устой лист? Бабуля, похоже, реально спятила под конец!». Она оделась к завтраку, и вдруг посетила ещё одна мысль. «Но, тогда зачем кому-то вскрывать письмо? Что они искали? Да. В этой семейке больше тайн, чем у самих королей». Полдня она бесцельно бродила по дому, не в силах выкинуть из головы бабку и её секреты. Николас куда-то запропастился, остальных, к счастью, тоже не было видно. Отец поехал на вокзал встречать жену и сына. Даже кот умчался, задрав хвост, в неизвестном направлении. Она обошла поместье трижды, заглядывая в каждую комнату, но так и не обнаружила картины с изображением дома из сна. Самым подозрительным местом оказался коридор, в котором та висела. На том месте остался потускневший от времени квадрат на обоях. «Чертовщина. Может, это один из тех домов с привидениями?». В обед прибыл отец. Она как раз спустилась в кухню, вспомнив о том, что голодна. За столом сидела приятная на вид женщина: темноволосая, кареглазая, пухлая. Она имела округлые формы, которые подходили, и невозможно было представить её иначе; губы полные и сочные, а белоснежная улыбка неплохо сочеталась с искривлёнными зубами. Женщина встала и протянула руку, добродушно улыбнувшись.
— Вета. А ты, стало быть, Катарина? Мне очень приятно.
— Мне тоже, — скромно отвечала она, не лукавя, но где-то в глубине души всё равно скребли кошки.
Она запихнула обиженную девочку во внутренний шкаф и закрыла на ключ, игнорируя протесты, ради отца.
— Это Ленц. Надеюсь, вы подружитесь. — На лице у того появилась гримаса, означавшая, что это вряд ли возможно.
Вообще, сводный братец выглядел неприятно и создавал впечатление задиристого подростка со скверным характером. Внешне отчасти походил на мать: пухлый, кареглазый, круглолицый, темноволосый, с губками женской формы, приземистый. От отца не было абсолютно ничего. «Может, он не его ребёнок?», — с воодушевлением подумала она, но спешно отбросила приятные мысли. Брат был младше лет на пять, но из-за небольшого роста складывалось впечатление, что на все десять. Отец заметно выдохнул, наблюдая, как хорошо всё для него складывается. «Мужской эгоизм в действии», — закатила она глаза, естественно мысленно.
Во время трапезы зазвонил телефон, и она, попросив её извинить, удалилась, радуясь тому, что звонок избавил от их общества и неуютного ощущения. На другом конце провода раздался приятный тембр Габриэля.
— Привет красавица! Чем занята?
— Обедала с новой семьёй отца, — угрюмо ворчала она.
— Всегда, пожалуйста! На самом деле я только освободился, напряженный выдался денёк. И ещё, я соскучился. Поужинаем? — уши загорели, щёки опять раскраснелись. «Хорошо, что он этого не видит. Нужно взять себя в руки».
— Конечно.
— Заеду через час. До встречи Кэти. — И он положил трубку, а она побежала наверх.
После наведения вечернего макияжа, занялась подбором платья и туфель, примерив содержимое всего чемодана. Нервозность распространялась в сознании, прогрессируя, ладошки потели. В конце концов, остановилась на красном со стразами, раздумывая: «Не слишком ли вызывающе?». Отец пару раз заходил, что-то бубня под нос, и выражая недовольство по поводу свидания. «Не торчать же весь вечер с ними. Повеситься можно». Она осеклась на этой мысли и сразу вспомнила о супруге. «Удивительно, но Габриэль не вызывает чувство стыда, и я не ощущаю себя изменщицей. Может, начинаю отпускать… по-настоящему». Грусть и внутренняя пустота напомнили о себе, давая понять, что они всё ещё здесь.
Ухажёр прибыл в назначенный срок с букетом ярких и ароматных роз наперевес. Он пожал руку отцу, затем его сыну, кивнул жене, которая открыла рот, удивляясь красоте и грации её спутника. «Ну, конечно, она считает меня недостойной быть с кем-то вроде него!», — раздражалась Катарина. Они покинули дом и помчались опасными, серпантинными дорогами в горы. В машине молчали, повисла неловкая пауза. Она вдыхала его сладковатый парфюм, ловя себя на мысли, что хотела бы прижаться поближе. Габриэль кружил голову одним присутствием. Спустя час пути, заехали так высоко, что туман окутал машину со всех сторон. Потом поднялись по канатной дороге ещё выше и оказались в комплексе, расположенном на самой вершине. Виды сводили с ума бесконечностью и даровали чувство свободы, полёта.
— Спорим, ты не забиралась так высоко? — усмехнулся он и приобнял за талию. — Это гора Понтия Пилата. Сейчас здесь не очень людно, самое время всё осмотреть.
Он водил под руку, объясняя и отвечая на вопросы. А когда любопытство было полностью удовлетворено, они отправились в уютный ресторанчик с домашней едой. Вкусно поужинав, он откинулся на спинку стула.
— Как тебе ужин? Надеюсь, понравился?
— Всё было великолепно. Спасибо Габи. Я давно не чувствовала себя такой свободной. Эта гора останется в сердце навсегда. — Слова сами вырывались изо рта, и только после она начинала думать над тем, зачем говорит ему это.
— Только не заполняй сердце полностью, я рассчитывал занять в нём немного места, — игриво заулыбался и погладил по колену, протянув руку под стол. — Дыхание перехватило, она напрягалась всем телом.
