Лицо у Вениамина пылало.
— Да-да, мы боялись, как бы не пошли сплетни…
Он весь сжался под взглядом этой маленькой женщины, которая всегда была неотъемлемой частью его жизни.
Понял, что никогда не задумывался над тем, что она все видит и понимает. Не знал, что она чувствует.
— Так уж сложилось, Вениамин, что я должна просить тебя об услуге. В благодарность за мое молоко, которое спасло тебе жизнь.
Он кивнул.
— Позаботься о Ханне, когда я уеду! Вряд ли мы с ней увидимся еще в этой жизни. У нее сильная воля, и она слишком горда… Такие люди часто накладывают на себя руки. Так поступил ее отец. Они теряют путь в тумане. И все. А виноваты во всем мы, матери. Раз не виноват Бог, значит, вина лежит на нас. Так ты позаботишься о ней?
Вениамин растерялся. Ища, что сказать, он пригладил волосы. Стине продолжала:
— В Рейнснесе не было принято открывать свои мысли. Я тоже не открывала. Но теперь, когда я уеду… Люди часто неправильно понимают друг друга. И при всем желании мы не в силах изменить их отношение к себе. Они видят только то, что хотят. Поэтому я и хочу уехать в Америку. Там никто не знает, что я лишь бедная лопарка. Так ты позаботишься о Ханне ради меня?
— Я позабочусь о Ханне ради тебя, — как можно тверже сказал он.
— Это совсем нетрудно. — Стине с нежностью смотрела на Вениамина.
В старинном календаре день 14 сентября отмечен крестом. Фома считал делом чести, чтобы к этому дню урожай был убран под крышу. Так было и в этом году.
Однако Дина не пригласила его, когда утром объявила Андерсу, Вениамину и Анне, что ждет их в конторе при лавке. Ей нужно поговорить с ними о важных делах.
Она не села за письменный стол или на стул, на котором обычно сидел Вениамин, принимая больных, но расположилась на старой кушетке и ждала, пока все сами найдут себе место. Расшнуровав ботинки, она скинула их и закурила сигару «Принц Уэльский» — предварительно предложив сигары присутствующим. Вениамин и Анна отказались, Андерс предпочел трубку.
Пока Дина делала первые, жадные затяжки, все смотрели на нее. Только Андерс был отчасти подготовлен к этому разговору. Именно по его настоянию Дина и выждала до этого дня.
Она начала так, как он ей советовал:
— Я получила большое наследство. Оно позволило мне расплатиться со всеми долгами, какие числились за Рейнснесом, и к весне мы начнем ремонтировать дом. Крышу мы переменим уже нынче осенью.
В конторе царила тишина. Словно каждое движение стоило собравшимся больших усилий.
Вениамин нахмурился. Потом вытянул ноги, закинул руки за голову и сказал с улыбкой:
— Вот это новость! Как я понимаю, это нам обойдется недешево. И кто же этот добрый донатор?
— Один берлинский предприниматель, мы с ним были знакомы много лет. Это долгая история. К ней мы вернемся позже.
— Это замечательно! — Анна подошла к Дине и обняла ее.
— И когда же ты узнала об этом? Недавно? Получила телеграмму? — спросил Вениамин.
— Нет, еще весной.
— И молчала с мая?
— Как видишь.
Взгляд Анны заставил Вениамина оставить эту тему.
— Начнем ремонт с лавки, как по-твоему, Андерс? — сказал он.
— А может, лучше с домов? — предложила Анна, переводя взгляд с одного на другого.
Андерс молчал. Его скрывало облако табачного дыма.
— О частностях мы поговорим потом, — деловито сказала Дина. — Я хочу еще кое-что сообщить вам. — Выждав немного, она продолжала: — Я собираюсь строить верфь вместе с Олаисеном, мы с ним теперь компаньоны!
Вениамин растерялся. Недоверие, гнев, оскорбленное самолюбие, презрение боролись в нем, не в силах отделиться друг от друга, — все произошло слишком быстро. Наконец презрение взяло верх:
— Как я понимаю, у тебя много лишних денег и ты собираешься пустить их по ветру?
Не приводя цифр и словно не заметив оскорбительного тона Вениамина, Дина объяснила, что у нее за границей есть две фирмы. Закончила она тем, что в делах не всегда следует руководствоваться личными мотивами. Приходится действовать, если товар того стоит.
— Я думал, у тебя хватит ума, чтобы не брать в компаньоны этого выскочку! — заявил Вениамин.
Но Дина была невозмутима. Да, возможно, Олаисен и выскочка, но он умеет добиваться того, что задумал. У него есть чутье. И энергия. По ее мнению, здесь, на севере, это редкие качества. Здесь люди привыкли ждать, что за них кто-то что-то сделает, будет их уговаривать. Трудиться в поте лица и вкладывать деньги не хочет никто. Ей хватило двух месяцев, чтобы понять это. Рейнснес выживет лишь в том случае, если начнет вести торговлю в паре со Страндстедетом и подчинится требованиям времени. Но она не собирается делать ставку только на верфь Олаисена, она купила также у пекаря Николаисена его гостиницу.
— Гостиницу Николаисена! Да он еле-еле сводит концы с концами! Ты сошла с ума! — воскликнул Вениамин.
