— Ну что ж, посмотрим, чья возьмет! — Дина прищурилась.
Вечером Вилфред Олаисен соизволил вернуться домой. Из-за неблагоприятной погоды он на полпути отдал приказ повернуть обратно. Штурман был готов к этому. Не из-за погоды. Он все понял по лицу Олаисена, когда тот, не предупредив его заранее, приказал идти на Лофотены без груза.
Олаисен предполагал, что его ждет дома. Поэтому он сначала зашел на верфь. Долго и обстоятельно поговорил с мастером и рабочими. Заглянул в газету к редактору и уже в девять часов взял извозчика и поехал домой.
Служанка поспешила открыть ему дверь, как обычно, когда фру Олаисен не могла сделать этого сама. Ангелы, так Олаисен звал детей, уже спят. Он знал, что они спят, но не удержался от вопроса. Это дарило чувство покоя.
Увидев в передней чужое пальто, Олаисен напрягся и замер.
— У нас гости?
— Фру Дина. Она сама пришла… Хозяйка лежит… — пролепетала служанка, не глядя на Олаисена, таким голосом, будто вся вина лежала только на ней.
— Понятно! — Лицо Олаисена стало суровым. Это выражение нетрудно было понять даже служанке. Она помогла ему снять пальто и повесила его на вешалку. Потом, повозившись в углу, сделала реверанс и спросила, будет ли хозяин есть. Есть он не хотел.
Оставшись в передней один, Олаисен задержался перед зеркалом. Обычно он двигался быстро и решительно, но в этот вечер медленно прошел в гостиную и налил себе рюмку водки.
Двигался он медленно, но мысль его работала лихорадочно. Рюмка еще не опустела, как Олаисен был уже готов к встрече с Диной. Он поднялся по лестнице и постучал в дверь собственной спальни. Никто не откликнулся, и он немного выждал, что было не в его правилах. Пусть считают это необходимым вниманием.
В проеме дверей, загородив его, появилась Дина, но Олаисен разглядел фигуру в кровати.
— Ханна, что случилось? — в волнении воскликнул он.
Ему никто не ответил, и он продолжал:
— Боже мой! Если бы я знал, что тебе плохо, я бы никуда не уехал! К-счастью, из-за непогоды нам пришлось вернуться.
Он сам верил своим словам.
— Если бы я знал, что ты так больна…
— Где мы можем поговорить наедине? — не здороваясь, спросила Дина.
Он хотел было пройти в спальню, но Дина, приставив ему к груди руку, вытолкнула его в коридор и вышла следом за ним. Потом закрыла дверь.
— Я хотела послать за доктором. Но она не посмела.
— Это так серьезно? — озабоченно спросил Олаисен.
— Я не отвечаю на глупые вопросы. Мы можем спуститься в гостиную?
Да, да, разумеется! Он был само внимание, пропустил ее вперед и без конца благодарил за то, что она пришла к Ханне. Это так великодушно.
— Замолчите! — сказала Дина, спускаясь по лестнице.
Двери гостиной закрыл уже он — чтобы им никто не помешал. Все время он внимательно наблюдал за Диной. И старался соблюдать спокойствие.
— Садитесь, Олаисен! — пригласила его Дина и показала на стул возле кафельной печи, словно гостем был он, а не она.
Он сел поудобнее. Потом рукой показал ей на стул. Взгляд без труда повиновался ему.
Но Дина продолжала стоять, уперев руки в бока. Олаисен догадался, что ей уже доводилось стоять в этой позе.
— Я предупреждала вас, Олаисен! Но вы все-таки снова избили ее!
— Дорогая… Если фру Дина немного успокоится, то, возможно…
— Меня не касается, что вы подозреваете Ханну в связи с вашим братом и с Вениамином. Но вы продолжаете ее бить! А это уже мое дело! У меня с вами деловое соглашение, Олаисен. Вы нарушили часть условий. И это более серьезно, чем вы можете себе представить.
Она приблизилась к нему. Еще шаг, и он мог бы прикоснуться к ней. Он весь побелел, рот искривился, лицо стало некрасивым.
— Я вас не понимаю.
— Вы забыли, что я сказала вам, когда показала плод, который вы выбили из ее тела? — шепотом спросила Дина.
Он поднял было руку, но тут же снова уронил ее на колени.
— Вы помните, что я вам сказала?
Он побагровел от гнева. Красивые губы зашевелились, но все-таки выражали мужское достоинство. Изогнутая верхняя губа нервно растянулась под холеными усами.
— Ханна солгала, чтобы…
— Ей не нужно лгать, у меня есть глаза!
— Это ложь! Ложь!
Его голос вдруг изменился. В нем послышалась мольба ребенка, пойманного на месте преступления.
Дина сделала последний шаг, схватила его за рубашку на груди и рванула ее вместе с волосами.
— Ложь? Может, и то, что я поношу вас в вашем же доме, тоже ложь? Попробуйте ударьте меня! Не стесняйтесь! Но я-то вам отвечу! За Ханну я изобью вас до смерти!
Олаисен попробовал освободиться, но Дина держала его мертвой хваткой. Он хотел встать, тогда она навалилась на него всем телом.
— Я вас проучу, вы еще горько раскаетесь, что когда-то не остались равнодушным к дочери Стине.
На губах у нее выступила пена, но она улыбалась, словно вся эта сцена доставляла ей удовольствие.