Рука продвигалась всё выше, лаская, и она тяжело задышала. Вокруг не было ни души, не считая официантов, которые скрылись за дверьми кухни. В груди буйствовал вулкан, расплескивая горячую лаву, обволакивающую внутренности. Долгое время она не испытывала ничего подобного. И вот, приехав на родную землю, встретила человека, при одном взгляде на которого, подгибались колени.
— Поехали ко мне Кэти, — взгляд затуманился от желания, он наклонился и целовал мочку уха, сводя с ума.
— Я не могу. Уже поздно. — Она отчаянно противилась себе и желаниям, возбуждаясь сильнее.
— Ты уже большая девочка. Едем, — это не было вопросом, и напористость оказалась по душе.
Они быстро преодолели подъёмник, безостановочно целуясь. Из головы вылетели мысли и тяжесть уходящего года. Сейчас она хотела лишь одного — оказаться прижатой атлетическим торсом к постели. Страсть снедала изнутри. Они мчались в машине, и он на ходу гладил ей ноги, не прерывая контакта, будто опасаясь, что передумает. Квартира оказалась в центре города. Они стремительно поднялись по лестнице, отворили дверь, прижимаясь друг другу плотнее с каждым шагом. Он подхватил её на руки и уложил на кровать, жадно сдирая с неё одежду, а затем и свою. Он был прекрасен, как человек, но внешне выглядел, словно полубог. Линии торса были чёткими, а вьющиеся, тёмные волосы усеивали грудь, живот и спускались ниже. Он дал разглядеть себя и насладиться увиденным, а потом накрыл собой. В какой-то момент он напирал и был груб, но руки тут же принимались ласкать, а губы покрывали поцелуями. А позже, она лежала, задыхаясь от наслаждения, и думала о том, что никогда ещё не испытывала ничего подобного, ни с кем. Габриэль обнял сзади, прижимаясь вплотную. Нежно поцеловал между лопаток и зарылся в волосы лицом.
— Признаюсь честно. Я отчаялся ждать тебя, Кэти. Почему ты так долго ко мне шла? — шептал он на ухо, притягивая сильнее.
— Я жила другой жизнью, — заключила она, а про себя добавила: «Не своей быть может».
Казалось всё, что было до него, плохой сон, кошмар, произошедший отчего-то наяву. Он развернул лицом и нежно поцеловал.
— Ты прочитала письмо? — глаза блестели, словно драгоценный камень.
— Не вышло. Моя бабушка была той ещё шутницей, и оно оказалось пустым. — Она вновь над этим задумалась.
— Чера была очень умна. Если оно пустое, значит, тому должно быть логичное объяснение, — стал серьёзен, включая деловую хватку.
— А, знаешь! Вчера я положила его на тумбочку, оно было запечатано, а утром нашла открытым! Я думала об этом весь день. Кому могло понадобиться письмо? — она перевела на него взгляд и заметила, как он побледнел. — Всё в порядке Габи?
— Да. Да. Конечно красавица. Я просто немного задумался. Нужно съездить в Фибург, посмотреть твоё наследство. Как считаешь? Может завтра? — было видно, что он пытается сохранить спокойствие, но сдерживается с трудом, что-то заставляло нервничать, показывать это не хотел.
Остаток ночи они провели в объятиях. Он достаточно быстро заснул и засопел, а она не могла, размышляя над реакцией на письмо. «Он знает больше, чем говорит, и старается скрыть. Судя по всему бабуля рассказала что-то еще… В любом случае, я собиралась поехать туда, рано или поздно, а в хорошей компании сделать это будет гораздо приятнее».
Она проснулась одна в холодной постели, в квартире стояла абсолютная тишина. Габриэля не обнаружила, на кухонном столе лежала записка: «Уехал по работе, дождись меня! Завтрак на столе. Целую. Твой Г». Налив в кружку любимого бодрящего напитка, прошлась по обители нового избранника. «Вчера не было возможности рассмотреть здесь всё», — подумала она и раскраснелась. Квартира была большой, кухня соединялась с гостиной зоной, где удобно расположился кожаный диван и журнальный столик. Уютная, она плавно переходила в балкон, обставленный цветами и летней мебелью. Помимо спальни с шикарной кроватью, укрытой балдахином и оформленной в чёрном цвете, был кабинет, такой же тёмный, как в офисе, с таким же столом из красного дерева. Она села в мягкое, удобное, рабочее кресло, поставила чашку на отведённое место, покрутилась, и взгляд упал на противоположную стену. Она застыла на месте. Там висела, та самая, картина с изображением дома. Она подбежала и пощупала, отметая мысль о мираже, или сумасшествии. Она была настоящей, и краска выглядела свежей, как и в тот раз. Катарина принялась детально рассматривать её, но не обнаружила ничего, чего бы уже не видела. Потом повертела, обнаружив в стене металлический сейф.
— Что ты делаешь? — внезапно раздался в комнате напряженный голос Габриэля.
— Я… просто осматривалась… и… — слова застревали в горле, взгляд мужчины, недавно ласкавшего глазами, стал жёстким. Но смягчился после того, как сказанное было осмыслено.
— Прости. Я уезжал по работе. В моём кабинете ещё никогда не было девушки, — притянул к себе и жарко поцеловал, напряжение ушло, руки сами обвили шею.