— Пекарь ничего не понимает в гостиницах, он занимается только своей пекарней. А я знаю, что надо сделать, чтобы гостиница окупилась, — весело, но твердо сказала Дина.
— Фома и Стине уезжают в Америку, а ты покупаешь гостиницу в Страндстедете!
— Вот именно! На них держалось все наше хозяйство, с их отъездом в Рейнснесе ничего не останется от старых времен. Надо искать что-то новое. Без своей шхуны и торговли с Бергеном, без лавки и пароходной экспедиции жизнь здесь замрет окончательно. Пахать землю никто из нас не умеет! В том числе и ты, Вениамин! — Она говорила очень резко.
Вениамин с силой стукнул кулаком по столу, и судовая пепельница Андерса высоко подпрыгнула. Пепел взметнулся и лег на его руку.
— А ты сама! Вернуться с деньгами, чтобы вложить их в дело Вилфреда Олаисена! И в гостиницу! Стоило для этого возвращаться!
У Анны от его крика начали подергиваться уголки губ. Она рассердилась, но молчала.
Лицо Дины было непроницаемо. Когда Вениамин замолчал, она мягко сказала:
— Ты пошел характером в старого ленсмана, Вениамин. Это твой недостаток.
И продолжала: он ошибается, если думает, будто она вернулась только затем, чтобы купить здесь гостиницу. Она не знала, что ее здесь ждет. Разве что принудительный аукцион за долги. И не надеялась на возможность что-либо изменить. Но все оказалось не так страшно. Если позволяет здоровье и работает голова, здесь есть к чему приложить руки. Но главное, они должны принимать участие в том, что происходит в Страндстедете.
— Тебе, Вениамин, нужен настоящий кабинет, а не та жалкая нора на задворках, в которую ты заползаешь, когда погода не позволяет тебе вернуться в Рейнснес. Если вы с Анной решили остаться в Нурланде, вам надо переехать в Страндстедет. Там Анна сможет преподавать в школе, когда учителя отвлекают другие дела. И кто сказал, Вениамин, что ты не получишь практику после старого доктора?
Мужчины разом подняли на нее глаза. Откуда ей это известно?
— От редактора новой газеты.
Вениамин не мог скрыть презрения:
— Этот редактор — сплетник и прихвостень Олаисена!
Дина серьезно взглянула на него, потом сняла жакет и заявила, что надеялась встретить с их стороны больше интереса к будущему Рейнснеса. Разве им безразлично, какими средствами она располагает и сколько сможет вложить в Рейнснес?
Она достала портфель, разложила бумаги на потертой кушетке — чертежи, документы — и больше уже не делала попыток оправдать свои действия.
— Начнем с верфи.
Она объясняла, показывала, называла цифры, прочла договор о финансовой ответственности компаньонов. Не ожидая согласия или возражений, начала объяснять чертежи. Фундамент они заложат еще до снега. А весной уже смогут принять первые заказы. К лету, то есть в июне 1879 года, верфь будет готова!
Андерса захватил ее рассказ.
— Я только не понимаю, кто финансирует пятую часть расходов? — спросил он.
Дина показала на пункт в договоре, в котором говорилось, что Олаисен и она вносят по две пятых наличными. А одну пятую покроет Олаисен, заложив свой дом. С этим уже все в порядке. Каждый из компаньонов имеет преимущественное право выкупить долю партнера, если тот по какой-либо причине захочет выйти из дела, возможно, не справившись со своими обязательствами. Кроме того, у них есть письменный договор, предусматривающий, что в случае возникновения серьезных разногласий между партнерами каждый имеет право без предупреждения изъять из дела вложенные им средства.
— Предположим, вы поссоритесь и он изымет свою долю? — спросил Андерс.
— Я не пропаду, — улыбнулась Дина.
— А если это сделаешь ты? — спросила Анна.
Дина пожала плечами:
— Это уже забота Олаисена. Он взял заем под заклад своей недвижимости и вряд ли захочет ссориться со мной.
— Как бы там ни было, доля Олаисена на одну пятую больше твоей, значит, преимущество на его стороне, — заметил Андерс.
— Это справедливо. Идея принадлежит ему. Он провел предварительную работу и рискует, взяв заем. А я только вкладываю деньги, чтобы в будущем получать прибыль.
Дина по очереди оглядела всех. Они молчали, и она взяла последнюю стопку документов.
— А если ваше дело провалится? — мрачно спросил Вениамин.
— Ни одно прежнее дело Олаисена не провалилось, так же как и мое. Почему вы думаете, что теперь чутье нас обманет? Нашим судовладельцам приходится прибегать к услугам верфей на юге. Чтобы переделать шхуну в пароход, Олаисену пришлось отправиться в Трондхейм. Почему этим нельзя заняться у нас? Но мы начнем с небольших ботов, а там будет видно. Верфь для больших стальных судов? Что скажете?
— Ты сумасшедшая, — произнес Вениамин. — Что тебе известно о таких судах?
— Мне ничего, а другим известно. Хотя бы в Германии.
— Ты могла бы пустить эти деньги на Рейнснес, поставить его на ноги.
Они поняли, что терпению Дины есть предел. Она нахмурила брови, погасила сигару и наклонилась к Вениамину:
— И чем же мы в Рейнснесе станем заниматься? На что мы все вместе с ним будем существовать, когда деньги кончатся? На твое докторское жалованье?