— Что это за картина?
— Да, так. Купил на барахолке, — соврал он умело, а она промолчала, не желая начинать ссоры так рано. — Заедешь домой? Соберём вещи и в путь. До Фибурга несколько часов езды на машине.
— Отец будет в шоке. Куда так спешить?
— Ну… У меня есть дела. Лучше поехать сейчас, потом будет работа. — И она согласилась, позабыв мимолётную ложь.
Собраться оказалось тяжело, потому что их неотвратимо притягивало, словно магниты с разными полюсами. Они начинали целоваться, забывая о поставленной цели. Приехали в дом Николаса только к обеду, и не успела Катарина ускользнуть в комнату, как из ближайшего зала появился отец. Выражение лица говорило о многом, и она поспешила его успокоить, но он выставил руку.
— Займись лучше своими делами. Я хочу поговорить с твоим спутником, — грубый, холодный тон заставил вздрогнуть всем телом, перечить она не стала.
Пока отец вёл ужасную беседу с Габриэлем, вспомнив под старость лет про отеческие обязанности, она наспех собирала чемодан. Молния не желала застёгиваться, и она придавила его локтем. Выдохнув, присела на кровать, прямо на что-то мягкое. Кот взвизгнул и вцепился когтями в бок.
— Про тебя то я и забыла… Ну, да ладно, поедешь со мной. Каникулы кончились. — «Бродяга» посмотрел хозяйке в лицо так, будто понял о чём идёт речь и мяукнул, соглашаясь.
Она спустила чемодан вниз, надрываясь от тяжести, ещё раз проверила ничего ли не забыто, отискала переноску кота, неодобрительно на неё взиравшего. Сборы были закончены, бабушкино письмо вновь покоилось во внутреннем кармане пальто. Она и сама не знала, зачем взяла его с собой. Быть может, в глубине души надеялась, что найдёт ответы в таинственном доме, доставшемся в наследство. Она подошла к двери гостиной комнаты, чтобы поторопить Габриэля и попрощаться с отцом.
— Ты не можешь вот так забирать мою дочь, когда тебе заблагорассудиться! Ты понятия не имеешь, через что ей пришлось пройти! Твои глупые игры отразятся на её психическом здоровье! Я в последний раз тебя предупреждаю Балмер… Оставь её в покое!
Она передумала открывать дверь. Да, подслушивать было не хорошо, но была ошеломлена реакцией отца и не смогла оторваться. «Он так за меня переживает!». И, конечно, было жаль Габриэля, попавшего под раздачу.
— Я изменился, Кристоф. Знаю, ты наслышан о моей непостоянности, но теперь все иначе. Я лучше умру, чем причиню ей боль! — он говорил горячо, страстно, и убедительно, а отец притих и глубоко, шумно вздохнул.
— Туда и обратно. И никаких фокусов! Иначе…
— Я понял.
Катарина открыла дверь, радуясь тому, что неприятный разговор окончен, и что отец разрешил поехать вместе, хоть его никто и не спрашивал. Габриэль пошёл к машине, захватив по пути чемодан и кота, смирно сидевшего в клетке. Они с отцом посмотрели друг на друга, он мягко взял за руку.
— Просто, будь осторожна. Говорят, родительское сердце чувствует приближение беды. Так вот. Я ощущаю сейчас что-то подобное. Не из-за него, — кивнул в сторону двери. — А в целом. И когда решишь вернуться, отправляйся сразу в Цюрих. К нам с Ветой. Здесь я дела уладил, а оставаться под крышей тех, кто тебя ненавидит, то ещё испытание.
— Я понимаю, пап. Конечно, я к вам приеду. — И она обняла его крепко. Холодные глаза стали тёплыми и нежными, улыбка расползлась по родному лицу.
Они мчались под музыку, и она, то и дело, зажмуривалась от страха. Естественно, предполагала, что Габриэль будет вести машину как обычно, и предложила себя в качестве водителя, но он тактично отказался. Оставалось смириться со стилем вождения. «Бродягу» снова выпустила, и тот устроился на коленях, не замечая машинной тряски. Пейзаж за окном не менялся, усыпляя однообразием. И вскоре, она оказалась на знакомом крыльце. Всё было, как прежде. Резная дверь, как и рамы, имела по центру изображение семейного герба и знака бесконечности. Появилась ещё одна деталь — металлический крючок в стене, на котором висела полая, белоснежная шляпа, на манер ковбойской. От неё исходили невидимые глазу тепловые волны, и она ощущала их кожей. Катарина протянула руку, желая дотронуться, пальцы обожгло. Она вскрикнула и отбросила руку в сторону, ожог приличных размеров красовался на ней, пульсируя от боли. Она открыла глаза в полной темноте, рёв мотора напомнил о том, где находится. Она потёрла глаза и вскрикнула вновь.
— Что такое Кэти? — обеспокоенно спросил он, бросая мимолетные взгляды, то на неё, то на дорогу.
— Не отвлекайся. Просто что-то с рукой. Всё будет в порядке.
— Отлежала? Соня, — весело рассмеялся. — Кстати, ты мило сопишь во сне. — Уши вновь загорелись. — Скоро будем на месте. Остановимся на ночь в гостинице. Чера говорила, к дому лучше ехать засветло, ночью там опасно.
— В каком смысле? — она старалась не двигать рукой, ожог горел.
— Серпантин погубил много жизней, а ещё волки бродят. Эти зверюги опасны, когда в стае! Отель недалеко. Переночуем, а утром сразу туда! — он кричал, чтобы его можно было расслышать за посторонним шумом. Снег хрустел под колёсами, дорогу здесь давненько не чистили.
