Дорога вела к деревенской площади с установленным посередине деревянным помостом; вокруг без всякого порядка лепились друг к другу две дюжины покосившихся крытых соломой хижин со шкурами вместо дверей. Снег на дороге смешался в жуткую грязь, являвшую разительный контраст белоснежным сугробам, лежавшим на крышах домов.
Яркие солнечные лучи, отражаясь от снега, слепили глаза. Девушка вздохнула полной грудью, попытавшись размять затёкшие мышцы, и тут же отпрянула назад, получив в лицо плевок от какой-то женщины в лохмотьях. Рядом с ней, держась за подол её платья и с ужасом глядя на Алиенору, отчаянно всхлипывал маленький мальчик.
- Ведьма… колдунья! – истошно завизжала женщина, и этот крик тотчас подхватил нестройный хор других голосов: вдоль дороги толпились с три десятка крестьян, оборванных и отощавших.
- Она, это она, - продолжала визжать женщина, - её я видела, являлась ко мне, грозилась Гуайре моего маленького забрать, а потом все овцы в одну ночь передохли…
- И у меня… и у меня, - вопили вокруг, - за две ночи убила всех… Беларова шлюха…
- Смотрите, смотрите! – закричали с другой стороны, и взгляды крестьян обратились на мертвую тушу кабана, лежавшую на помосте. На боку животного зияла дыра размером с мужской кулак, почерневшая и обугленная.
- Я видел!..
- И я! И я! – стараясь переорать друг друга, одновременно кричали несколько человек. – Дьявольской силой она его убила… чёрной стрелой…
- Дурак… не стрелой, шаром полыхающим… и Беларовы зенки на нём горели…
- И у Лутха-покойника такая же язва на боку была…
- Горе… горе… - причитали женщины, - за что нам наказанье такое…
Алиенора растерянно смотрела на беснующуюся толпу. Вдруг со всех сторон в неё полетели комья грязи. Девушка охнула: один из комьев попал ей прямо по больному затылку.
- Всё, достаточно, - злобно прошипел сзади Сайрус, отпихнув от себя одну самую настырную старуху, которая попыталась вцепиться ногтями ему в лицо.
- Сайрус, - предостерегающе крикнула Алиенора, но было уже поздно.
Кто-то ударил его дубиной по голове; мужчина упал и в тот же миг на него со всех сторон, визжа и воя, набросились безумцы.
- Стойте, стойте, - кричала девушка, - вы убьёте его!
Руки, мне нужны мои руки, отчаянным вихрем крутились мысли в её голове. Её схватили, осыпая ударами и раздирая в клочки одежду. Алиенора извивалась, пытаясь порвать путы на запястьях, но намокшие кожаные ремешки лишь стирали кожу в кровь.
- Да свершится воля Инэ! – Чей-то громкий голос заставил крестьян отпрянуть в стороны. В мгновение ока Алиенору отпустили. Один глаз у неё заплыл; платье лоскутами висело на плечах, обнажая грязное в синяках и ссадинах тело. Девушка без сил опустилась на колени. Рядом, не шевелясь, лежал Сайрус.
Прямо перед Алиенорой высилась фигура старика в хламиде до пят и деревянным посохом в руке. Длинные, до пояса, белоснежные волосы обрамляли морщинистое лицо, с которого пронзительно смотрели тёмные глаза.
Старик поднял обе руки вверх, потрясая посохом.
- Ибо гласит древнее предсказание: настанут морозы лютые, и мор падёт на землю. Звери и птицы лесные покинут проклятые места, и род людской от холода, голода и болезней претерпит муки неизбывные. И явится женщина из-за Вала, светлоликая и белокожая, но сердце у неё будет полно кипящей злобы. А вслед за ней придут чёрные чудовища, Беларом порождённые, чтобы пожрать человеков. И призовёт она Бога Тьмы и придёт он. Возьмёт её Белар в жёны и воцарится на земле, и породят они страшилищ, ужас внушающих, бук, ламий, сцилл и химер…
- Это ошибка… ошибка, - стараясь говорить спокойно, произнесла Алиенора. Разбитая губа, из которой текла кровь, страшно болела. - Мы не шли из-за Вала. Мы пришли с севера. Меня зовут Алиенора, я графиня…
- Молчи, ведьма! – грозно вскричал старик, ткнув её посохом, и вновь воздел руки к небесам. – И мы, святая община Муйредаха, во имя спасения рода человеческого, призваны господином нашим небесным свершить справедливый суд во славу Инэ! Спасём же детей наших и жён наших! Невесту Белара – в огонь! Да не допустим мы, чтоб призвала она хозяина своего стозевного! Костёр! Костёр!
Толпа завыла.
Алиенору схватили за волосы и потащили по земле. Она кричала, дёргая ногами, но добилась лишь того, что её ещё несколько раз ударили по лицу.
С другого края деревенской площади уже стояла готовая поленница. Алиенору привязали к столбу, для верности обмотав цепью; тело Сайруса швырнули ей под ноги. Тот слабо шевелился.
- Да будьте вы прокляты! – отчаянно кричала она, но её голос тонул в воплях бесноватых фанатиков. – Сайрус, Сайрус! Очнись!
Девушка закашлялась. Из-под её ног вырвались клубы чёрного дыма: кто-то из крестьян с остервенением совал в поленницу горящий факел, но мокрые дрова упорно не хотели заниматься. Дым окутывал её со всех сторон, попадая в горло и застилая глаза. Сознание начало мутиться.
Внезапно крики усилились. Судорожно дергаясь от душивших её спазмов, она заметила какую-то беготню вокруг. Солдаты. Множество солдат в сверкающих кирасах и завывающие крестьяне.
