— Она рассказывала о нём?
— Не помню. Я был ещё совсем мал. Но золотые глаза и кончики перьев не смог позабыть. Оно снилось мне в самых жутких кошмарах.
— Понимаю, мне тоже до сих пор снятся монстры.
Когда дошли до обрыва, Ри уже выстроила всех в шеренгу. Получив одобрение вожака, раскраснелась. Мост качался и трещал, гнилые доски выглядели не надёжно. Бинар протянул ногу, прислонил к ближайшей доске, та скрипнула, но выдержала вес.
— Идём по одному. Сохраняем расстояние. Вниз не смотреть! — прогрохотал он, поцеловал Катарину и ступил первым.
Раскачиваясь на хлипком сооружении, он прошёл четверть расстояния и махнул рукой. Ленц выступил идти, но она настояла и отправилась следом за супругом. Потом взошли на дряхлые доски серые, Фира и, наконец, они. Широкая, белая спина удалялась. Она старалась не смотреть вниз, но бездна, то и дело, притягивала взгляд. Мост не кончался. У Ленца началась паника, но Ангус успокоил. Фира прокричала, сквозь завывания ветра:
— Нужно вернуться! Мост заколдован! Мы все здесь умрём!
— Так расколдуй! — напирал Рас, продолжая идти.
Стемнело. Соседнего берега не достигли. Хлынул дождь и намочил доски, ноги скользили. Катарина кричала супругу, но он не слышал. Повернулась на Ри, та еле удерживалась на ногах, сносимая порывами ветра. Собрав волю в кулак, зажмурилась, увидела нити энергий, впитала белую, глаза стали такими же, как у Бинара. Перенеслась, материализуясь у него перед носом. Он вздрогнул.
— Мост не простой! Попробую пойти первой! — развернулась она, но он схватил за руку.
— Осторожней! — белёсые брови сошлись на переносице, она кивнула.
Пробираясь, искала глазами пристанище, но кроме ночи, моста, и стены дождя ничего не было видно. И вновь вспомнила об Аластере. «Если не видишь, не значит, что нет. Просто не хочешь видеть». Колдунья обратилась к алой, подкрепила её энергией других нитей, и очень сильно захотела увидеть. Непреодолимое желание распространило лучи трёх цветов в пространстве, и они покрыли собой мост, который в момент стал каменным и прочным. Ленц шлёпнулся со звоном, на лбу сверкала шишка. Ри тоже чуть не упала, но в последний момент удержалась. Другая сторона оказалась ближе, чем думали. Ступив на траву, смогли выдохнуть, полностью расслабившись. Впереди сияли серебром остроконечные дома города Грик, а за ними вершина горы, острая, как копьё. Муж подхватил на руки и раскружил, голова нещадно разболелась. Он заметил и тут же поставил на ноги, извинившись. Ри приподняла брови.
— Что-то часто она у тебя кружится, — прищурилась она.
— Да. Это всё последствия вашего мира, — вмешался Ангус. Жрица хмыкнула.
— Это скорее последствия чего-то другого, — подхватил Рас, сообразив, к чему клонит сестра.
У Ленца комично менялось выражение на лице, а потом и вовсе вытянулось. Он задрал вверх палец, открывая по-рыбьи рот. А потом крепко обнял, искренне радуясь за наставницу. Ангус пребывал в гораздо более сильном шоке, но то же тепло обнял. Присоединились и серые. Даже Рас выглядел растроганным, вновь её удивляя. «За напускной жестокостью скрывается и ещё что-то, и оно не такое плохое», — думала она.
— Ладно, поздравления приняты, — пробасил вожак. — Идём в Грик. Будьте собраны. Жрицы могут быть очень опасны. Эта, — кивнул на Фиру, — подчиняла мужчин. Кто знает, на что способны другие.
— Как перейдёт Хорн? Мы не смогли бы этого сделать без Катарины, — выпалила Ри и смутилась.
— Отправь весть. Пусть оставит птицу у себя. Как только прибудет к мосту, даст знать. — Ри немедля отправила двухголового уродца Хорну. А они зашагали по направлению к городу.
Катарина поменяла облик на ту усатую волчицу и шла спотыкаясь. Теперь, когда знала о наличии жизни в животе, будто чувствовала перемещения. Может, то была мнительность. Но тошнота пропала, не докучая. «Вот бы ещё и головная боль перестала меня мучить». Город приближался, Фира дергалась всё отчаяннее. Вскоре она начала упираться ногами, не желая идти. А потом и вовсе рухнула на колени.
— Умоляю! Не заставляйте меня! Мне здесь тоже не рады! — страх сотрясал тело, глаза блестели, на мгновение её стало жаль.
Рас грубо схватил за шею и заставил встать. Она послушно продолжила шагать, оглядываясь по сторонам. Катарина думала: «Что такого совершила эта волчица? И чего так сильно боится?». И тут снова ощутила скольжение в животе. Ребёнок бултыхался, больше не скрывая присутствия, и вызывая противоречивые эмоции. Супруг обнял за плечи. Промелькнула шальная мысль: «Он видел всё. Мартин». Бинар прочитал мысли, и голос загрохотал у неё в голове: «Я знаю, что ты никогда не предашь меня. Не волнуйся об этом. Он — прошлое. Этого не изменишь». Ласковый взгляд дал почувствовать себя уютнее. Она резко остановилась. «С каких пор у тебя полный доступ к моей голове?». «С тех пор, как ты носишь моего ребёнка!». Попыталась оградить мысли — не вышло, и он в голос расхохотался, за что и был награждён презрительным взглядом. «Никакой личной жизни». Раскатистый смех вновь прорезал воздух, и она ударила его в нос алым лучиком, заставляя замолчать. Оставалось надеяться, что это пройдёт после того, как малыш появиться на свет. Колдунья раскраснелась, уши горели. «Я мама! Подумать только!».
