в это не верил! Но, после её смерти, стал видеть сны, и в каждом был в доме, изображённом на картине в моём кабинете. Я слукавил Кэти. Прости за это. Картину мне подарила Чера. Сны реальны, происходящее отражалось на мне. Я думал, что схожу с ума. Да, ты и сама это проверила, так? Твои пальцы вчера обожгло, пока спала.
Она вытаращилась и закусила губу. Что тут скажешь, звучало это, как выдумка. Но, в глубине души она знала, что это может быть правдой, пусть разум и отказывался верить.
— Она была странной. Пустое письмо. Мне тоже снятся сны. Пожалуй, этому должно быть разумное объяснение, но его нет. Я верю тебе Габриэль. Только больше никогда и ничего от меня не скрывай! — он закивал облегчённо. — А кто звонил в пентхаусе?
— Я не знаю его. Он спрашивал тебя. Я сразу понял что-то не так, нутром почувствовал. С того самого дня, как ты вернулась, меня не покидает ощущение беспокойства. Как будто клятва твоей бабушке наложила отпечаток на меня, и связала с тобой.
Остаток пути молчали, обдумывая произошедшее. Фибург открылся, как на ладони, с остроконечными башнями, домами с красными крышами, приросшими друг к другу, высоченными мостами и старинными сооружениями. Она смотрела на красоту места и представляла, что за всем этим великолепием скрывается простая, обычная жизнь людей, населявших маленький, чудесный городок. Они проехали сквозь него и стали снова подниматься в гору. Он больше не превышал скорость, дорога, и правда, была очень опасной, слишком узкой. Проехать могла только одна машина, и лишь в одну сторону. Она задумалась над тем, что будет, если навстречу поедет другая. Но потом поняла, что в такое местечко, наверняка, никто не рискует кататься, поэтому дом находился именно здесь. «Она всё продумала. Ну, или тот, кто построил его». Не терпелось поскорее увидеть дом, любопытство раздражало и волновало. Она думала, окажется ли он таким, как во сне, и что такого мистического в нем было, раз какой-то психопат искал веками. И решила нарушить молчание.
— Габи? А как он мог жить веками? Ни одному человеку такое не под силу, — накрыла его руку.
— Чера говорила, что он колдун и преследует корыстную цель. И предупреждала, что очень опасен. «Беги от него со всех ног, мой мальчик. Он может убить, даже не прикасаясь», — сказала она однажды.
Катарина вновь замкнулась. Колдуны. Мистика. Она всю жизнь считала это сказками на ночь. Сердце застучало сильнее, и вспомнила странного старика, помогавшего найти кухню в имении дяди Стефана. «А ведь он интересовался домом и тем, кому он достался». Интерес сразу показался ей подозрительным. Тем более, что больше она его там ни разу не видела.
— А как он выглядит?
— Не знаю. Она говорила, что он может принимать любое обличие, какое пожелает. И ещё, о его любви к белым, широкополым шляпам. Прямо чувак из вестерна. Звучит странно. Особенно, когда говоришь вслух, — он опять сконфузился и поник, нахмурившись.
Она же открыла от удивления рот. А когда рассказала о шляпе во сне и старике, он побледнел ещё сильнее.
— Значит, он сразу нашёл тебя. Всё ещё хуже, чем я предполагал. Главное, добраться до дома. А там решим, что делать, — старался, как мог, сохранять спокойствие.
Её и саму затрясло от неосознанного страха, похожего на тот, который выкидывал из сна всякий раз, как приближалась к дому. Катарина положила руку ему на колено и слегка поглаживала, стараясь отвлечься. Он накрыл её большой и тёплой ладошкой.
— Не бойся Кэти. Я тебя в обиду не дам!
Глава 7Дом Черы
Из-за крутого поворота на горизонте показался дом, окружённый скалой, возвышающейся серой, каменной мощью. С другой стороны дороги был обрыв в бесконечную пропасть. У обоих перехватило дыхание. Катарине даже издалека стало понятно, что это именно он, тот самый дом, взывавший во сне, манивший в свои владения. Он имел три этажа, оконные рамы сверкали белизной и выглядели новыми, крыша отражала солнечные блики, будто зеркало, краска за века существования ничуть не потрескалась. Создавалось впечатление, словно его кто-то ремонтировал все эти годы, ухаживал, следил за хозяйством. Дорога оказалась вплотную завалена снегом, и машина, мощная и тяжёлая, при всём желании не смогла бы подъехать. Они выбрались за пару километров и начали пробиваться телами сквозь сугробы, замедлявшие ход. Она надеялась, что опасный человек не сможет пробраться в такую глушь, или заблудиться по пути. Надежда была слабой, рассудок твердил, что любой колдун сможет найти дорогу туда, куда нужно. «А потом, кто знает, какими способностями он обладает? Может, он как ходячий навигатор, наделённый супер силой убивать одним взглядом». Она развеселилась своей шутке и заулыбалась. Габриэль заметил это.
— Я никак не могу перестать тобой восхищаться Кэти. Другая девчонка тряслась бы от страха, но ты нет, ещё и сияешь от радости, — говорил прерывисто, пыхтел, разгребая на ходу снег, доходивший до пояса.
Дом был всё ближе и странное, светлое ощущение внутри разрасталось подобно паутине. С каждым шагом она чувствовала себя лучше, увереннее, сама земля приветствовала хозяйку, и защитницу. Кот истошно вопил в клетке, и она выпустила его, как только добрались до крыльца. Вблизи здание казалось невзрачным, но аккуратным, запах свежего дерева щекотал нос. «Бродяга» запрыгнул на крыльцо, прижав уши. «Наконец-то он перестал орать». Голова слегка гудела от воплей, сопровождавших большую часть дороги. На оконных рамах красовались символы из сна. Лиса сидела, гордо задрав нос к небу, подняв переднюю лапку и навострив ушки, и знак бесконечности рядом. Она дотянулась до них и провела обожжёнными пальцами по дереву, боль мгновенно покинула, ожог растворился прямо на глазах.