- Что за дьявольщина! – гневно кричал чей-то незнакомый голос. – Ардан, Марг, тушите! Этого старого урода ко мне!
Выплеснувшееся из поленницы пламя лизнуло ноги, заставив её дико завизжать. Кто-то, навалившись со всей силой на столб, опрокинул его на землю. Алиенора потеряла сознание.
Туман в голове рассеивался. Жива, подумала Алиенора, и в то же мгновение, захлёбываясь и ловя ртом воздух, судорожно вздохнула. Кто-то вылил ей на голову целый ушат ледяной воды.
- Дышит, - удовлетворённо произнесли рядом. – Нормально всё. Крепкая девка, хоть и тощая. Кевин, иди, его милости доложись. Вроде, в себя приходит.
Алиенора закашлялась – в горле продолжало едко саднить, - и села, открыв глаза. Точнее – правый глаз. Левый жутко затёк и видел всё словно через мутную плёнку. Она находилась в маленькой хижине без окон, с низко нависавшим дощатым потолком.
Села – и тут же натянула на себя край холщового одеяла, чуть не сползшего вниз с лавки от её движения. Её платье представляло собой жалкое зрелище, и было пригодно разве что на бинты. Рядом стояли два солдата: один постарше, второй – совсем молодой, с пустым кожаным ведром в руках.
- Эй, эй, - добродушно сказал тот, что постарше, - не суетись, девочка. Никто тебя не тронет. Кевин, - он поворотил голову к своему товарищу, - топай, давай. Нечего глазеть.
- А что? – недовольно пробурчал тот, но всё же отшвырнул ведро в сторону и направился к выходу. – Красивая бабёнка, чего ж не посмотреть-то…
Солдат хмыкнул. Взглянув на Алиенору из-под кустистых бровей, он отстегнул от пояса флягу и протянул ей.
- Хлебни. Только аккуратно. Крепкая.
Придерживая на груди холстину, девушка послушно сделала хороший глоток, вновь закашлявшись. Внутри была обжигающая жидкость, и Алиенора едва слышно пискнула, когда спирт попал ей на разбитую губу.
- Мой товарищ, - хрипловато произнесла она, - что с ним?
- Тот, в чёрном? – Солдат пожал плечами. – Ничего, жить будет. Руку, кажись, эти изуверы ему сломали. А так – отлежится денёк, и будет, как новый.
Алиенора кивнула. Подумала мгновение – и сделала ещё один глоток. Живительное тепло распространялось по её телу.
- Молодец, - одобрительно сказал солдат, но флягу у неё отобрал. - Хватит пока, а то мозги потекут. Голодная, поди?
- А что за люди в этой деревне? – спросила Алиенора, оставив его вопрос без ответа.
- Фанатики. Мы не случайно мимо проезжали: с неделю назад один бедолага до Драмланрига добрался, сказывал, его жену тут сожгли, а до того – ещё пару человек. Обезумели совсем. Этот ихний старейшина, Охтайр, в уме повредился, всё о конце света вещает. Вот его милость сюда и отправился. Вроде как порядок навести. Так что мы вовремя – опоздали б на часок, и пиши пропало. Сожгли б такую кроху ни за что, ни про что. А тебя-то как величать, девчушка? Какими ветрами сюда занесло?
- … его милость?
- Да. - Солдат кивнул. - Лотар Гленгорм, виконт Перси. Сын графа Фулька и родной внучек его высочества Ллевеллина.
Девушка на мгновение задумалась.
- Алиенора. Это моё имя.
- Ишь ты… - Солдат усмехнулся в седые усы. - Алиенора. Красиво. Это кто ж тебя таким княжеским именем одарил?
Девушка улыбнулась, слегка поморщившись от боли в губе.
- Отец. Очень меня любил. Так вы говорите, его милость Лотар сейчас сюда придёт?
- Вроде, да. Сказал ему доложиться, когда ты очнёшься.
- А одежда здесь есть какая?
Старый солдат фыркнул.
- Ох вы, девицы, смешные такие все. Ты бы на лицо своё лучше посмотрела. Вот что у тебя прятать-то надо, чтоб людей не пугать. – Он задумчиво почесал нос. – Женского платья мы здесь не найдём. А от того рванья, что местная голытьба носит, заразу какую подцепить проще простого. Вот, возьми.
С этими словами он развязал свой собственный плащ из плотной шерсти и набросил его девушке на плечи.
- Пока так пойдёт. А там, глядишь, что-нибудь да придумаем. В Драмланриге найдешь меня, меня Арданом зовут, помогу, чем смогу.
- Спасибо. – Повернувшись к нему спиной, она принялась, насколько это возможно, приводить себя в порядок.
- Руки-то у тебя не крестьянские, - сказал вдруг солдат. – Из городских, что ли, будешь?
- М-м, - неопределённо промычала Алиенора.
- В Рудлане полюбовница у меня жила, - продолжил он, - чудная женщина. Мегайн, белошвейка. Ручки почти как твои были – нежные, беленькие.
- И что ж с ней сталось? – рассеянно спросила Алиенора. Ей никак не удавалось придать приличный вид разодранному в лоскуты платью. Спереди на нем зияла прореха почти до талии.
- Не знаю. – Солдат пожал плечами. – Уехала, бросила. Я к ней собрался однажды, а в доме совсем другие люди живут. Говорят, хахаль какой-то из столицы её окрутил, вот она с ним и уехала. Вместе с дочкой моей. Только поминай, как звали… Славная девчушка, помладше тебя немного. А я в Лонхенбурге отродясь…