Олаисен не привык к такому обращению. Ему ничего не стоило одним ударом сбить женщину на землю. Но женщину-компаньона не сбивают с ног. Это не приносит прибыли.
Он молчал. Только вскинул руки. В его жесте не было угрозы, просто ему захотелось пошевелить руками. Он наконец понял, что перед ним достойный противник.
Олаисен не поверил, когда Дина отпустила его и он услыхал:
— Вставай, парень! Бей!
Он поглядел по сторонам, словно хотел улизнуть. Прислушался, не слышит ли кто-нибудь, что здесь происходит.
— Я не понимаю… У меня нет причин…
— Нет, так будут!
Он оцепенел.
— Боишься? Разве ты не мужчина, который умеет драться? Бей! Не стесняйся! Ведь ты умеешь бить женщин! Бей!
Ее шепот гремел у него в ушах. Но с компаньонами не дерутся. Всему есть предел.
— Вставай! — прошептала она над ним.
— Хорошо, что нас никто не видит. Это какое-то безумие, — произнес он наконец.
— Боишься? Может, мне первой ударить тебя?
Он завертел головой и поднял руку, чтобы успокоить ее.
Тогда она кулаком ударила его в нос. Переносица хрястнула. На рубашку брызнула кровь.
Еще не веря в случившееся, он прикрыл руками лицо. Потом вскочил со стула.
Дина быстро отпрыгнула назад и схватила кочергу.
— Ну! — выдохнула она, сверкнув глазами.
— Вы сошли с ума! — растерянно проговорил он.
— Тем лучше!
Он видел, что она ждет, сжав кочергу обеими руками. В глазах горела прозрачная решимость. Она все продумала! Все рассчитала! И была готова осуществить свой план.
Олаисен шагнул к ней, протянув руки. Он был похож на укрощенное животное. Дина замахнулась кочергой.
Пока он прикидывал, насколько она сильна и как бы ему, изловчившись, схватить ее за руку, действительность вдруг исчезла. Это было странное ощущение. Даже не ощущение, у него сохранился только слух. И все-таки он еще не верил, что она его ударила.
Должно быть, он упал, во всяком случае, когда он пришел в себя, он лежал на столе. Кочерга висела на своем месте. Служанка, услыхав шум, появилась в дверях.
— Господин Олаисен нечаянно упал на печку. Принеси тряпку, его надо вытереть! — сказал Динин голос.
— Господи Боже мой! — воскликнула девушка.
— Если он не очнется, придется послать за доктором, — решительно сказала Дина.
Общими усилиями они положили его на диван, и служанка принесла воды.
— Дайте мне глоток водки, — слабо простонал Олаисен.
Служанка принесла графин и рюмку.
— Можешь идти. Ему нужен покой, — сказала Дина и поднесла рюмку к губам Олаисена.
Ее насторожило выражение его лица.
— Потише-потише, драться уже поздно, — усмехнулась она.
— Вы могли меня убить. — Олаисен потрогал голову.
— В следующий раз… Но я предпочитаю вас разорить. Что вам больше по душе? Если вы еще раз…
Они измерили друг друга взглядом, словно пытаясь проникнуть в мысли друг друга. Что-то их объединяло. Новая ненависть? Своеобразный союз, возникший из жажды мести? Любопытство? Или то, что они понимали безумство друг друга?
Трудно сказать, из-за этого или из-за того, что Олаисен еще не совсем пришел в себя от удара, но он быстро менялся.
— Я не хотел… Не знаю, что на меня нашло. Но между ними что-то есть. До сих пор. Я знаю! — Он как будто делал признание. Так говорят с матерью, а не с деловым партнером. Порывшись в кармане, он достал носовой платок. Это было естественно — ведь кожа на голове была рассечена. И наконец сказал то, что мучило его больше всего, — сознание, что он обманутый муж. — Во мне словно шлюзы открылись. И я потерял… На самом деле я не такой…
Дина села.
— Вам следует быть осторожней. Так нельзя. В следующий раз вы ее просто убьете. Вы этого добиваетесь?
— Нет! Честное слово, нет! Ведь у меня есть сыновья, мои ангелы. Я не хочу, чтобы они остались без матери. Пожалуйста, поверьте мне!
Он все еще прижимал платок к голове, которая раскалывалась от боли.
— Вам конец, если вы убьете ее. Думайте об этом и днем, и ночью, пока не поймете. Вы в любом случае ее потеряете.
Дина говорила, словно они обсуждали, сколько рабочих можно принять на верфь, не понеся убытков.
Олаисен слушал ее с благоговейным ужасом.
— Вы всем расскажете?.. — спросил он, помолчав.
— Я? Нет, за меня это сделают другие. Уже и так ходят разговоры, что Олаисен бьет свою жену.
— Кто так говорит?
— Например, рабочие на верфи. Ваша служанка…
Он осторожно, двумя пальцами, прикоснулся к затылку.
— Черт! Как болит!
— Охотно верю. Но это пройдет.
Он налил себе еще водки, забыв предложить ей.
— А про их связь они говорят? Ханны и доктора…
— Эта связь существует только в вашем воображении. Но если вы не прекратите ее бить, люди решат, что у вас есть на то причины. Вы же выгнали из дома брата! Мальчишку! У людей будет повод позубоскалить, когда они поймут, что председатель управы дурак.
Он выпрямился:
— Выпьете рюмку?
— Нет, я перестала искать утешение в бутылке. Так лучше.