– Тебе повезло. Ты знал ее при жизни и был к ней добр. А вот я не пойму, за что мне досталось наследство.
– Как знать, – подмигнул он ей и рассмеялся, разряжая обстановку.
Колокольчик на двери зазвенел, и в помещение вошел мужчина. Его костюм был идеально отглажен и имел глубокий синий оттенок. Он снял пальто и пристроил его на вешалке. Сегодня Габриэль Балмер выглядел еще притягательнее: взъерошенные ветром волосы, пиджак зауженного кроя. Он оглядывал кафе в поисках свободного столика и остановил свой взгляд на ней, – уголки его губ приподнялись, и размашистым шагом он направился к ним.
– Добрый день, Николас, – подал он руку брату. – Катарина, – кивнул, – выглядите очаровательно.
– Благодарю, мистер Балмер, – смущенно ответила девушка, презирая себя за чувствительные щеки, выдававшие ее эмоции.
– Ну, что вы. Мы же практически одного возраста. Можете звать меня – Габриэль. Могу ли я присоединиться?
– Конечно. Правда, я немного тороплюсь. Доберешься сама? – прерывисто лопотал брат.
– Хорошо. Еще раз спасибо, Ники, – улыбнулась ему Катарина. Вскоре они с нотариусом остались наедине.
– Можем перейти на ты? – спросил он после того, как сделал заказ.
– Думаю, да, – отпила девушка кофе, отметив про себя, что не чувствует рядом с Габриэлем себя зажатой. Он располагали ее к себе каким-то невиданным образом.
– Ты совсем не помнишь меня, Кэти? А я сразу тебя узнал. Ты выросла, но твои волосы, глаза и улыбка: я не забуду их никогда, – девушка поперхнулась.
– О чем ты говоришь?
– Мы были соседями, дружили, ужинали на общей кухне. Мой отец одноклассник твоего. Да и твоего дядю я прекрасно помню. Он иногда бывал у вас в гостях, хоть и редко. А тот злосчастный велосипед, с которого ты упала и заработала шрам во все колено. Готов поспорить, он еще там, – лукаво улыбался мужчина, сильнее вгоняя ее в краску.
Она начала вспоминать: темный, красивый мальчик, с которым она играла, рассказывала ему истории, а он ей страшилки. Как они бегали на озеро и получили потом от отца, и как он заботился о ней, приносил вкусности и учил преферансу. Ее осенило: «Глаза! Как я могла их забыть?»
Память часто подводит людей, остаются лишь яркие вспышки, но мы помним ощущения, и тело тоже их помнит, заставляя испытывать непонятную тревогу, печаль, радость, смущение. Чувства сильнее разума.
– Габи! Прости! Столько времени прошло… – девушка надеялась, что он не обижается. Габриэль наклонился и обнял ее. Объятия были теплыми, и она почувствовала себя защищенной. Он нежно провел пальцами по ее лицу.
– Я всегда знал, что ты станешь красавицей, когда вырастешь. Помнишь? Я говорил, что женюсь на тебе, – весело рассмеялся. – А ведь я так и не был женат. У тебя есть кто-нибудь близкий? Парень? – он пожирал ее взглядом, глаза потемнели, принимая обычный голубоватый оттенок.
– Он умер год назад.
– Соболезную, – Габриэль не изменился в лице. – Если честно, я знал об этом. Чера следила за тобой и твоей жизнью. Семейная драма разрывала ей сердце, – вздохнул мужчина, Катарина насторожилась.
Во время оглашения завещания она догадалась, что за ней наблюдали, но почему-то упустила тот факт, что и о трагедии бабушке было известно.
– Чера переживала? – заикаясь, спросила она.
– Пару недель пила таблетки горстями. Ее посвящали во все подробности твоей жизни. Как-то раз она пришла ко мне подавленная, выпила стакан виски и рухнула в кресло. Она сказала, что вся ее жизнь череда сожалений, но есть одна вещь, о которой она не сожалеет. Она упомянула о том, что тебе будет сложнее после ее смерти. Не знаю с чем это связано, Кэти, но она взяла с меня клятву защитить тебя любой ценой… – Габриэль взял ее руки в свои ладони. – Умоляю! Прими мою помощь! Если откажешь, ты лишишь меня возможности исполнить предсмертное желание Черы. На следующий день после этого разговора она умерла. – Он затаил дыхание, с надеждой заглядывая ей в глаза. Без сомнений, он любил старушку и сочувствовал ей.
Катарина была шокирована и не знала что ответить. Она просто кивнула, до конца не понимая в чем будет заключаться его участие.
Они обменялись контактами, расплатились и вышли на улицу. Уже стемнело, опять шел снег, кружась и паря у них над головами. Он предложил ее подвезти, галантно придержав дверь у массивного джипа. Водитель он был неосторожный, всю дорогу у девушки перехватывало дух от резких поворотов и периодических попаданий в колею.
– Встретимся завтра? – спросил он, остановившись у дома.
– Хорошо. Правда, я не знаю надолго ли я здесь останусь.
– Ты не читала ее письмо? – спросил Габриэль (он был так близко, девушка чувствовала аромат его парфюма). Катарина совсем забыла про письмо. – Разве ты не хочешь посмотреть свой дом? Думаю, в Москву ты вернешься нескоро. Доброй ночи, Кэти. – Он поцеловал ее в щеку, приятно коснувшись щетиной.
– Доброй ночи, Габи, – пролепетала она, выходя из машины.