— Ты видел? — с придыханием спросила она.
— Да. Никогда не смогу привыкнуть к этому. Идём в дом, — обнял за плечи, спустив с небес на землю, а она легонько поцеловала в небритую щёку.
— Спасибо за то, что пошёл со мной и защищаешь.
— Это мой долг. Я хочу быть рядом с тобой всегда, и не только по этому, — лукавый огонёк блеснул в глазах, и щёки у нее зарделись румянцем.
Катарина стала подниматься по ступеням, отметив, что третья скрипнула под ногами. Она была не просто удивлена, принципы, мировоззрение, сотканные за прожитые годы, рухнули. Она открывала для себя мир иной, не привычный, не зная законов и правил. Неизведанное пугало и будоражило одновременно. Сердце колотилось в груди, отбивая незатейливый ритм. Вот, она стоит перед резной дверью, теплота разливается по телу, та самая, которой так не хватало, та самая, которую жаждала ощутить. Она почувствовала чьё-то присутствие, мягкое прикосновение к плечу, как будто нечто одобряло появление. И вздрогнула всем телом, мурашки пробежали по рукам, шее. «Как там она писала? Моя душа будет жить в нём? Не верю в призраков. Ну… Не верила раньше. Жуть». Габриэль повернул ручку, дверь оказалась заперта.
— Ну, вот приехали! — огорчилась она и решила попробовать сама для верности. Раздался щелчок, и та отворилась.
Он уставился, приподняв брови. «Бродяга» не стал дожидаться разрешения и шмыгнул в дом.
— Всё так, как она говорила. Только ты сможешь открыть его! Если остальное правда Кэти, тогда мы в полной…
— Да. Да. Я поняла, — прервала, заулыбавшись.
Удивительно, но она не чувствовала страх. Наоборот, прилив энергии и непонятную радость. И еще никогда не была так счастлива.
Холл оказался просторным, богатым: паркет из красного дерева, светильники и бра из чистого золота, картины, люстры, колонны. Внешне дом не тянул на имение королей, зато внутри всё так и сверкало. Она сняла пальто и сапоги, понимая, что становится жарко. «Кто же следит за домом? И кто включил отопление к приезду?». Потом вспомнила про упоминание Черы о том, что место непростое. «Этому должно быть разумное объяснение. Нужно проверить дом на наличие слуг», — рассуждала она, надеясь, что не наткнётся на призрак горничной. Они обошли все комнаты, шокировавшие достатком. Один лишь обеденный зал был размером с весь первый этаж дома дяди Стефана. Габриэль первым пришёл в себя, на неё надежды не было. Она могла ходить здесь с открытым ртом неделями.
— Так сразу весь и не обойдёшь! Значит, этот дворец мы и должны защитить?
— Как на счёт, отдохнуть с дороги?
— А если он нагрянет? Нужно дежурить. Ты иди, а я постерегу в холле.
— С ума сошёл Габи? Сам-то подумай, ты же говорил, что дом могу открыть только я. А я внутри! — у него на лице появилось выражение просветления. Затем подхватил ее на руки и раскружил.
— Как же я сразу не догадался? Тогда мы в безопасности, если он не знает другой способ попасть внутрь, — нахмурился вновь.
Они решили не паниковать раньше времени и отправились отдыхать. Она пошла в душ, смыв грязь пути, и почувствовала себя обновлённой. Шёлковый халат бабули приятно облегал тело, и взгляд, поджидавшего в спальне Габриэля, жадно заскользил по ней.
— Ух! Ты просто сумасшествие!
Не успела она прилечь, как он накрыл собой и прижал к кровати. Покрывая поцелуями, страстно шептал комплименты, разжигавшие пыл сильнее. Не было сил ждать, и она, минуя предварительные ласки, перешла в наступление, впервые за всю жизнь. Его глаза на мгновение широко распахнулись, и он томно застонал. Насладившись близостью, уснули, склеившись кожей. Она была абсолютно счастлива, и запомнит ощущение навсегда, пронеся до самого конца в сердце, и возвращаясь к нему всякий раз, когда тяжело. «Ещё недавно я висела в петле, а сейчас отпустила почившего супруга, обрела любовь, да и сама изменилась». Трансформация, делавшая из неё совершенно другого человека, беспокоила больше всего остального, сильнее неминуемой опасности и колдуна-убийцы. Мысли ушли на второй план, бултыхаясь где-то глубоко в сознании, сон не заставил себя ждать.
Прохладное прикосновение руки ко лбу заставило распахнуть глаза, зубы застучали, кости заломило от холода. Одеяло рядом с ней проминалось под тяжестью чьего-то веса. «Это всего лишь больное воображение!», — твердила она, стараясь не вскочить и не побежать, куда глаза глядят. Она немного успокоилась и восстановила дыхание, и, присев, стала всматриваться в помятую часть одеяла. Полупрозрачный образ предстал перед ней в тот же миг, заставив слегка отпрянуть назад. Женщина, красивая, статная, с сединой в волосах и лицом покрытым морщинами, выпрямив спину и сложив руки на коленях, смотрела знакомым, холодным взглядом. Она протянула руку и прикоснулась к локтю, замораживая мертвенным холодом. Взгляд был вопрошающим и слегка высокомерным. Она встала, и Катарина отметила, как изящна и стройна её фигура.