Глубокой ночью они прибыли в отель — приличного вида и размера каменное изваяние, окружённое хвойными деревьями. Вывеска гласила: «Нет мест», но они всё же вошли в холл. Тощий мужчина в очках задремал на стуле и подскочил чуть ли не до потолка, когда Габриэль позвонил в специальный звонок. Мужчина поправил очки на носу и уставился сонными, заплывшими глазами.
— Читайте табличку, — раздраженно пропищал он.
— Может, проверишь наличие мест ещё раз? — сказал Габриэль и протянул крупную купюру.
Мужчина закашлял в кулачок, взял деньги, спрятал за пазуху и открыл запылившийся журнал.
— Есть пентхаус, но завтра прибудут гости.
— Завтра нас здесь уже не будет. — Тощий кивнул, поправил очки и отдал ключ от номера.
Пентхаус оказался огромным, одна из стен была полностью прозрачной и открывала незабываемый вид на горы. Кот расположился на громадном, бежевом диване, выделяясь, как грязное пятно. Габриэль протянул бокал с шампанским.
— Отметим. За тебя моя красавица, — отпил из бокала и прильнул к губам.
Кровать была неземной, мягкой, как облако. Они утонули в ней, уставшие от долгой дороги, и собирались поспать, но взаимное притяжение не дало этого сделать. По крайней мере, сразу. И вот, когда времени на сон оставалось всего ничего, они, наконец-то, заснули, лучась от счастья. А утром, она пробудилась чуть раньше и смотрела на него: красивого, мужественного, сильного. В нём было всё, о чём можно было мечтать. И страх, что всё сон или бред прожигал сердце. Она снова провела параллель между ним и Ромкой. У них не было ничего общего, не считая симпатии к ней. Она погладила его по щетинистому лицу, и взгляд упал на пальцы, обожжённые, покрывшиеся коркой. «И как это я вчера не заметила насколько всё серьёзно?». Она быстро встала, нашла аптечку и перевязала руку. «Бродяга» орал и тёрся о ноги.
— Тише. Тише. Сейчас, — нашла в сумке немного еды и угостила кота.
Рассвет забрезжил сквозь прозрачную стену, восходящее солнце покрывало светом и теплом каждый уголок комнаты, и она прилипла к стеклу. Слова восхищения застряли где-то, так и не выбравшись наружу. Габриэль проснулся чуть позже, и они стали собираться в дорогу. Она практически переступила порог номера, когда зазвонил телефон. Он положил чемодан и взял трубку. На другом конце провода раздался баритон. Габриэль изменился в лице, но спустя мгновение взгляд ожесточился, скулы заходили ходуном на лице.
— Кто её спрашивает? — голос настаивал. — Вы ошиблись мистер. Здесь таких нет. И повесил трубку, едва не расколов от злости.
Она с ужасом смотрела на него, не понимая, что происходит. Он схватил чемодан и кота, и кивнул в сторону двери.
— Уходим. Объясню позже. — Катарина вспомнила мужа, окруженного странностями, секретами, загадками, и почившего совсем недавно. Слёзы потекли по лицу, она не сдвинулась с места. Он развернулся в холле, сверля глазами.
— Я уже проходила через это. Больше никаких тайн в моей жизни не будет. Либо ты скажешь, что происходит, либо иди один.
Настроена была решительно и сама себе удивлялась, ведь ещё вчера не смогла бы позволить ни с кем и половины того, что вытворяла. Что-то серьёзно её изменило, прибавило смелости. Может, закалили испытания, но, скорее всего, она лишилась страха всё потерять, и потому стали пробуждаться истинные качества характера, дремавшие столько лет под воздействием внешних факторов.
— Хорошо! Отлично! Я расскажу, что знаю! Только сделаю это в машине! Идём же! — он гневался и оглядывался по сторонам.
— Здесь условия ставлю я сама, Габи!
— Да! Да! Клянусь тебе, что всё расскажу! Просто поверь мне Кэти! Идём! История долгая, а нам нужно спешить! Тот, кто звонил, скоро будет здесь! — в глазах она прочла, что говорит правду, и ещё в них была паника. И она последовала за ним, перенимая нервное состояние.
Он стремительно закинул вещи в машину и даже немного подтолкнул её, заставляя забраться в джип побыстрее. Спешка размыла события в памяти. Они мчались по дороге, нарушая все возможные правила.
— Ты обещал! — закричала она, прорываясь сквозь шум. Он слегка сбавил скорость, убедившись, что за ними нет хвоста.
— Ох! Всё не так просто Кэти! Знаешь, в жизни иногда бывает, что правда звучит, как бред сумасшедшего. Боюсь, что ты именно так обо мне и подумаешь, — он всё ещё нервничал и старался на неё не смотреть.
— Плевать! Я хочу знать. — Она так устала от тайн.
— Чера рассказала немного больше, чем я поведал. Дом, который завещала, скажем так, не простой. Я и сам не знаю, как это объяснить. Я там тоже не был. Она говорила, что дом является местом, где происходят необычные вещи, мистические. Не смотри на меня так, прошу! Какие именно, она не уточняла. Сказала лишь, что только ты сможешь во всём разобраться, и что дом нужно защищать любой ценой! По сути, Чера была кем-то вроде стража всю жизнь. Её бабушка передала эстафету ей, а она тебе. Ещё, она говорила о человеке, который охотился за домом многие века. Уж не знаю, как такое возможно. Я и сам