Город на первый взгляд ничем не отличался от других на планете. Совершенно обычные волки слонялись по улицам. Вокруг было полно домов, одинаковых на вид. Если подумать, жилось здесь наверняка скучно. По крайней мере, ей так казалось. Волки питались энергией. Следовательно, ни магазинов, ни съестного. Одежду не носили. Бинар уловил мысли.
— Ты права, но есть то, что тебе очень понравится. Скоро увидишь.
— Откуда ты знаешь?
— Я бывал здесь мальчишкой. Только что вспомнил об этом, — пожимал он плечами.
Размеренной жизни улочек пришёл конец, волки стали замечать белоснежное свечение Бинара. Они останавливались и испуганно глазели на своего туроса. Кто-то убегал, спотыкаясь, кто-то не мог пошевелиться. Перешёптывания заполнили городок. Друзья держались поблизости и были наготове, серые напряжённо скалились. Они дошли до конца города, за которым открывался вид на гору. Громадина сверкала острыми зубьями. Катарина присмотрелась и стала различать в камне очертания. Идеальные линии переплетались, образовывая картины невиданной красоты. Они поражали масштабами. Некоторые сверкали кое-где искорками: белыми или серыми. По центру красовался портрет женщины, которую при жизни должны были носить на руках, только за одну её грацию. Широкие скулы и величественная улыбка, густые волосы, собранные в строгий пучок. Она взирала на город, долину и лес, поблёскивая белыми огоньками. Большие глаза выглядели так, будто знают всё на свете, и даже больше. Вожак застыл, разглядывая портрет. Остальные переговаривались на заднем фоне.
— Моя мать, — тихо сказал он.
— Величайшая из нас! — раздался за спинами высокий, скрипучий голос, серые встали в боевую стойку. — Спокойно. Я пришла просто поговорить. Пока что, — сказала женщина, разглядывая Бинара.
Она была в возрасте, серая, но волосы с годами окрасились в белый цвет, низкая по сравнению с другими, худая, сутулая. Серые глаза сверкали от любопытства, озаряя продолговатое лицо, на котором застыло суровое выражение.
— Хала! — обратилась она вдруг к портрету. — Только посмотри, как вымахал твой сын! Как бежит время! — покачала головой и посмотрела на Бинара. — Смотрю, ты привёл сюда людей! — хмыкнула, скрестив на груди руки, а потом медленно открыла рот, брови поползли вверх. — Невероятно! Ты женился на человеке!
— Я не знаю, кто ты, но если приблизишься к моей семье, раздавлю! — зарычал он, угрожая, и отодвигая Катарину назад.
— Я знала твою семью лучше других! — за спиной женщины собралась толпа, любопытно разглядывающая гостей. — И рада приветствовать на своей земле! Я главенствующая жрица планеты — Шиа!
— Твоей земле? — сквозь зубы рычал Рас.
— Верно. Эта земля никогда не принадлежала волкам Альфы! Я готова оказать вам душевный приём, и дать убежище! Если, конечно, отдадите предательницу на честный суд! — глаза старушки сверкнули, когда посмотрела на Фиру.
Вожак покровительственно махнул рукой. Ангус дёрнулся, чтобы воспротивиться, но Рас толкнул заложницу навстречу к волчице, путы на руках испарились. Шиа кивнула кому-то из толпы, помощницы взяли ее под руки, и уволокли. Фира плакала, повесив голову на грудь. Ангус с вызовом смотрел на Катарину.
Старушка не солгала. Она выделила им дом, и даже слуг. Маленького роста девушки хлопотали, выспрашивая о том, чем могут угодить. Бинар уверил, что позовёт, как понадобятся и отпустил отдыхать. Они с придыханием бросали взгляды на белого волка. Катарину пронзил укол ревности, изменилась в лице. Супруг ощутил эмоции и ласково поцеловал в губы. «Они не сравнятся с тобой. Никто не сравнится». Нервозность испарилась. Серые поспешили устроиться, выбрав комнаты наверху. Ангус одёрнул её за руку и зло заглянул в глаза:
— Ты отдала её на смерть! Не ожидал от тебя такого! — брызгал он слюной, безумные глаза бегали из стороны в сторону.
— Ты переходишь границы! — попытался вступиться муж, но она отгородила его рукой.
— Она не своя! Если ты забыл, эта женщина пыталась убить меня твоей же рукой! — лучи алые и золотые агрессивно проносились рядом, грозясь задеть.
— И всё равно ты не имела права! — с надрывом кричал он.
— Она околдовала тебя! Это не любовь! Неужели не ясно?!
Всмотревшись, колдунья сощурилась. В его ауре зияло золотое пятно. Раньше его там не было. «Чертовка Фира!». Она отвернулась на мгновение, а потом молниеносно схватила друга за горло. Бинар вытаращил глаза. Вихрь поднимал предметы мебели в комнате, серые и Ленц застыли на лестнице.
— Убери древней магии след! Не принесёт больше вред! От пут освободи! Ясность ума возврати! Да будет так!
Ангус пытался сопротивляться, раскачивая животом, но алый луч опоясывал, как змея, а потом пробрался в грудь и пополз выше. Достигнув ментального тела, стёр золотое пятно. Друг корчился от боли, а потом упал на пол, потеряв сознание. Ленц поспешил помочь.