Она спотыкнулась на пороге, чертыхаясь, ведь он, конечно же, это видел. Весь вечер она прокручивала в памяти его грубый, ласковый голос, и краснела при одной только мысли о том, чтобы прижаться к его массивной груди. Такие сильные эмоции к мужчине она испытывала в последний раз к будущему мужу, в которого была тайно влюблена. Катарина увлеклась и наткнулась на отца, ожидавшего в ее комнате.
– Ты пропустила ужин, – строго напомнил он ей.
– Я встретила мистера Балмера в городе, мы посидели в кафе. Что-то случилось? – отчего-то девушка боялась реакции папы.
– Нет, нет. Все в порядке. Завтра приезжает моя семья. Хотел попросить тебя кое о чем.
Она заметила, что он как-то странно сидит, немного завалившись набок. Катарина уловила и запах алкоголя, что было не свойственно для Кристофа, которого она знала. Он усмехнулся, пытаясь выпрямиться.
– Не осуждай…Я устал…Мой брат отказался от меня. Мать, выгнавшая из дома, раскаялась в завещании…Мой мир встал с ног на голову! – его речь была не четкой. Девушка испытала отвращение, она терпеть не могла пьяных людей.
– Ничего. Я понимаю. Постараюсь быть с ними вежливой. Спокойной ночи, – солгала она, и, развернувшись, зашагала прочь.
Глава 6. Фибург
Ночь спустилась на город, заволакивая чернотой. Люцерн светился где-то внизу, там кипела жизнь. Полюбовавшись на его огни, она отправилась в ванную, наполнила ее до краев и медленно погрузилась. Уставшие после долгой прогулки мышцы получили необходимое расслабление. Процесс очищения доставлял ей немалое удовольствие: из всех бытовых развлечений она предпочитала его. Насладившись тишиной и покоем, девушка выбралась из ванной и накинула махровый халат, приятно касавшийся тела. Она устроилась в кровати как можно удобнее, спина утопала в подушках, глаза слипались. Она вспомнила про письмо, но решила, что оно может подождать до утра, и положила запаянный печатью из красного воска конверт на тумбочку возле кровати.
Ей опять снился дом. Катарина рассматривала узор на оконных резных рамах. Только теперь она была ближе: на том самом месте, где остановилась в прошлый раз. Узор выглядел, как знак бесконечности, а рядом с ним было изображение лисы, склонившей голову на бок. Второе она уже где-то видела. Она припомнила, что лиса была официальным символом семьи Мансдантер.
Девушка задумчиво смотрела на знаки, гадая, зачем бабушке понадобилось вырезать их на рамах, ведь у них не было так принято, насколько ей было известно. Любопытство вело ее в дом, и она уже поднялась по крыльцу, скрипнувшему под ногами на третьей ступеньке. Как вдруг что-то вновь выдернуло ее из сна, напугавшее до чертиков в первый раз. А после она крепко заснула.
Утром, потянувшись в кровати, Катарина обнаружила под боком «Бродягу» и потрепала его по голове. Кот вытянулся и затрещал. Солнце пробивалось в окно и наполняло комнату светом, с улицы доносился звук лопаты, расчищавшей дорожки. Она вспомнила сон. У нее было такое чувство, как будто кто-то хочет ей что-то сказать, но не может. Она взяла в руки письмо и обнаружила, что печать оторвана. А ведь еще вчера оно было целым. Катарина судорожно оглянулась по сторонам. Кто мог его открыть? Родственники? Но зачем им это? Девушка открыла конверт: в нем лежал лист бумаги, абсолютно чистый лист.
– Какой смысл опечатывать семейным гербом пустой лист? Бабуля, похоже, реально спятила под конец, – качала она головой.
Катарина собиралась на завтрак, когда ее посетила еще одна мысль:
– Зачем вскрывать мой конверт? Что они в нем искали?
Полдня она бесцельно бродила по дому, не в силах выкинуть из головы бабушку и ее секреты. Николас куда-то запропастился, остальных, к счастью, тоже не было видно. Отец поехал на вокзал встречать жену и сына. Даже кот умчался, задрав хвост, в неизвестном направлении. Она обошла поместье трижды, заглядывая в каждую комнату, но так и не обнаружила той картины с изображением дома из своего сна. Самым подозрительным местом оказался коридор, в котором она висела: на том самом месте остался потускневший от времени квадрат на обоях.
– Чертовщина. Может, это один из тех домов с привидениями?
В обед приехал отец. Она как раз спустилась в кухню, вспомнив о том, что голодна. За столом сидела приятная на вид женщина, темноволосая, кареглазая, пухлая. Она имела округлые формы, губы у нее были полные и сочные, а белоснежную улыбку немного портили искривленные зубы. Женщина встала и протянула ей руку:
– Вета. А ты Катарина? Мне очень приятно.
– Мне тоже, – скромно ответила девушка, на душе у которой скребли кошки. Но она запихнула обиженную девочку во внутренний шкаф и закрыла на ключ, игнорируя протесты, ради отца.
– Это мой сын – Ленц. Надеюсь, вы подружитесь, – представила она парня, на лице которого возникла гримаса, означавшая, что это вряд ли возможно.
Сводный братец выглядел неприятно и создавал впечатление задиристого подростка со скверным характером. Внешне он больше походил на мать: пухлый, кареглазый, круглолицый, темноволосый, с губами женской формы, приземистый. «Может он не ре