шутя, что не было равного ему во всём мире как по роскоши, так и по красоте, и ни один наряд не был ей так к лицу. Платье было обложено пурпуром, и на нём были вышиты изображения цветов и птиц. На шее оно завязывалось лентой, шитой золотом и весьма роскошной. Пояс был унизан по краям множеством блестящих дорогих камней. Пряжка также была из драгоценных каменьев, очень нарядная и изящная. Всюду было золотое шитьё, и вся ткань была густо обложена им. На голове у неё был золотой обруч, красивее которого никто не видел: он был из цельного золота и только хороший счётчик смог бы определить, сколько здесь камней. Гранаты, рубины, топазы и крупные сапфиры, но самый дорогой из них, голубой карбункул, красовался спереди надо лбом, сияющим девственной белизной…»
- Всё… - объявил он, прервав свой монолог и удовлетворённо оглядев девушку с ног до головы. – Миледи – вы мой шедевр…